Читать книгу "Империя инков - Юрий Берёзкин"

Еще большую опасность, чем обогащение мелких автономных коллективов и отдельных людей или выдвижение их иными путями из общего усредненного ряда, представляет для имперских структур образование общественных связей, идущих в обход и помимо центра, то есть направленных не по каналам иерархии снизу вверх и сверху вниз, а горизонтально. Наличие подобных связей означает, что передача индивидуальных «порций власти» происходит вне ведома центра и что в результате в обществе могут со временем возникнуть самостоятельные формы управления и самоуправления, составляющие хотя бы частичную конкуренцию власти верховной. В разные исторические эпохи империи старались пресекать независимую активность подобного рода, либо подыскивая для нее место в общегосударственной структуре (так, например, сделали инки с торговцами чинча), либо запрещая и подавляя ее. Тоталитарные государства XX века отличаются здесь от своих предшественников не тем, что их правители стали проводить какую-то особенную политику и преследовать совершенно новые цели, никогда не выдвигавшиеся в империях прошлого. Цели и принципы управления оставались в XX веке такими же, какими они были раньше, но зато кардинально усовершенствовались средства их осуществления. В результате, как уже было сказано, государство получило возможность контролировать общество на, так сказать, клеточном, уровне, определять поведение мельчайших автономных групп людей, старалось разрушить независимые традиционные связи уже и в пределах семьи, что и стало немаловажной причиной деградации всего социального организма. Здесь достаточно вспомнить практику поощрения доносов на родителей при официальном лозунге «сын за отца не отвечает», запрет обучения по несанкционированным, отличным от общегосударственных, программам, лишение родительских прав активных верующих, воспитание в подрастающем поколении презрительного отношения к традиционным ценностям, пропаганда тоталитарных символов в дошкольных детских учреждениях, позволяющая ограничить влияние на ребенка его семьи. В результате всего этого была в значительной мере достигнута цель воспитания нового человека, у которого отсутствие инициативы, стремление раствориться в коллективе, неразвитость чувства собственного достоинства, наивное доверие к официальной пропаганде или, наоборот, полное неприятие любых мнений, выраженных через средства массовой информации, укоренились в качестве устойчивых поведенческих стереотипов. То, что подобные стереотипы способны передаваться следующим поколениям уже и без помощи прежнего пропагандистско-репрессивного аппарата, это мы видим сейчас.

После окончания «героической» эпохи территориальной экспансии, после того как рубежи империи установились и вяло текущие войны на границах постепенно и незаметно превращаются из наступательных в оборонительные, в любой империи естественным образом наступает застой. Центральные власти добились предела собственного могущества, которое они уже не в состоянии увеличить, а потому направляют усилия на сохранение «статус кво», – именно в этом теперь состоит цель и сверхзадача системы. В сложившейся обстановке любые изменения могут сулить лишь нарушение достигнутого комфорта, нестабильность, опасности, и соответственно, политика руководства оказывается направленной на то, чтобы избежать каких-либо перемен. На протяжении прошедших веков, в старые, так сказать, времена и при старых технологиях, подобная стратегия приносила определенные выгоды, продлевая империям жизнь на сто, двести и более лет. Каждое поколение руководителей (если среди них вообще находились не ослепленные собственной идеологией люди) имело основания предполагать, что окончательный крах наступит не при нем, а большего и не требовалось.

Тем не менее даже и в древности, не говоря о временах более поздних, окружающий мир, в отличие от внутриимперского, не стоял на месте. В нем шло как развитие технологии, законсервированное в пределах замкнувшихся в себе сверхдержав, так и выработка новых, более жизнеспособных по сравнению с уже известными вариантов общественного устройства. Важные усовершенствования внедрялись в промышленности, в сельском хозяйстве и даже в сфере духовной культуры – так изобретение книгопечатания, а позже появление газет внесло огромные перемены в жизнь Европы. Разрабатывались новые типы оружия и новые военные доктрины, тактические приемы (при всей своей милитаризации империи и здесь редко создают что-то принципиально своеобразное, а чаще заимствуют уже известные образцы и воспроизводят их в устрашающих масштабах). В итоге империи обязательно либо терпели неожиданное для них и сокрушительное поражение от, казалось бы, более слабого противника (так случилось, например, с Ахеменидами и хорезм-шахами, равно как и с инками), либо, предвидя надвигающуюся угрозу, выходили из самоизоляции и делали попытки перестроить свои внутренние структуры. Так поступили правители России в ходе Северной и после Крымской войны (эпоха великих реформ); правители Японии после визитов «черных кораблей» американской и европейских эскадр (революция Мейдзи 1869 года). В случае благополучного преодоления кризиса начинался новый «героический» период, который сопровождался сменой руководства, приходом к власти свежих сил и переходом к новой экспансии. Но если принципиальных изменений в устройстве общества не происходило, то и новый застой не заставлял себя долго ждать.

Хотя в существовании империи заинтересованы прежде всего ее правящие круги, имперское сознание глубоко проникает в народные массы, их психологию, содействуя сперва сохранению «мирового государства», а затем, в случае его гибели, возникновению новой империи в пределах того же самого региона.

Этому есть веские причины. После своего образования империя переживает короткий период расцвета. Установление на большой территории относительно прочного мира, даже при продолжении войн на границах, воспринимается населением как величайшее благо и первоначально действительно высвобождает многие ресурсы, недоступные ранее из-за бесконечных военных столкновений между мелкими политическими образованиями доимперской эпохи. В случае с инками важным скрытым богатством, «распечатанным», как уже говорилось, после образования Тауантинсуйю, стали плодородные земли на дне горных долин. Здесь же можно упомянуть и широкое распространение в инкском Перу оловянистой бронзы, в то время как раньше многочисленные племенные границы преграждали пути к боливийским месторождениям олова.

Еще более, чем получение на первых порах некоторых реальных хозяйственных выгод или доли в дележе военной добычи, на формирование у людей имперского сознания воздействует сам факт причастности к строительству небывалого (на их памяти, разумеется) государства, «великого» общества, упоение победами над врагами и (как правило, ложными) перспективами достижения еще большего величия в будущем. Жестокости и несправедливости, устилающие пути к господству над другими народами, при этом либо не замечаются, либо находят какое-нибудь оправдание. Часто, например, обыгрывается известный положительный эффект, который империя способна поначалу оказать на отдельные стороны жизни отсталых провинций, впервые оказывающихся под управлением более цивилизованного государства. Инки в Эквадоре и римляне в Британии, испанцы в Америке и англичане в Индии, немцы в Восточной Европе и русские в Сибири и Средней Азии не уставали подчеркивать культуртрегерский аспект собственной деятельности, убеждая самих себя в том, что завоевания осуществляются не только в геополитических интересах центра, но и ради бескорыстного желания цивилизовать окраины. Культурную ассимиляцию, а то и физический геноцид населения этих окраин имперское сознание считает естественной и не столь уж дорогой платой за «прогресс», а право определять уровень «цивилизованности» оставляет исключительно за собой.