Читать книгу "Сассинак - Элизабет Зухер Мун"

Она могла придумать несколько причин, но ни одна из них не выглядела приятной. Никто ей не ответил, да она этого и не ожидала. Ее больше интересовало, сколько времени пройдет, прежде чем прибудут крупнотоннажные транспорты, чтобы демонтировать базу и перевезти ее. Враги, несомненно, знают все параметры корабля, который захватил Хурон, а значит, знают и сколько времени у них осталось до прибытия флотской эскадры. Куда большую опасность представляла собой возможность того, что враги попытаются защитить базу, встретив флотскую экспедицию засадой мощно вооруженных рейдеров, вроде конвойного, с которым сражался «Заид-Даян».

— Итак, — подвела итог Сасс в конце собрания, — мы можем либо последовать за одним из отбывающих кораблей, надеясь, что тот приведет нас куда-то, где можно получить полезную информацию, либо торчать здесь и следить за происходящим, чтобы потом доложить об этом Флоту, либо попытаться сорвать эвакуацию базы, как только эта операция начнется.

Хотела бы я знать, куда направилась та посудина.

* * *

Через два часа позвонил Курральд и попросил о встрече. Сассинак согласилась, и хотя он больше ничего не сообщил, она не удивилась, увидев подозреваемую стюардессу входящей вместе с майором в ее кабинет.

Истина оказалась недалека от того, что предполагал Курральд. Селес, родившись неприспособленной к сильной гравитации, едва не умерла в первый же месяц жизни. Дед девочки велел матери убить ее, но эта женщина уже потеряла двух детей и хотела дать третьему шанс. Послеродовое лечение не подействовало, и двухмесячного ребенка отправили на Палун, к младшей сестре матери. Но и там девочка росла заморышем — кузены безжалостно дразнили ее, когда она не могла так же быстро и ловко, как они, бегать и карабкаться по скалам, или когда она свалилась с дерева и сломала лодыжку.

Во время ее единственного детского посещения Дипло ей понадобились адаптационные костюмы, которые носили «легковесы», и она была вынуждена постоянно слушать ворчание деда. Он утверждал, что Селес их разорила не только стоимостью лечения и жизнью на Палуне, но и самим фактом, что в их семье родился «атавист». Они потеряли честь — лучше бы она умерла при рождении. Отец Селес отказывался говорить с дочерью и даже не смотрел на нее; а у матери теперь было двое «нормальных» детей — крепких мальчуганов, которые сбили Селес с ног и сидели на груди ее защитного костюма, пока мать не позвала их, — проблемы с дочерью явно были ей не нужны.

В школе на Палуне Селес обучали активные сепаратисты, которые использовали ее слабость как пример того, почему жители тяжелых миров должны избегать контактов с «легковесами» и ФОП. Один из этих недоумков и назвал ей единственный способ, которым «атависты» могут оправдать свое существование, — доказать свою преданность интересам тяжелых миров, став шпионом в доминирующей «легковесной» среде.

В расчете на это Селес попросила медицинской эвакуации в мир нормального притяжения, что ей было быстро обеспечено. Ее взяли под опеку государства и направили в школу-интернат на Кейси.

Сассинак подумала, что Селес поступила в интернат примерно в том же возрасте, в каком она сама стала посещать флотскую подготовительную школу, — быть может, с разницей в год, не больше. Но у Селес не было Абе — не было наставника, который руководил бы ее действиями. Будучи крупнее и сильнее остальных учеников (хотя слабее своих сверстников из тяжелых миров), Селес считала себя изгоем. Пытался ли кто-нибудь с ней подружиться? Едва ли. Хотя тяжеловатое лицо девушки вовсе не было таким уж безобразным, из-за мрачного выражения и застывших черт она выглядела куда глупее, чем была на самом деле. Селес призналась, что у нее дважды были неприятности из-за драк, хотя она не была зачинщицей. Люди не любили «тяжеловесов» — они не доверяли Селес и постоянно задирали ее. Слыша в голосе девушки нотки жалости к самой себе, Сассинак в душе находила оправдание для ее недоброжелателей — никто не любит угрюмых нытиков.

