Читать книгу "Русская сила графа Соколова - Валентин Лавров"

В зале началась паника. Некоторые слабонервные бросились к дверям, другие истерично всхлипывали.

А по металлической лестнице в семьдесят три ступени гулко стучали ноги. Наверх неслись рабочие и полицейские, вооруженные баграми и револьверами.

Они жаждали схватить виновника происшествия.

Торжество силы

Побег

Не буду волновать читателя теми опасностями, которым подвергся наш граф, спешно покидая цирк по пожарной лестнице. Скажу лишь, что у гения сыска сорвалась с подоконника нога. Только необычайным чудом и милостью Всевышнего можно объяснить, что Соколову все же удалось зацепиться за пожарную лестницу.

Но тут ржавая ступенька рассыпалась под его могучим телом. Соколов в последнее мгновение все же удержался.

В довершение неприятностей сыщик едва оказался на лестнице, как вспомнил: он где-то забыл перчатки. Руки примерзали к ступенькам и вскоре вовсе потеряли чувствительность. Однако гений сыска справился и с этим. Он прыгнул на мягкий снег в глубине двора и заспешил на улицу.

Сразу же попался извозчик, одетый в широкий тулуп и подпоясанный толстым красным кушаком. Легкие саночки с удобным задком бойко тянули две невысокие лошадки. Коренной была крепкая крутозадая, каурой масти. Сбоку от оглобель шла в помощь пристяжная, столь же сытая и, судя по всему, старательная, как и коренная.

— Куда, барин, прикажете? — угодливо спросил извозчик.

— В Царское Село!

Извозчик отчаянно замахал руками:

— Помилуйте, ваше благородие! Я жить хочу, а там нынче никакого проезда и днем нет, а ночью смерть лютая, неминучая.

— Что такое?

— Голодные волки, ваше благородие! Стадами прямо бегают. Друг дружку, сказывают, грызут. Зима снежная, суровая, вот у них животы и подвело. Так что слезайте, не поеду.

Соколов спокойно сказал:

— Не поедешь, выкину тебя из саней и сам буду править. Дорогу знаю.

— А полиция для чего? Буду жалиться!

— Я сам полиция. Так что, возилка хренов, ты сейчас с ветерком поедешь, понесешься, помчишься, взовьешься. Мне обязательно надо нынче же быть у государя. Я подарю тебе двести рублей. Уразумел, корыстолюбец?

Извозчик отчаянно махнул рукой:

— Эх, где наша не пропадала! А левольвер, к примеру, коли вы полицейский, у вас при себе? Хоть пуганете…

— Чего робеешь, кобылий командир? Ведь ты меня везешь. Только погоняй! На мои деньги таких животных несколько штук купишь.

Извозчик рассмеялся:

— Куплю, коли живым доеду! Только позвольте храбрости набраться, возле этого трактира остановку сделать?

Вскоре извозчик вернулся, оглаживая бороду и ладонью утирая уста.

— После стакашка русского человека не то что волки — тигры кровожадные не испужают.

— Хватит болтать, погоняй!

Извозчик перекрестился:

— Эх, пошли! Спаси и сохрани, Мать Царица Небесная! Долгая дума — лишняя скорбь. Двадцать две версты — не десять тысяч на Сахалин. Уговор дороже капитала! — и затянул: — «Бывали дни веселыя, гуляли мы…»

Трактир на него подействовал явно благотворно.

Сквозной блеск

Соколов пулей несся по вечернему Петербургу. Миновал дровяные склады, позади остался последний городской трактир, последние окраинные хибарки.

Лошади вынесли в чистое поле.

Луна обливала мертвенным, фосфорическим светом змеей извивавшуюся дорогу, наст, переливавшийся миллионами изумрудинок. Слева в версте темнел лес.

Извозчик, впавший в кураж, немилосердно стегал лошадей.

Пара летела по накатанной дороге как безумная. Луга бешено тряслась над коренной, пристяжная высоко вскидывала зад, метала вверх из-под серебряных копыт ошметки снега.

Соколов, укутавшись в медвежью шубу, откинулся на спинку саней и наслаждался быстрой ездой.

Сани метались по неглубокой колее, подпрыгивали на ухабах, звучно шлепались на снег, зыбко дрожали. Пристяжная чуть не сбилась с дороги, сорвалась с торного пути, ухнула в глубокий снег, но быстро выправилась, выбралась, часто перебирая ногами, снова натянула постромки.

Соколов вовсе забыл про все опасности, про волков и разбойников. Ему был сладостно-приятен тугой ветер, бивший в лицо, ощущение слитности со всей природой, со всем чудным Божьим миром. Он подумал: «Как жаль, что придет день и вся эта неизреченная прелесть навсегда сокроется от меня. Но благодарю Создателя, что он дал мне счастье видеть этот изумительный, загадочный мир».

Сани влетели в густую тень, падавшую от стоявшего вдоль дороги хвойного леса. Все спешило, неслось навстречу и в то же время словно застыло в беге.

Взбираясь на пригорок, лошади чуть сбавили ход, пошли в гору спокойней, ровней. Дорога выпрямилась, и впереди светлела прогалина.

Вдруг извозчик обернулся и страшным, упавшим голосом сказал, указывая кнутовищем вперед:

— Ва-ше бла-го-родие! Волки…

Соколов приподнялся. Впереди, в саженях тридцати, и впрямь стояли темно-серые пятна на лунном снегу — волки, шесть или семь — молодая стая. Глаза их прозрачно и страшно светились то изумрудным, то рубиновым огнем.

Лошади захрипели, забили копытами, их начало заносить вбок.

— Что делать?! — заорал извозчик, с которого моментально слетел хмель.

Соколов лениво отвечал:

— Вежливо пожелать приятного аппетита! Да гони же, остолоп!

Волки тем временем дружно, словно по команде, поднялись, вышли на дорогу и направились навстречу седокам.

— Хлещи! — снова сказал Соколов и, вставив два пальца в рот, оглушительно свистнул.

Лошади рванули, едва не вывалив седоков на снег, и теперь уже понесли диким галопом прямо на волков.

Волки кинулись в разные стороны, но один не успел выскочить. Лошади затоптали его, испустившего высокий, почти человеческий звук, а сани, налетев на тушу одним полозом, переехали ее, вдавив в снег.

Извозчик уже бил по лошадиным спинам со всей силой. Он изрыгал ругательства на лошадей, волков, на самого себя, опрометчиво польстившегося на большие деньги.

Волки теперь бежали с обеих сторон.

Соколов выхватил мощный полицейский «дрейзе».

Если волки вначале несколько отставали, то теперь с каждым мгновением широкими скачками приближались к саням. Когда один из них — молодой, поджарый, с втянутым животом и широкими лапами — поравнялся с Соколовым, он понесся рядом по дороге, готовясь прыгнуть в сани.

Сыщик грохнул выстрелом и еще раз. Сани так отчаянно болтало из стороны в сторону, что обе пули лишь слегка зацепили зверя. Только третьей пулей сыщик поразил зверя смертельно — в голову.