Читать книгу "Свободные родители, свободные дети - Элейн Мазлиш"

Ивлин смотрела на него непонимающе, но потом радостно улыбнулась. Тут о своей проблеме заговорила другая женщина, которая нетерпеливо дожидалась своей очереди. Но я не могла сосредоточиться на ее теме. Я все еще думала о том, что только что услышала… Ивлин пришла на наше собрание с двумя предубеждениями относительно того, какими должны быть родители: отец должен играть с детьми в мяч, а мать думать только об их счастье. Но такие мысли не принесли ничего хорошего ни ей, ни ее семье. И сегодня она получила две совершенно новые идеи относительно роли родителей. И эти идеи должны были стать более полезными для всех членов ее семьи.

Мне стало ясно, что все мы, в том или ином смысле, играем с самими собой в игры. У каждого из нас есть свое представление о том, каким должен быть хороший родитель, и мы изо всех сил стараемся соответствовать этому представлению. Когда наши чувства или поступки совпадают с этим представлением, мы довольны собой. Когда же они идут вразрез, мы начинаем терзаться чувствами тревоги, вины, депрессии. Нам кажется, что мы предаем собственных детей и самих себя.

Я огляделась. Одна женщина активно о чем-то говорила, другие наклонились к ней и внимательно ее слушали. Кто-то что-то записывал. Неожиданно я поняла, что за последние пять лет в этой комнате произошло нечто очень важное. Понемногу мы все изменили свое представление о том, каким должен быть хороший родитель. Не просто пересмотрели! Мы нарисовали совершенно новый портрет.

Мне захотелось отступить и увидеть этот портрет целиком. Особенно хотелось мне понять, насколько он отличается от первоначального, от того, какой существовал в начале наших занятий. Доктор Гинотт только что упомянул о нескольких различиях. Но ведь есть и другие!

И первое, что пришло мне на ум, это наше отношение к гневу.

Раньше мы считали, что хороший родитель – это терпеливый родитель, спокойный и логичный. Он никогда не кричит.

Теперь мы поняли, что скрывать собственный гнев не стоит. Мы научились выражать его, не прибегая к оскорблениям. И это позволило нам высказать собственные чувства, отстоять свои ценности и подтвердить свои ожидания.

Раньше мы считали, что хороший родитель должен все делать для детей – помогать им с уроками, отвечать на все их вопросы, находить решения всех их проблем.

Теперь мы знаем, что иногда родитель помогает детям, не помогая им. Так дети учатся ответственности и самостоятельности.

Раньше мы считали, что родитель должен всегда стоять на своем, причем любой ценой.

Теперь мы не боимся менять точку зрения и живем в соответствии со своими истинными чувствами.

Мы всегда считали, что родители не должны испытывать негативных чувств, что это неразумно и даже постыдно.

Теперь же мы знаем, что чувства не бывают правильными или неправильными. Это чувства. Важно то, как мы справляемся с ними.

Я увидела портрет, и он мне понравился. Он был не так отягощен чувством вины, как прежний. Мы стали добрее к родителям. А как изменился портрет наших детей?

Мы никогда не думали о важности того, как мы разговариваем со своими детьми. Ведь они знают, что мы все равно их любим! Но то, что на уме, то и на языке.

Мы по-прежнему ценим спонтанность. Но теперь мы осознаем огромную значимость наших слов и стараемся отделять полезное от вредного.

Мы никогда не знали, что делать с сильными эмоциями наших детей. Мы думали, что их нужно лишь отрицать и учить детей иным чувствам: «Не говори так, дорогой. В душе ты все равно любишь свою сестру!»

Теперь мы понимаем, что, подтверждая чувства ребенка, мы делаем его сильнее и здоровее.

Мы всегда думали, что родители должны решать, что лучше для детей.

Теперь мы знаем, что нужно позволять ребенку проходить все этапы сложного процесса принятия собственного решения. Тем самым мы даем ему возможность получить бесценный опыт, который сделает его самостоятельным и независимым – и сейчас, и во взрослой жизни.

Нам казалось, что долг родителя – расставлять все по своим местам. Нам казалось, что мы должны объяснять детям, почему их идеи глупы и нереалистичны.

Теперь же мы понимаем, что окружающий мир и без нас быстро подрезает крылья. Задача родителей – поддерживать детские мечты и способствовать их воплощению.

Раньше мы думали, что, указывая детям на их недостатки, способствуем их исправлению. Если мы назовем ребенка лжецом, он станет честным. Если назвать ребенка тупицей, он поумнеет. Если мы называем ребенка ленивым, он сразу же станет энергичным и предприимчивым.

Теперь же мы знаем, что все улучшения могут основываться только на обратном. Нужно относиться к ребенку так, словно он уже готов и способен на многое.

И это еще далеко не весь список! За эти годы в нашем восприятии произошли бесчисленные перемены, которые самым непосредственным образом повлияли на наше поведение. Мы перестали наказывать своих детей, мы перестали постоянно осуждать и оценивать. Мы продолжаем требовать и ожидать от них определенных действий, но делаем это так, чтобы не пострадало их достоинство.

Достоинство! Вот в чем основное различие между старым и новым портретами! Новый портрет обладает достоинством, и относится это и к родителям, и к детям.

Мысленно я вернулась к собственным детям. Понимают ли они, как я изменилась ради них? Смогли ли они оценить, насколько тяжело это для меня было? Поняли ли они, как тяжело мне было избавиться от прежних шаблонов и начать вести себя по-новому?

Я подумала о моем вчерашнем разговоре с Джилл. Весь вечер девочка была очень раздраженной. Перед сном я присела на ее постель, и она тут же вывалила на меня весь груз своих проблем. Она поругалась со своей подругой Эмили. Они только что начали изучать алгебру, и Джилл ничего не понимает в новом предмете. Через два дня ей нужно сдать реферат по истории нацизма в Германии, а она еще даже не приступила.

Раньше я бы сразу бросилась ей на помощь. «Ну что ты за мать? – принялась бы я ругать себя. – Не сиди на месте! Твой ребенок несчастлив! Сделай же что-нибудь! Пообещай помочь ей с алгеброй. Скажи, что она – умница и со всем со временем разберется. Посоветуй не откладывать работу на последнюю минуту. А с Эмили все как-нибудь образуется, и пусть твоя дочь не страдает из-за этого».

Но теперь я стала другой, и мое новое «я» властно подчинило себе старое. Поэтому я почти ничего не сказала, а просто выслушала все мысли и чувства девочки. Постепенно от жалоб она перешла к возможным решениям. Я продолжала слушать. А потом осторожно предложила что-то свое. Мы не решили серьезных проблем, но я видела, что Джилл постепенно успокаивается.

– Да, похоже, тебе со многим нужно разобраться, – сказала я, собираясь уходить.

Джилл сжала мою руку. Я поцеловала ее, погасила свет и подошла к двери.

– Мама, – окликнула меня Джилл.