Читать книгу "Священная Римская империя германской нации - Франсис Рапп"

Сколько же времени продержалась эта конструкция, давшая столько трещин и пробоин в своих станах? Те, кто претендовал на звание короля римлян, не сохранили единства сооружения и проявляли очень мало интереса к нему. После свержения Фридриха II и вынесения множества приговоров, объявленных против «змеиного рода» Гогенштауфенов, что же осталось от священной монархии, блеск которой эта семья снова хотела возродить? Не собирался ли папа вновь перенести империю и вверить ее французам, гордящимся, что ими правил Карл Великий? Немцы выступали против этой идеи. Они не могли терпеть иноземцев, которые пришли к ним, чтоб ими командовать. Ричард Корнуэльский умолял вернуть ему английских рыцарей, которые его сопровождали и подсказывали, что ему делать. При мысли, что империя может их осчастливить, высокомерие немцев потерпело жестокое оскорбление. Один из них, Александр фон Роэц, живший в римской курии и день за днем наблюдавший увеличение французского влияния, после событий 1280 г. потребовал imperium для своего народа. Он признавал за Италией sacerdotium (первосвященство), за Францией — stadium (преданность), но не согласился, чтобы имперское звание было отдано Германии. Именно империя создала единство германской нации, а германская нация теперь хотела спасти империю и сохранить ее для себя.

Нация может испытывать чувства. Она не может ни брать инициативу, ни совершать действия. Когда Ричард Корнуэльский умер, не германская нация заставила выборщиков выбрать его преемника, а папа. Действительно, если папский престол не останавливался ни перед чем, чтобы избавится от Гогенштауфенов, он не хотел, чтобы империя исчезла вместе с ними. В 1272 г. он желал этого меньше всего, поскольку положение Итальянского государства в Святой Земле вызывало беспокойство, и после двух поражений Людовика IX, последовавших одно за другим, было самое время приступить к победоносным действиям. Однако крестовый поход, который собрал все христианские народы, должен был непременно возглавить император, или, по меньшей мере, он должен был входить в число его руководителей. Альфонс Кастильский, который тогда был еще жив, умолял папу Григория X запретить выборщикам назначать нового короля. Но тот отказался: Альфонс не внушал ему доверия. Напротив, в августе 1273 г. папа призвал выборщиков сделать свой выбор как можно быстрее. Он не считал уместным рекомендовать им кого-либо, но даже если выборщики и не знали своих предпочтений, то они хорошо понимали, кого папа не хочет назначать: ни прямых потомков Гогенштауфенов, таких, как ландграф Тюрингский, внук Фридриха II, ни их явных приверженцев, таких, как герцог Баварский, которого поддерживал Конрадино. Карл Анжуйский выдвинул кандидатуру своего племянника, короля Франции Филиппа III. Без сомнений, он предполагал восстановить власть своего рода, которая ни в чем не уступала власти Карла Великого. Но папа римский посчитал не менее опасным, если его будут окружать владения Капетинга, как в свое время Гогенштауфена. Открыто не противясь великому плану Карла Анжуйского, папа римский не стал поддерживать его осуществления. Оставался король Богемии Оттокар. Он доказал свою неподдельную заинтересованность в расширение христианства, сражаясь бок о бок с тевтонскими рыцарями, которые назвали Кенигсберг «крепостью короля» в его честь. Его земли простирались от Эльбы до побережья Адриатики, поскольку помимо своей родной страны он завоевал Австрию, Штирию, Каринтию и Карниолу. Возможно, он понравился бы папе, став королем римлян?

