Читать книгу "Фривольные письма - Ви Киланд"

Я взял ее за руку и, поднеся к губам, поцеловал.

– Продюсерская компания дала мне время до понедельника для того, чтобы я вернулся и доснял клип. Поэтому я забронировал рейс на завтрашний вечер.

– О, хорошо. – Она нахмурилась. – Прости, что тебе пришлось все отложить. Уверена, твоя группа не рада этой задержке.

– Это неважно. Вообще. Как-то нам пришлось перенести фотосъемку для обложки альбома потому, что Стикс, наш барабанщик, застрял языком между ног стриптизерши.

Искоса посмотрев на меня, она покачала головой, словно выходя из ступора.

– Ты только что сказал, что он застрял языком…

Я кивнул.

– Между ног. В промежности.

Лука выглядела совершенно смущенной.

– У этого дебила было кольцо в языке. Он занимался оральным сексом со стриптизершей, а у нее тоже кольцо. Только в клиторе. И оба кольца как-то зацепились друг за друга, и он никак не мог расцепить их. Он не пришел на съемку и не отвечал на звонки, поэтому я поехал к нему домой и стал стучать в дверь. Я решил, что он напился прошлой ночью и просто вырубился. Когда он так и не ответил, я заставил управляющего впустить меня в квартиру и обнаружил Стикса между ног стриптизерши – они застряли таким образом на четыре часа. Всякий раз, когда они пытались пошевельнуться, каждый испытывал боль, поэтому они просто легли в постель и стали ждать, когда его домработница вернется домой. При этом его лицо так и оставалось между ног стриптизерши.

– Ты… расцепил их?

– Нет, черт побери! Я сделал то, что сделал бы на моем месте любой настоящий товарищ. Сначала я поговорил с ребятами, чтобы показать им, как взбешен дерьмом, в которое я влип, придя туда, а потом позвонил 911 и щелкнул несколько фоток, пока два медика решали, как освободить язык этого придурка, не кастрируя женщину. Как бы то ни было, мы пропустили ту фотосессию и целую кучу всякой другой хрени из-за абсурдной ерунды, в которой были замешаны мои приятели. Никто не будет переживать, если я выкрою несколько дней для себя.

Лука вздохнула. Кажется, моя дурацкая история, по крайней мере, отвлекла ее внимание от окна.

– Спасибо, что не подбивал меня сделать попытку остаться.

Я кивнул.

– Я же говорил, что мы не станем строить далеко идущих планов и я отвезу тебя домой в любой момент, когда ты почувствуешь себя некомфортно. Когда я говорю тебе что-то, я хочу, чтобы ты могла рассчитывать на это. Но, надеюсь, ты понимаешь, что я сделал бы все что угодно для того, чтобы заставить тебя остаться.

– Я понимаю, Гриффин. И ценю это. Правда, ценю. – Отвернувшись, она снова уставилась в окно. – Я думала. Когда я начала работать с Доком, у меня в каждой комнате были наши с Изабеллой общие фото. По утрам, просыпаясь, я всегда смотрела на фотографию, стоявшую в спальне. Док уговорил меня убрать их все на несколько дней. Он думал, что если я перестану постоянно смотреть на то, что я потеряла, это, возможно, слегка облегчит мне жизнь. Мне не хотелось этого делать, потому что я очень любила Изабеллу… Нет, не в прошедшем времени: я очень люблю ее. Но, в конце концов, он добился того, что я сделала это.

Я не совсем понимал, к чему она клонит, но обрадовался тому, что она хотя бы разговаривает со мной.

– Понятно.

– Знаешь, что случилось, когда я убрала их с глаз долой?

– Ты стала реже думать о своей потере?

Кивнув, она повернулась ко мне. Ее глаза блестели, она едва удерживалась от слез.

– Перестала. И очень виню себя за то, что так и не достала их обратно. Но Док прав, мне требовалось это сделать для того, чтобы двигаться вперед. Это не означает, что я больше не люблю ее. В жизни бывают моменты, когда одной любви недостаточно, и оставаться сильной – значит суметь понять это и принять болезненное решение.

Мне определенно не нравилось, к чему она вела свой рассказ.

– Лука…

Подняв руку в предостерегающем жесте, она прервала меня.

– Ты – прекрасный человек, Гриффин, и я всегда буду с нежностью вспоминать то время, которое мы провели вместе.

У меня часто забилось сердце. Так не бывает. Это совсем не тот разговор, о котором я думал, пока ехал по шоссе со скоростью семьдесят миль в час. Я понял, что мне нужна остановка, и, чуть не проскочив поворот, резко пересек три полосы, чтобы в последнюю секунду съехать с шоссе. Лука схватилась за дверь и заволновалась.

– Держись, любимая. Аварии не случилось. Все отлично. Просто мне нужно было съехать в сторону, чтобы мы смогли поговорить.

К счастью, съезд вел ко входу в какой-то склад. Я въехал на парковку у гигантского здания солехранилища, где стояла дюжина желтых снегоуборочных машин. Все остальное выглядело пустынным, поэтому я занял первое попавшееся свободное место и включил режим «Парковка». Выключив зажигание, я решил выйти из машины.

– Что ты делаешь? – спросила Лука.

– Я устал вести машину, мне нужно отдохнуть, поэтому мы можем поговорить лицом к лицу.

Я обошел машину и открыл дверь со стороны Луки прежде, чем она успела возразить мне. Протянув руку, я помог ей выйти и предложил немного размяться. Затем я подвел ее к багажнику и посадил на него, так чтобы мы смотрели в глаза друг другу.

– Ладно. Теперь давай поговорим.

Лука опустила глаза.

– Я… Ты сейчас переживаешь такой прекрасный период в своей жизни и…

Я прервал ее.

– Посмотри на меня, Лука. Если ты собираешься сказать то, что, как я думаю, хочешь сказать, то, прошу тебя, смотри хотя бы мне в глаза, пока говоришь.

Она сглотнула, сделала глубокий вдох и, кивнув, подняла на меня глаза.

– Просто мы очень разные, Гриффин. Мы с тобой несовместимы. Мы не подходим друг другу.

Я начал злиться. Она чувствовала себя уязвимой и испуганной, я это понимал. Но мне было наплевать. Она должна была упорнее бороться за нас.

– Просто скажи это, Лука.

Она снова опустила глаза. На этот раз на целую минуту, а потом опять взглянула на меня. По ее щеке катилась крупная слеза.

– Иногда, когда любви недостаточно для того, чтобы все исправить, нужно отпустить ее.

Я вглядывался в ее глаза.

– Ты закончила?

Она выглядела смущенной, но кивнула.

– Прекрасно. Теперь моя очередь.

– Хорошо…

– Я могу сказать только одно, но хочу, чтобы ты слышала это четко и ясно, Лука.

Она смотрела на меня выжидательно.

Я наклонился так низко, что наши носы соприкоснулись, и, глядя ей в глаза, произнес всего одно слово.

– Нет.

Видимо, она думала, что я добавлю еще что-то. Но я не добавил. После тридцати секунд молчания она наморщила нос.