Селес закончила школу, еще сильнее убежденная в несправедливом устройстве мира и горящая желанием оправдать себя перед родственниками"тяжеловесами". В таком настроении она поступила во Флот и в первый же отпуск после соответствующих тренировок отправилась на Дипло.

Семья отнеслась к ней с презрением — они отказывались верить, что она в самом деле намерена стать агентом тяжелых миров. Если бы у нее были способности, то ее завербовала бы регулярная разведслужба. А что она сможет сделать в одиночку? Дед назвал Селес бесполезным заморышем, мать на сей раз утвердительно кивнула, а младшие братья радостно ухмыльнулись.

«Сначала прояви себя, — рыкнул дед, — а потом приезжай требовать похвал».

По обратной дороге на космодром Селес купила килограмм яда — на Дипло его продавали свободно, и она посчитала, что на «тяжеловесов» он не действует. Она собиралась отравить всех «легковесов» экипажа корабля, на котором будет служить, передать его «тяжеловесам» и таким образом доказать…

— Ровным счетом ничего! — прервал ее майор Курральд, с трудом державший язык за зубами во время столь эмоционального повествования. — Вы хотели, чтобы «легковесы» подумали, будто мы все дураки или полоумные? А вам не приходило в голову, что большинство из нас считают благом наше пребывание в ФОП, в одной компании с «легковесами»?

Лицо девушки было красным, а руки дрожали, когда она положила на стол Сасс мятый, сложенный в несколько раз лист бумаги.

— Я… я все знаю. Я знаю, что вы убьете меня. Но я хочу, чтобы меня — или хотя бы мой прах — похоронили на Дипло. В правилах сказано, что вы обязаны это сделать. А еще, чтобы вы отправили это послание.

Письмо было таким же жалким и бессвязным, как и весь ее рассказ. Оно начиналось словами «Во имя справедливости и нашего правого дела…». Потом излагались извращенные трактовки некоторых исторических событий (например, беспорядки на Гелвее не были вызваны предубеждениями против «тяжеловесов»

— они вообще в них не участвовали, если не считать отряда полиции) и столь же сомнительная теология (по крайней мере, Сасс никогда раньше не слыхала о Боге Дарвине) с целью представить отравление невинных людей, включая «тяжеловесов», «актом чистого неповиновения, который сожжет меня, осветив всю Галактику».

Сассинак искоса посмотрела на Курральда, который в этот момент выглядел воплощением свирепости «тяжеловесов». Она не сомневалась, что ему очень хочется стереть Селес в порошок. Сама Сасс испытывала схожие желания в отношении семьи стюардессы. Возможно, девушка не блистала умом, но она вполне могла бы добиться успеха в жизни, если бы родственники не убедили ее в своей полной безнадежности. Взяв бумагу, Сассинак положила ее в папку с материалами расследования, потом снова взглянула на Селес. Может ли из нее получиться что-то хорошее? Во всяком случае, следовало попробовать.

— Вы абсолютно правы, — заговорила Сасс, не сводя глаз с лица девушки.

— Капитан, действуя в чрезвычайных обстоятельствах, имеет право казнить любого, кто представляет собой угрозу для судна. Да, я могла бы уничтожить вас, не слушая никаких оправданий. Но я не стану этого делать. — Челюсть Селес отвисла, а руки задрожали еще сильнее. — Вы не заслуживаете быстрой смерти и нимба мученицы благодаря вашему сомнительному подвигу. — Сасс постучала по папке. — Флот потратил достаточно много денег на ваше обучение — куда больше, чем ваша семья на лечение и отправку на Палун. Вы в долгу у Флота и у своих товарищей по кораблю, которых едва не убили.