Однако именно выборщики не захотели его. Боялись ли они выбрать настолько мощного правителя, который мог бы диктовать им свои законы? Именно это заставил Оттокара сказать архиепископ Оломоуц, его советник, когда его кандидатуру отклонили. Конечно, выборщики не испытывали никакой симпатии к нему; они его упрекали в том, что, вопреки обычаям, он прибрал к рукам крупные владения: в принципе, только правитель мог распоряжаться выморочным имуществом. Итак, король Богемии воспользовался ослаблением императорской власти, чтобы прибрать к рукам Карниолу и Каринтию. Но как приступить к выборам другой кандидатуры, кроме него? Окончательное голосование должно было быть единогласным, а король Богемии сам имел право голоса. Препятствие было преодолено: брат пфальцграфа, герцог Баварский, исполнил роль седьмого выборщика вместо Оттокара, которого отстранили от голосования. Убежденный, что выборщики не сумеют договориться, он не предпринял ничего, чтобы помешать своему провалу. Итак, 1 октября 1273 г. был избран граф Рудольф Габсбург, 24-го он был коронован и взошел на трон Карла Великого в Ахене.

Кого выборщики сделали преемником Фридриха II и длинной череды знаменитых правителей? Рудольф не имел никакого отношения к stirps regia, королевской семье, к которой причисляли себя все его предшественники. Следовало дождаться конца Средневековья, чтобы специалисты по генеалогии установили римские корни фамилии Габсбургов, присоединенных при помощи Колонна к дому Юлия. В XIII в. родословная нового избранника ограничивалась предками, которых обнаружили монахи Мюри, чей монастырь был основан одним из членов этого рода в 1020 г. Они дошли до эпохи Меровингов, и, за неимением королей, в их исследованиях нашелся герцог Эльзасский Этихо, которого легенда превратила в отца святой Одили. Крепость-эпоним Габсбург, стоявшая у слияния рек Рёс и Аар, в теперешней Швейцарии, была скромных размеров, но служила крепкой точкой опоры для предприимчивой политики ее владельцев. В 1108 г. один из них взял себе имя графа Габсбурга. Рудольф получил значительное наследство: на севере он объединил обширные владения в Верхнем Эльзасе и в Брисго, а на юге — права на Швиц и Унтервальд, ценность которых с открытием дороги Сен-Готар значительно увеличилась. Конечно, Рудольф не входил в число князей, но он не был мелким землевладельцем без состояния, на которого Оттокар, его неудачливый конкурент, смотрел свысока — устоявшийся образ, надолго запечатленный историей.

Он располагал средствами. Поскольку на момент выборов ему уже далеко перевалило за пятьдесят, у него было время приобрести опыт, а энергия, которую он проявлял, расширяя свои владения, заставляла думать, что он мог бы с той же решительностью заняться империей. В его прошлом были поступки, принесшие ему симпатии бывших сторонников Гогенштауфенов, так как он сражался в их лагере, говорили даже, что Фридрих II был его крестным отцом, но это обстоятельство могло бы ему принести враждебность Курии; однако Рим не противился его выбору и никогда не высказывал к нему недоверия. Без сомнения, он был обязан этим благосклонным отношением своей репутации набожного человека, которую ему составили его друзья, бродячие священники; они рассказывали множество поучительных историй, которые широко способствовали его популярности, так как он, кажется, действительно был популярен. Даже если не все, что дошло до нас из летописей, является истинной правдой, достоверные свидетельства рисуют образ человека, который преуспел в искусстве трогать сердца и поражать умы. Он находит слова и жесты, которых не забудут те, кто его слышал и видел, солдаты вспомнят о полководце, который, будучи голодным, как они, собирал в поле и ел репу. Один эрфрутский пивовар часто вспоминал короля, который хвалил качество его пива. О нем говорили, что он был «маленьким королем», такая оценка требует осторожности; напротив, несомненно, он умел заставить маленьких людей полюбить себя, и горожане, которых он охотно посещал, сделали столько же, как и нищенствующие монахи, чтобы он вошел в легенду. Пускай он был простоват в расчетах или полагался на свою интуицию, он знал, что делал. Его род не восходил ни к Карлу Великому, ни к Оттону, ни к Барбароссе; ему не хватало власти, которая передается по наследству от великих предков. Дар налаживать отношения с людьми был его харизмой, и он прекрасно умел им пользоваться.