Читать книгу "Бешеный прапорщик: Вперед на запад - Игорь Черепнев"

– Я сейчас вам каждому так подложу, что не обрадуетесь! Объясняю один раз, запоминайте! Тот, который в форме, – киваю на изрядно побледневшего Шекка, – добровольно перешёл на нашу сторону. Кто не понял, повторяю по слогам: до-бро-воль-но! Сейчас он на броневагоне механиком. Что касается второго – господин инженер ещё с час назад прикрывал из пушек блокпост! То, что говорили не по-нашему, так я тоже немецкий знаю… А насчёт одежки – вы-то сами в чем? Сапоги у всех германские, штаны – тоже, бельишко нательное, наверное, опять германское, со складов будет… Так, а ну-ка, любезный, иди-ка поближе… Дыхни-ка, голубь!.. Ф-ф-у-х! Фляжки с германцев тоже затрофеили, да? Вместе с содержимым. Нет, я понимаю, что водку удобнее всего в брюхе носить… Так что, теперь и вас за шпионов считать?..

* * *

Окончательную точку в разговоре ставит вновь доносящийся сверху шум. Оба «Муромца» возвращаются, но теперь с очень неприятным эскортом. За ними следом летят четыре биплана. В трофейную оптику хорошо видны чёрные кресты на плоскостях. А также то, что один из воздушных богатырей теряет высоту и отстаёт от товарища, дымя моторами на правом крыле. Там, неизвестно за что уцепившись и невзирая на болтанку и пулемётный огонь, механик пытается устранить неполадки. Ну, каскадёр, блин!.. А второй «Муромец» старается забраться повыше, чтобы прикрыть подранка. И тянут прямиком на Барановичи, скорее всего, ожидая помощи с земли! Потому что своих пулемётов явно недостаточно для обороны…

– Витольд Арнольдович, очень вас прошу, спешно к телефону, командуйте Медведеву от моего имени: «Огонь по аэропланам противника!»… Карел, на дальномере можешь работать? – перехожу на немецкий, но называю Шекка чешским именем. Тот кивает в ответ и исчезает за бронедверкой… Со стороны Центральной станции бахают пушки, но шрапнельные разрывы появляются далеко от летающих гансов. Видно, прапорщик сам догадался проявить инициативу. Только бы ещё попал в тех, в кого надо!.. Второй залп оказывается удачней, и люфтваферы решают зайти справа, прикрываясь от зенитного огня бомберами. Что делать?!. Из амбразур «Альбатросы» не достать, возвышение не то!.. Ага, есть идея!..

– Ты тут за старшего?!

Вожак «ополченцев» автоматически кивает в ответ.

– Быстро во-он те две телеги сюда! Хоть на руках несите, но – быстро! Так, «кентавры», в вагон, вытаскиваем четыре МГ! Вы трое – верёвки, ремни, проволоку, всё, что найдёте – мигом сюда!..

Через минуту повозки уже рядом с вагоном, бойцы опрокидывают их на бок, снятые пулемёты ставятся поверх колес, и лапы станков приматываются к ободам первым, что попалось под руку.

– Расчёты, внимание! Прицел на максимальную дальность, первый, второй – упреждение в один корпус, третий, четвертый – два корпуса! Патронов не жалеть! Огонь!..

Очереди уходят в небо, жаль, что не трассеры, корректировать стрельбу невозможно!.. Пулемётчики делают это сами, качая стволами вверх-вниз… Так, а вы чего стоите?..

– Взвод, в две шеренги стройся! К бою! Первая шеренга – с колена, упреждение – корпус, вторая – два корпуса! Залпом – огонь!.. Старшой, командуй!..

