Читать книгу "Моя история. Большое спасибо, мистер Кибблвайт - Роджер Долтри"

Я думал, что будет здорово снять достоверный фильм о близнецах. Нравится вам это или нет, они являются частью истории современной Британии. На улицах всегда будут такие люди, как они. Если уйдут одни, на их место придут другие. Так было и так будет всегда. Но в них было что-то особенное – имидж. И они знали, как его использовать. С помощью фотографа Дэвида Бейли им удалось представить бандитов в гламурном свете. В шестидесятых балом правил имидж. Посмотрите на Твигги. Посмотрите на нас. Посмотрите на братьев Крэй. Мне они не нравились, и мне не нравилось то, за что они выступали, но, познакомившись с ними, понимаешь, что они единственные в своем роде. Если бы Ронни Крэй чересчур не кипятился, они бы добились своего. У них были клубы и казино, они заколачивали целое состояние, но Ронни был параноиком-шизофреником с таким же братом-близнецом. Я не хотел снимать фильм о насилии, мне хотелось показать, как работали винтики в их мозгах.

Я никогда не встречался с близнецами Крэй лично, но все-таки имел с ними дело. В 1965 году я разъезжал на прекрасном «Остин-Вестминстер». Роскошные кожаные сиденья, двигатель на три литра. Мне нравилась эта машина. Я пересекал на ней равнину Солсбери – длинную прямую дорогу, по которой в шестидесятые годы можно было мчаться на полной скорости. Взлетев на вершину холма, я заметил трактор, который поворачивал направо, а за ним следовала другая машина, перегораживая всю дорогу. Я ничего не мог поделать, кроме как вцепиться в руль, проклиная свою юношескую безрассудность, и надеяться на лучшее. К тому времени, когда я вылез из своего смятого, любимого «Остина», он выглядел так, словно мы столкнулись с толпой колясочников. В обломках торчали металлические рамы и покореженные колеса. Потребовалось некоторое время, пока до меня дошло, что я врезался в машину с велосипедами в багажнике. Беспорядок получился знатный. После этого случая я начал водить осторожнее.

Эта авария обошлась мне в кругленькую сумму. Машина стоила тысячу двести фунтов, а за ремонт предстояло выложить четыреста фунтов. У меня не было четырехсот фунтов, и я не мог их нигде достать. Банки не давали мне кредит, у менеджеров даже просить было бессмысленно. Таким образом, я лишился транспорта, а это означало, что я не мог попасть на концерты. Я нанял машину на пару недель, но это требовало больше денег, чем мы зарабатывали. В конце концов, один из наших роуди сказал: «Я знаю кое-кого, кто одолжит тебе эти деньги». «Отлично, и кто это?», – спросил я. «Не переживай. Ты получишь сумму на три месяца под десять процентов. Есть только одна деталь. Если тебе дороги ноги, то убедись, что ты вернешь все вовремя». Я не воспринял эту браваду всерьез, но на следующий день он вручил мне чек на четыреста фунтов. На нем стояла подпись «Чарли Крэй». Я заплатил вовремя и подумал про себя: «Какие отличные ребята». Они выручили меня. И так было ровно до того момента, когда Большой Джо не позвонил мне в восьмидесятых.

Впервые придя на встречу в психбольницу Бродмур, я застал Ронни за круглым столом. Я сидел рядом с Джо, Ронни подошел ко мне, обогнув стол, и пожал мою руку. «Привет, Роджер, рад тебя видеть, – он почти перешел на шепот. – Как поживает твоя мама? Ей не нужна коробка конфет?» Он сел рядом со мной вплотную и сильно уперся своим коленом прямо в мое бедро. Что делать, когда Ронни Крэй тычет коленом в ваше бедро? Я скажу вам – ничего. Я не шевелил ногой на протяжении двух часов. Он проверял меня. Все дело в имидже. Насколько крепкие у тебя яйца? Мы с моим бедром пережили эту встречу. В следующие дни мы с Доном Бойдом, моим партнером по проекту, заключили сделку. Полноценный контракт. Ронни подписал бумаги в присутствии врачей из Бродмура. Никто из нас, в том числе и Ронни, не догадывался, что братья Крэй годами жили за счет этих прав на экранизацию. Они продавали права, сделка срывалась, и они продавали их снова. Но на сей раз дело было верное. Они не могли ничего сделать без моего согласия. Ронни это не понравилось. А мне не нравилось, что Ронни это не понравилось. Мы не собирались расстраивать его планы, хотя это было сложно. Он хотел, чтобы его в фильме сыграл Рэй Уинстон, но мне не нужно было такое кино. Я хотел, чтобы его роль исполнил Хайвел Беннетт. У него был подходящий голос, и он мог изобразить гомосексуализм без откровенной пошлости. У Ронни была эта черта, он был крайне разборчив в людях. Он не был геем, он был гомосексуалистом.

