Читать книгу "Гаспар-гаучо. Затерявшаяся гора - Томас Майн Рид"

– Если это бледнолицые, то мы накажем их за дерзость.

Таково было решение, принятое койотами.

Пока они рассматривали подымавшийся столб дыма, чтобы по нему определить число зажженных костров, а отсюда уже предположить, сколько было людей, которые разложили эти костры, другой дым, – вернее говоря, беловатый дымок, похожий на крохотное облачко, – поднялся с вершины горы и почти моментально рассеялся в воздухе. Хотя дикари ничего не услыхали, однако они заключили, что причиною дыма был ружейный выстрел. В разреженной атмосфере льяносов зрение имеет перевес над слухом: звуки слышны лишь на довольно близком расстоянии. Находясь от горы в десяти милях, индейцы с трудом услыхали бы даже пушечный выстрел.

Они еще пребывали в нерешительности, когда второе облако дыма взвилось в другом месте горы и рассеялось, как и предыдущее. На этот раз краснокожие вполне поняли, в чем дело. Лагерь белых расположен был на берегу озера, а на вершине горы находились охотники. Но что за люди были эти белые? Вот этого-то не знали койоты. Может быть, это был отряд рудокопов, а может быть, регулярное мексиканское войско, и это сильно меняло дело. Не то чтобы они боялись встречи с солдатами, совсем нет – их племя часто имело стычки с мексиканскими войсками, но в таком случае им пришлось бы действовать совершенно иначе. Если бы они были уверены в своем первом предположении, то прямо поскакали бы к лагерю и смело напали на него, между тем как во втором случае им необходимо было пустить в дело военную хитрость.

Поэтому, вместо того чтобы продолжать путь всем вместе, как прежде, они разделились на два отряда, из которых один поехал направо, а другой налево, чтобы окружить лагерь бледнолицых с обеих сторон.

Если огромные коршуны, заслонившие собою небо, летели к Затерявшейся горе с целью устроить себе там пир на славу, то индейцы понимали: их надежда имела основание.

Глава VI

Ндейцы

Мы оставили наших охотников в ту минуту, когда они быстро удалялись от старого барана, павшего под выстрелами дона Педро.

Генри не разделял мнения своего товарища. Он находил, что спирально загнутые рога карнеро стоили того, чтобы взять их; поэтому, хотя, строго говоря, этот трофей по правилам охоты и не принадлежал ему, он решил забрать рога с собою на обратном пути. Какой эффект производили бы эти гигантские рога, отделанные в старинном английском стиле!

Взгляд, брошенный на гамбусино, мгновенно разрушил все эти замыслы. Мексиканец казался час от часу все более и более озабоченным, и Генри, знавший причину этой озабоченности, стал так же чувствовать сильную тревогу. И тот и другой хранили молчание. Оба были заняты прокладыванием дороги среди заграждавших путь лиан и ветвей. Все эти препятствия замедляли их путь; поэтому всякий раз, когда Педро приходилось пускать в дело свой мачете, он произносил энергичные проклятия, число которых соответствовало количеству срубаемых при этом ветвей.

Останавливаясь, таким образом, чуть ли не на каждом шагу, охотники употребили более часа на то, чтобы пройти расстояние меньше одной мили. Наконец они выбрались из чащи и достигли противоположного края вершины горы. Там перед ними открылись безграничные просторы льяносов, и они могли охватить взором пространство, по крайней мере, миль в двадцать к северу, западу и востоку. Им не понадобилось долго смотреть, чтобы открыть то, что их интересовало. С вершины легко можно было заметить густой вихрь желтоватого цвета.

– Теперь это уже не дым, – произнес гамбусино, – а пыль, поднятая толпою всадников, которых тут, наверно, несколько сотен!

– Может быть, это дикие мустанги, – сказал Генри.

– Нет, сеньор, на этих мустангах сидят верхом всадники, в противном случае пыль, поднятая ими, совсем бы иначе ложилась… Это индейцы!

Педро быстро повернулся по направлению к лагерю.

– Черт побери! – воскликнул он. – Что за глупость была разложить огонь! Лучше было бы уж совсем не завтракать!.. Это я виноват, так как я должен был предупредить их. Теперь уж поздно об этом думать. Индейцы, без сомнения, уже заметили этот дым, а также и дым наших выстрелов, – добавил он, качая головою. – Ах, дорогой мой, мы с вами сделали хуже, чем ошибку!

Генри ничего не отвечал. Да и что бы он мог ответить?

– Какое несчастие, что я не попросил дона Эстевана одолжить мне его подзорную трубу, – продолжал Педро, – впрочем, я достаточно хорошо вижу простым глазом, чтобы убедиться, что мои опасения, к несчастию, начинают сбываться. Наша охота окончена, сеньор, и нам придется вступить в битву до захода солнца, а может быть, даже до полудня!.. Смотрите! Вот они разделились…

В самом деле, облако пыли и темная масса, находившаяся под ним, отделились друг от друга; очертания сделались резче, определеннее; теперь можно было более явственно отличить лошадей, всадников и оружие, сверкавшее на солнце.

– Это индейцы, едущие на войну, – произнес гамбусино тихим голосом. – Если это апачи, то да защитит нас небо! Я точно не знаю, что означает этот маневр; они увидели дым наших костров и думают, вероятно, напасть на нас врасплох, сразу с двух сторон. Поспешим назад, в лагерь. Нельзя терять ни одной минуты, даже ни одной секунды!

На этот раз охотники недолго пробыли в дороге. Они пробежали, задыхаясь, весь тот путь, который прорубили в чаще; пробежали мимо карнеро, мимо источника, мимо индюшек, висевших на их питагайе, не останавливаясь и даже не думая о том, чтобы захватить с собою убитую дичь.

Все в лагере рудокопов находилось в движении. Мужчины, женщины и дети – все были на ногах и все за работой. Одни поливали водою иссохшие колеса телег, другие чинили упряжь и седла; третьи занимались тем, что выпускали лошадей на свежие пастбища, и, наконец, некоторые снимали кожу с быка и рубили его на куски.

Женщины и молодые девушки находились около костров, на которых готовили пищу; вооружившись маленькими палочками, они взбивали ими варившийся в глиняных горшочках шоколад. Другие, стоя на коленях, растирали между двумя камнями вареные маисовые зерна, из которых приготовляются маисовые лепешки.

Дети играли на берегу озера. Они вошли по лодыжку в воду и рылись в грязи, как утята. Те из них, которые были постарше, смастерили себе удочки из палок, веревок и загнутых булавок и пытались ловить рыбу. Хотя озеро было расположено в пустыне, однако оно изобиловало рыбками серебристого цвета. Ручей, впадавший в озеро, почти пересыхавший летом, был притоком Оркаситас; по временам он становился довольно многоводным, так что рыба могла пробраться в него из реки.

Посреди корраля были разбиты три палатки: одна – четырехугольная, очень большая, и две другие – поменьше, их форма напоминала собою колокол. Средняя, большая, была занята доном Эстеваном и сеньорой Вилланева; палатку, расположенную справа от нее, занимала Гертруда со своею служанкой-индианкой, а расположенную слева занимали Генри Тресиллиан и его отец. Теперь все три палатки были пусты. Роберт Тресиллиан вместе с мажордомом осматривал лагерь; его сын, как мы уже знаем, сопровождал Педро, а все семейство Вилланева прогуливалось по берегу озера, на котором ветер поднимал легкую зыбь.