Читать книгу "Мечи Дня и Ночи - Дэвид Геммел"

Шакул наклонил свою большую медвежью голову, поворчал и спросил одного из пришлых:

— Ты драться? — Тот упал на четвереньки и повернулся к Шакулу задом. Все остальные проделали то же самое. Шакул, ворча, прошелся между ними и сказал Ставуту:

— Хорошо. Пусть едят. Скажи им.

— Ешьте, — сказал Ставут.

Изголодавшиеся джиамады вскочили и помчались к оленьим тушам.

— Теперь наша стая больше, — сказал Шакул.

— Твоя стая, — с недобрым чувством поправил Ставут.

— Стая Красношкурого.

Днем в Петар, маршируя по трое в ряд, вошла тысяча пехотинцев. Следом шагал джиамадский полк, где числилось четыре тысячи пятьсот бойцов. За ними въехал обоз из пятидесяти повозок. Еще сто пока находились в дороге. Три сотни кавалеристов в белых плюмажах и панцирях из полированной стали сопровождали Вечную к дворцу Ландиса Кана.

Джиана, бывшая наашанская королева-колдунья, ехала на диковинном белоснежном коне восемнадцати ладоней высотой, с витыми, как у горного барана, рогами. Такие же рога украшали серебряный шлем Вечной. Шлем и кольчужный наплечник поверх тонкого колета из черной кожи сверкали на солнце. Прекрасная всадница остановила рогатого скакуна и оглядела город, гневно замечая сожженные дома и остатки погребальных костров. Кое-где копошились жители, но еще недавно процветавший город Пе-тар изменился до неузнаваемости.

Тронув коня каблуками, Джиана поехала дальше.

Унваллис с низким поклоном встретил ее у входа. При солнечном свете его старость особенно бросалась в глаза. Лицо изборождено глубокими морщинами, взгляд усталый. Джиане вспомнился юноша, которого она пустила на свое ложе полвека назад. Остроумен и приятен в общении, но хорош ли он был как любовник, она забыла. Всего лишь один из сотен мужчин, помогавших ей развеять скуку. В большинстве своем они ее разочаровывали, некоторые доставляли мимолетную радость, и лишь очень немногие оставили след в ее памяти. Преданность Ландиса Кана поначалу нравилась ей, но после стала докучливой.

Копыта рогатого коня зацокали по каменных плитам. Унваллис поклонился еще раз. Он был в долгополом серебряном кафтане с вышитыми на плечах головами серебряного орла. Вечная ощутила легкое сожаление. В последний раз она видела этот кафтан на Ландисе Кане десять лет назад, в Дирананском дворце.

«Напрасно я тогда же не велела убить его», — подумалось ей.

Она сошла с коня, и один из кавалеристов увел его прочь.

— Ты похож на саму смерть, — сказала она Унваллису.

— А вы, как всегда, лучезарны, моя королева.

Она не чувствовала себя лучезарной. Ее нынешнее тело близилось к сорока годам. Признаки этого, пока не замечаемые другими, уже давали о себе знать. Поясница разболелась после долгой поездки. По глазам Унваллиса она видела, что он встревожен — сильнее, чем она ожидала.

— Где Декадо?

— В горах, ваше величество. Ищет Гамаля.

— А здесь что произошло?

— Когда я приехал, эти... беспорядки уже закончились, ваше величество. Декадо сказал, что горожане укрывали Гамаля. Он счел необходимым убить кого-то, остальные начали разбегаться. Джиамады обезумели, начались пожары. Некоторых, как вы видите, уговорили вернуться. За ними последуют и другие — в том случае, если насильственных действий больше не будет. Покои для вашего величества приготовлены. Слуг пока еще нет, но порядок понемногу восстанавливается.

За его натянутой беспристрастностью Джиана разглядела критику. Декадо не справился даже с таким простым поручением, сделав именно то, от чего она его предостерегала. Пора отправить его в отставку. Однако он не таков, как другие ее фавориты, и не смирится с опалой. Ну что ж, тогда придется лишить его жизни. Когда Мемнон приедет, она это обсудит с ним.

— Ты приготовил мне ванну? — спросила она Унваллиса.

— Да, ваше величество, вода уже греется. Только... — Снова этот встревоженный взгляд.

— Что «только»?

— Есть нечто, что вам следовало бы увидеть безотлагательно.

— Показывай, — приказала она, и он с новым поклоном повел ее вниз, в библиотеку. Позади этой длинной комнаты помещался маленький, без единого окна, кабинет Ландиса Кана. Там горела лампа, стояла невыносимая духота. На письменном столе лежал какой-то рисунок, вставленный в рамку. Впервые за несколько веков Джиана испытала потрясение, настолько сильное, что у нее задрожали колени. Опершись о стол, она смотрела на лоскут татуированной кожи.

— Он нашел Скилганнона, ваше величество. И, думаю, вернул его к жизни.

Она нежно провела рукой по изображению орла на коже.

— Возрожденный?

— Больше того. В записях Ландиса сказано, что Гамаль нашел душу Скилганнона.

Джиана постаралась скрыть свои чувства. Одна картина в ее памяти сменялась другой, но она не подала виду и сказала спокойным, как всегда, голосом:

— Все это крайне любопытно. Вернемся к этому позже. Сначала я приму ванну. Пошли всадника встретить Черную Колесницу. Мемнон должен быть здесь к вечеру.

На свинцовых ногах она прошла за Унваллисом в купальню. Там суетились солдаты, наполняя горячей водой мраморную, с голубыми прожилками ванну. Унваллис, понюхав стоявшие на полке кувшинчики с ароматными маслами, остановился на запахе лаванды и вылил немного в ванну. Вода доходила лишь до второй ступеньки из четырех. Унваллис, потрогав ее, тут же отдернул руку и сказал солдатам:

— Подбавьте холодной.

Джиана вышла на широкий балкон с видом на горы. Сняла свой рогатый шлем, поставила его на плетеный столик. Длинные черные волосы рассыпались по плечам. Ей о многом хотелось бы спросить, но она не желала показывать, как сильно волнует ее возрождение Скилганнона. Своей слабости нельзя выдавать никому — даже такому преданному человеку, как Унваллис.

Она хорошо помнила свое последнее свидание с Олеком Скил-ганноном. Он стоял высоко на крепостной стене после жестокого поединка с предателем Бораниусом. Та сумасшедшая со своим черным арбалетом тоже явилась туда. Она попыталась броситься со стены, но Скилганнон прыгнул следом, поймал ее на лету, а другой рукой успел ухватиться за крепостной зубец. Джиана бросилась к ним. Скилганнон держался, но женщина своей тяжестью неотвратимо тянула его вниз.

— Отпусти девушку, и я тебя вытащу, — крикнула Джиана.

— Не могу.

— Будь ты проклят, Олек! Вы умрете оба!

— Она одна выжила... из всего Пераполиса. — Из его ободранных пальцев сочилась кровь.

Джиана перелезла через край, стала коленями на карниз и обхватила одной рукой его запястье.

— Теперь мы все свалимся, полоумный!

Вес женщины внезапно уменьшился. Джиана взглянула вниз и увидела Друсса-Аегенду. Он вылез из окна Верхней Палаты и поддерживал потерявшую сознание девушку.