Все было в моих руках – я даже нашел близнеца Хайвела в актере по имени Джерри Сандквист, но в итоге я просто не смог справиться с Ронни. Я видел, как он начинал закипать и становился злым как черт. Когда я снова пошел к нему, его старое колено еще сильнее врезалось в меня. Он говорил больше и тише. А потом Ронни поссорился с Доном. Он сказал ему: «Или ты будешь снимать мой фильм, или все будет кончено». Дон вернулся с переговоров очень взволнованным. Он сказал, что из глубины глаз Ронни на него смотрел кто-то другой. Он действительно был напуган.

После этого за дело взялась другая команда, и я с радостью уступил им, решив, что хватит с меня этого проекта, это было слишком опасно. Они продолжили снимать этот фильм с братьями Кемп. Они неплохо справились, но в итоге все посчитали, что фильм прославлял насилие и ему недоставало интриги: был упущен момент связи братьев Крэй с политиком Робертом Бутби и ни слова о шпионах. Вот почему близнецам впаяли тридцать лет. Они не получили бы такой срок лишь за то, что укокошили двух злодеев. Два человека привлечены за два убийства, которые были совершены в двух разных местах в разные дни? Казалось, что все это было тщательно спланированной правительственной операцией. Я не защищаю Крэй, но они были гораздо больше, чем просто пара громил, и досадно, что их история до сих пор не рассказана должным образом. Этот фильм имел все шансы стать британским «Крестным отцом».

* * *

У Джона Энтвисла не было работы с 1982 года, и на исходе восьмидесятых у него начали кончаться деньги. Впрочем, то же самое можно было сказать и обо мне. Жизнь рок-звезды обходится дорого, если ты не зарабатываешь как рок-звезда. Я давно не думал о The Who. После долгих уговоров со стороны сэра Боба Гелдофа я переступил через свои чувства к Кенни, мы отыграли на Live Aid, но после каждый из нас вновь побрел своей дорогой. Однако в конце концов нужда вновь свела нас вместе.

Группа возродилась в 1989 году с Саймоном Филлипсом на барабанах и отправилась в первое турне по стадионам за последние семь долгих лет. Это были шоу поразительного масштаба: духовой оркестр, бэк-вокалисты, перкуссионист и клавишники. Большую часть гастролей Пит играл на акустической гитаре, оставив партии электрогитары другому музыканту. Он даже подумывал о том, чтобы играть в стеклянной коробке, дабы защитить свой слух. Вот бы и за меня спел кто-нибудь другой. Я был бы счастлив просто стоять на сцене и напевать странную гармонию, но у Пита на мой счет были другие планы, поэтому я сдался. С другой стороны, Саймон Филлипс значительно подтянул наш ритм. Звучание стало лучше, чем в нашем последнем прощальном туре, но недостаточно хорошим, чтобы заставить нас снова отправиться гастролировать.

Впервые в жизни у меня не было особых планов по работе, поэтому я с удовольствием проводил больше времени с Хизер и детьми. Каждый день я занимался домашними делами, не чураясь выносить мусор и мыть посуду. Мне всегда нравилось подвозить детей в школу и обратно, что было неизбежно, учитывая практически полное отсутствие общественного транспорта в сельской местности. В ходе одной из таких поездок в 1992 году я узнал об увлечении своего сына, которое станет частью моей жизни на двадцать с лишним лет. Футбол! Я забрал своего сына Джейми и пару его товарищей из школы и заметил, что на Джейми был красно-белый шарф.