С небольшой задержкой примеру «ополченцев» следуют взводные унтера 42-го Сибирского и около полутора тысяч стволов начинают высаживать в небо пулю за пулей. Закон больших чисел пока не отменён, поэтому один из гансов вспыхивает и красивым штопором несется к земле. Ещё один спустя секунды начинает дымить и, нервно дергаясь из стороны в сторону, со снижением уходит на запад. Оставшаяся парочка даже не пытается продолжить бой и разворачивается в ту же сторону, попадая в сектор обстрела батареи и получая «под хвост» пару залпов. Отчаянный механик-акробат наконец-то может работать спокойно, и через минуту сначала один, затем второй мотор перестают дымить, самолет выравнивается и начинает набирать высоту. Под восторг и всеобщее ликование, оглушительные вопли взлетают верх папахи и фуражки…

Глава 24

За окном до сих пор слышатся споры о том, кто всё-таки приземлил немецкого люфта, причём, в лучших традициях русского менталитета, с предмета спора народ моментально перескакивает на личности спорящих, а самым главным доказательством считается громкость.

Лично мне эти лавры не нужны, поэтому сижу в одной из «штабных» комнат, наслаждаюсь папиросой и жду обещанного Анатолем кофе. «Кентавры» успели прошерстить трофейный эшелон и нашли там всё необходимое, чтобы приготовить его в походно-полевых условиях. Хотя по вкусу он, естественно, будет хуже, чем варит моё ненаглядное рыжеволосое солнышко… Ух, а она уже здесь!.. В своем привычном платье сестры милосердия, с подносиком в руках! А на нем – высокий, чуть парящий кофейник, две маленькие чашечки, сахарница. А какой обалденный запах!.. От него можно сойти с ума, так вкусно пахнет только кофе, приготовленный ею самой! И ведь знает же это, хитрюля, так уж многозначительно улыбается!..

Только вдруг улыбка исчезает с лица, она бледнеет, в широко распахнутых глазах плещется панический ужас… Что случилось, маленькая?! Кто тебя испугал?!. Любимая, что с тобой?!. Даша пытается сделать шаг назад, чтобы быть подальше от неведомой опасности, но ноги её не слушаются. Она даже сказать ничего не может и только испуганно смотрит куда-то за меня… Да что там такое?! Твою мать!.. За моей спиной стоит этот долбаный недооберст Беккенбах и, не отрываясь, буравит тяжелым ненавидящим взглядом мою ненаглядную!.. Убью, сука! Порву, бл…! Зубами грызть буду, тварь! Кишки на кулак намотаю!..

Беккенбах медленно протягивает руку вперед. Даша, пытаясь сопротивляться этому взгляду из последних сил, всё же отшатывается назад, роняет поднос и оседает на подкосившихся ногах… Разворачиваюсь навстречу этой сволочи. Не глядя в мою сторону, немец хватает меня за плечо другой рукой, удерживая на месте и всё еще пытаясь дотянуться до моей Дашеньки… Левая рука привычно захватывает ладонь противника со стороны мизинца, разворот в обратную сторону, движение рукой вниз-влево заставляет эту сволочь нагнуться, правая рука уходит вверх, чтобы через мгновение пробить по распрямленному локтю, кроша сустав… Из спины Беккенбаха, как змеи Горгоны, вырастают ещё две руки, которыми он, как тисками, захватывает мой кулак, не давая провести удар!.. И орёт мне прямо в ухо:

– …Отпусти! Денис, чёрт тебя раздери, отпусти руку!..

Сознание возвращается внезапно и моментально, как будто срабатывает реле… Я стою, держа на болевом кого-то, распластавшегося по столу, в правую руку изо всех сил вцепился Анатоль и кричит мне, пытаясь привести в чувство:

– Денис, отпусти его!..

Отпускаю «Беккенбаха», которым оказывается тут же отскакивающий подальше ординарец Дольского, мотаю головой, пытаясь прийти в себя и понять, что происходит.

– Степан, что случилось?

– Так ета… Командир, я кружки принес, чтоб кофию попили, а вы тута на столе спамши… Видать, разом сморило, вона папироска ешо дымит на полу… Я за плечо тронул, штоб разбудить, значить, а вы меня – гоп, и заломали…

– Стёпа, старина, прости ради бога!..

– Да ладно, ничо… Мы ж понимаем… – Драгун растирает помятую кисть и быстро находит предлог, чтобы ретироваться. – Я эта… Щас ешо кружек притащу…