Читать книгу "Зловещее Проклятие - Деанна Рэйборн"

Без предупреждения собака мчалась через улицу, едва избегая трамвая и прыгая в воздухе. В последний момент Стокер поймал ее, держа на расстоянии вытянутой руки, и она в восторге извивалась, щедро облизывая eгo лицо. Фигги с криком тревоги последовала за ними. Я не была достаточно близко, чтобы услышать, что сказал Стокер, но он, должно быть, поделился с ней какой-то историей, потому что она позволила ему надеть поводок на Нут, снова осторожно поставив собаку на ноги. С большой вежливостью Стокер предложил свою руку, и девушка взяла ее, ее румянец был виден через улицу. Они повернули в сторону Садбери, и я смотрела на них с откровенным раздражением, пока не увиделa, как Стокер щелкнул рукой, подавая мне знак за спиной. Это был быстрый жест в сторону синего тента, и я сразу поняла, что он намеревался делать.

Я вошла в магазин и ждала, чтобы меня обслужили. Умелая беседа за несколько минут позволила извлечь информацию, которую я хотела. Чтобы выразить свою признательность, я сделалa покупку у клерка и вернулся в Садбери забрать Стокера.

Он поравнялся со мной, когда я миновала отель. — Что ты узнала? — тихо спросил он, пока мы шли к Бишоп-Фолли.

— Ничего особенного, и этот случай начинает озадачивать меня. Я нуждаюсь в физических упражнениях, чтобы прочистить мозги, — сказала я ему. Я направилась прямо к римскому храму, где был расположен глубокий бассейн. Стокер был достаточно вежлив, чтобы подождать, пока я не скину свою одежду и несколько минут энергично бродил, прежде чем появиться. Слишком маленький для правильных упражнений, глубокий бассейн тем не менее предоставлял отличную возможность для упражнений рук и ног, и к тому времени, когда я закончила, я очень взбодрилась.

С огромной деликатностью Стокер стоял ко мне спиной, пока я не завернулась в турецкую одежду, которую оставила висеть в бане. Хоть он заботился о моей скромности — которой у меня не было, но с его стороны было так мило подумать об этом — в отличие от своего прежнего настроения, Стокер совершенно не обращал внимания на свою. Он сбросил свою одежду с безразличным Адама, идущим через Эдем без фигового листа, и проскользнул в бассейн, несколько раз мастерски проплыв его, пока я расчесывала свои волосы.

Когда он закончил, он подплыл к краю, его темная голова была гладкой, как у тюленя. Он сложил руки на нагретой плитке, положив подбородок, и долго смотрел на меня.

— Хорошо. Открой мне все, прошу тебя.

Я прокашлялась в манере студента, готовящего чтение. — В четверть второго сегодня днем леди Тивертон вошла в офис Caswell and Co., где она купила — подожди шокирующего откровения, умоляю тебя — носовые платки.

— Носовые? Вся эта таинственная чепуха с Фигги и ее слежкой за мачехой из- за носовых платков? Откуда ты знаешь?

— Очень услужливый клерк был только рад сообщить, что им понравился вкус леди Тивертон. Она выбрала очень умеренные носовые платки с узкой черной полосой по краю.

— Полутраур, — размышлял он.

— Нам говорили, что она все еще соблюдает траур по первой леди Тивертон. Мы никогда не видели ее в цвете, отличном от серого, — согласилась я. — Я не одобряю нынешнюю моду на показное горе, но должнa приветствовать ее преданность. Ее любовь к предшественнице кажется мне совершенно искренней.

— И все же Фигги достаточно подозрительна, чтобы выслеживать ее, идущyю по самым невинным делам, как овчарка, — сказал Стокер. — Для чего?

Мы на мгновение замолчали, обдумывая этот вопрос. Я сформировала свою собственную теорию, и чем больше я обдумывалa ее, тем больше она мне нравилась.

— Что? — потребовал Стокер. — Ты о чем-то думаешь. Я всегда могу судить по нечестивому блеску твоих глаз, когда идея поражает тебя.

— Нельзя строить гипотезы без достаточного количества информации, — напомнила я ему.

Он бросил на меня строгий взгляд, слегка смягченный его нынешним состоянием почти наготы. — Пожалуйста, не читай мне лекции о научных методах. Давай говори, женщина.

— Очень хорошо. Мне просто пришло в голову, что большая часть вычурной прозы, пролитой из-под пера мистера Дж. Дж. Баттерyорта, заметно детализирована. Возможно, слишком заметно для кого-то за пределами экспедиции.

Он быстро ухватился за идею. — Ты думаешь, что кто-то в экспедиции передает информацию негодяю? Фигги?

Я пожала плечами. — Почему нет? Мы уже наблюдали, что она является явно странным сочетанием ребенка и взрослого. Она достаточно авантюрна, чтобы самостоятельно гулять по городу. Почему бы ей не решиться снабдить отвратительного Баттеруорта зерном для его мельницы?

— Для чего? — спорил Стокер. — Истории расстраивают ее отца, которого она явно обожает.

— Обожает и порицает, — напомнила я ему. — У них колючие отношения. Возможно, она не возражает немного расстроить его, если это будет всерьез беспокоить мачеху. И истории действительно раздражают леди Тивертон. Кроме того, ты упускаешь из виду наиболее очевидную мотивацию. Известно, что представители прессы вознаграждают свои источники.

— Не щепетильные представители прессы, — указал Стокер.

— Мистер Дж. Дж. Баттерyорт производит впечатление обременненого такой обузой, как угрызения совести?

— Не особенно, — признался он. Он покачал головой. — Я до сих пор не могу поверить, что девушка могла опуститься так низко.

— Я лучше понимаю свой собственный пол, чем ты, — любезно сказала я. — Я знаю ужасы, на которые мы способны.

— У меня самого есть небольшой опыт этого, — сухо напомнил он мне.

— Да, но ты думаешь, что такие чудовищности являются отклонением. В своем щедром сердце ты все еще веришь, что мы добры и нежны, а мужчины — нет. Короче говоря, мой дорогой, ты слишком романтичен в отношении более жестокого пола.

Он не спорил. Внезапно он положил ладони на плитку и вытолкнулcя прямо из воды на пол как Посейдон, поднимающийся из морских глубин. Струйки воды стекали с его тела, переливаясь над напряженными мышцами. По-настоящему добродетельная женщина отвернулась бы.

Наши упражнения закончились, мы направились в Бельведер в халатах, чтобы забрать вечернюю почту, прежде чем вернуться в свои помещения, и подготовиться к ужину. Когда я протянула руку к двери, пальцы Стокера сжали мое запястье. Без слов он кивнул, и я увиделa, что она приоткрыта. Я никогда не уклонялась от конфронтации, но едва ли была одета для битвы, осознала я с сожалением. Я отступила назад и позволила ему взять на себя инициативу, a сама вытащила заостренную шпильку из своего греческого узла исключительно в качестве меры предосторожности.

Мы вошли внутрь, тихо двигаясь к свету лампы, которая стояла на моем столе. Я была совершенно уверен, что погасила ее, когда закончила свою работу. Мы продвигались как единное целое, руки Стокера сжались в кулаки, моя шпилька наготове.

Мы остановились позади удобной кариатиды, обменялись взглядами и молча произнесли счет три, прежде чем выскочить из тени.