Читать книгу "Русский национализм и Российская империя - Эрик Лор"

В такой атмосфере представители штабов Северо-Западного и Юго-Западного фронтов и губернатор Петроковской губернии встретились с генерал-губернатором Варшавы, чтобы выработать основные принципы для достижения своей ранее заявленной главной цели — «полного очищения театра военных действий от враждебных элементов». Не найдя в тексте закона четкого определения понятия «немецкий колонист», совещание выдвинуло собственное определение и постановило, что выселяемые лица должны входить в одну из следующих категорий:

1. Лица немецкого происхождения, владеющие землей или другим имуществом за пределами городских поселений (включая временных жителей городов, таких как сезонные рабочие).

2. Сельскохозяйственные рабочие немецкого происхождения.

3. Лица немецкого происхождения, занятые торговлей и мелким производством в сельских районах.

В итоге совещание пришло к единогласному решению, что никаких исключений на основании возраста и пола при выселении быть не должно, поскольку опыт последних шести месяцев показал, что подозрения в шпионаже распространялись не только на мужчин в возрасте от 15 до 60 лет. Также было решено, что все лица, относившиеся к указанным категориям, должны в трехдневный срок после объявления губернатора о выселении покинуть польские губернии, имея при себе документы с указанием пунктов назначения, находящихся за пределами управляемых военными властями территорий. Если немцы самостоятельно не уедут до истечения этого срока, они должны быть выселены под конвоем. Совещание наделило генерал-губернатору Варшавы исключительным правом предоставлять отсрочки некоторым лицам, если «возникали сомнения в немецком происхождении колониста», но лишь в особых случаях.

Енгалычев, с этого времени руководивший депортационными мероприятиями в Польше, 11 февраля 1915 г. издал циркуляр, в котором были изложены выводы совещания и установлен окончательный срок для выселения всех немецких колонистов из данного района — 20 февраля 1915 г.

Генерал Ю.Н. Иванов сразу же опротестовал исключение из депортационной программы городских жителей немецкого происхождения, не являвшихся колонистами, утверждая, что, поскольку эти немцы близко общаются друг с другом и с евреями, они имеют гораздо больше возможностей для шпионской деятельности, чем сельские колонисты. Этот вопрос был принципиальным, поскольку в больших и малых городах десяти польских губерний проживало более 100 тыс. немецкоговорящих жителей, не являвшихся колонистами. Янушкевич не дал четкого ответа на запрос Иванова. Он написал, что последний имеет право выселять именно колонистов, независимо от того, проживают ли они в городах или сельской местности, и оставил открытым вопрос относительно неколонистов, проживавших в городах. На практике многие немцы, не являвшиеся колонистами, все же были выселены на ранних стадиях операции[145].

Со временем, однако, стало очевидно, что важнейшие приказы военных властей в основном были направлены скорее против «колонистов», чем против «немцев». Такое положение обнаруживало непреходящее значение сословных категорий. Оно также отражало широко распространенное мнение о том, что колонисты менее восприимчивы к русской культуре, чем немцы-горожане. Общины колонистов были компактны и легко различимы среди других поселений; даже по внешнему виду колонисты были более «другими», чем немцы-горожане. Наряду с тем, что поселенческие общины немцев существовали в Польше на протяжении сотен лет, также имела место и широкомасштабная иммиграция немцев из Германии и Австро-Венгрии в предшествовавшие войне десятилетия. Армейское командование и гражданские чиновники считали всех колонистов неассимилированными иностранцами, независимо от того, как давно они приняли российское подданство. Именно такую точку зрения на колонистов высказал Янушкевич: «Обеспечение наших воинских интересов от вредного вблизи и на самом театре войны присутствия враждебных иностранцев в Привислинском крае чрезвычайно затруднено обилием немцев колонистов, хотя и принявших русское подданство, но, как показывает текущий опыт, лишь прикрывающих им часто преступное тяготение к германскому отечеству».

Но наиболее существенным объяснением стремления особо выделить именно немцев-колонистов было явное желание правительства навсегда конфисковать их земельные владения. Касавшиеся этих земельных имуществ законы, находившиеся на стадии окончательной доработки перед началом первых депортаций, бесповоротно преобразовали массовую высылку из временной охранительной меры в целенаправленную программу изменения демографического состава землевладельцев и национального состава населения вдоль западных и южных границ империи, включая и весьма далекие от прифронтовой полосы районы.

Исполнение февральского приказа Енгалычева натолкнулось на ряд проблем с железными дорогами и техническим персоналом, а абсолютная грандиозность задачи растянула процесс ее выполнения до лета при постоянно возраставших темпах высылки. «Великое отступление» русских армий через польские губернии, продолжавшееся с апреля по сентябрь 1915 г., способствовало ускорению депортационных операций. Теперь появилась угроза, что немецкие колонисты окажутся на оккупированной врагом территории, где их могут заставить пойти на военную службу, выдать сведения о русской армии, участвовать в шпионских операциях или даже просто снабжать вражескую армию продовольствием. Фактически в июне и июле 1915 г. армия на короткое время перешла к тактике «выжженной земли», насильственно выселяя не только колонистов, евреев и другие определенные группы, но в некоторых случаях вообще все население. Однако массовое выселение определенных групп населения шло полным ходом еще до «Великого отступления», и было бы ошибкой полагать, что оно стало лишь дополнением к тактике «выжженной земли», применявшейся спорадически, кратковременно и на довольно ограниченной территории летом 1915 г. На самом деле уже в конце июня 1915 г. Ставка заявила, что армии придется отказаться от насильственной высылки всего населения, за исключением «немецких колонистов», которым нельзя позволить оставаться в районе ведения боевых действий.

Несмотря на транспортные трудности, вызванные массовой депортацией, армейское командование настаивало на ускорении темпов высылки. 12 июня 1915 г. Янушкевич сообщил командующему Киевским военным округом об очередном расширении рамок операции по выселению:

По дошедшим до Штаба Верховного главнокомандующего сведениям в пределах Волынской и других пограничных с Австро-Венгрией губерниях, входящих в состав вверенного вам округа [Подольской, Холмской и части Бессарабской губерний], до сего времени еще не приступлено к окончательному выселению проживающих в этих местностях немецких колонистов. Между тем колонии эти, несмотря на свое довольно продолжительное существование, настолько обособлены от коренного русского населения, что в общей своей совокупности на всем протяжении этих губерний явятся готовой базой для германского нашествия. Поэтому в настоящее время, когда неприятель приближается к этой части нашей границы, дальнейшее оставление в этих местах лиц, враждебно настроенных к нашей государственности, представляется особенно нежелательным. В виду сего Верховный главнокомандующий повелел выселить в кратчайший срок немецких колонистов, проживающих в пограничных губерниях, входящих в состав Киевского военного округа, с соблюдением установленных в сем отношении правил.