Читать книгу "Леонардо да Винчи. О науке и искусстве - Габриэль Сеайль"

Не существует ли в космосе такое же отношение между природой и одухотворяемой ею великой материей, как между телом и душой в человеческом микрокосме? Винчи указывает, что живописец вообще склонен изображать все свои фигуры по собственному подобию. В его произведениях обнаруживаются не только достоинства или недостатки его характера – живость, нерадение, рвение, беспорядочность или легкомыслие, но кажется, что всякий человеческий образ отражает его собственное изображение. Если он красив, то передает собственную красоту, если безобразен – свое безобразие. Если у него грубые руки, то у изображаемых им лиц руки неуклюже свешиваются. Если у него животный вид, то его фигуры вульгарны и без души. «Наблюдай же, живописец, какая часть тела у тебя самая некрасивая, и путем упражнений будь настороже против себя самого в этом отношении». Даже красота может быть однообразна: живописцу необходимо делать усилия, чтобы относиться объективно к самому себе и избегать изображения собственного тела, которое завладевает им. Изображаемые им лица, как дети одного отца, рискуют быть похожими друг на друга, «как родные братья».

Откуда вытекает этот недостаток, которого сам художник не подозревает? Объяснение Леонардо отличается чрезвычайной смелостью, тело первоначально создается душой: она олицетворяет в нем свое представление о человеческой форме, и последняя становится для нее типом и образцом. Принцип жизни не отличается от принципа мысли. Хотя суждение, становясь сознательным, определяет наклонности художника, выбор тех образов, которые тайная симпатия заставляет его любить и предпочитать; хотя суждение, проникая, так сказать, во все его существо, влечет его к предчувствуемой, желанной и умиротворяющей красоте; но это суждение есть не что иное, как врожденный коренной разум, который путем вдохновения, сочетанием элементов, согласованных во всех своих бесчисленных движениях, создает гармонию живого организма. Душа обширнее сознания, гений пускает свои корни в те глубины, где сочится самый источник жизни. «Душа, правящая и управляющая всяким телом, есть именно то, что предустанавливает наше суждение еще до того, как оно становится нашим суждением в собственном смысле этого слова (й quella, che fa il nostro giuditio nianti sia il proprio giuditio nostro)[85]. Итак, душа составила план человеческой фигуры сообразно с тем, что она считала лучшим, с длинным, коротким или плоским носом, и она же определила ее вышину и форму. И это суждение так могущественно, что оно водит рукой живописца и заставляет его воспроизводить свой собственный образ, потому что этой душе кажется, что это самый лучший способ изобразить человека и что кто делает не так, как она, ошибается». Если бы Винчи присутствовал на «Пире» Платона, он стал бы говорить после Аристофана и изложил бы свою теорию любви: «Если душа встречает кого-нибудь, кто походит на ее тело, которое она сама создала, то он нравится ей и она увлекается им; вот почему многие любят похожих на них женщин и женятся на них; поэтому нет такой безобразной женщины, которая не нашла бы себе возлюбленного, по крайней мере, если она не чудовищно уродлива»[86].

Тело вселенной, подобно человеческому телу, есть сложная и живая машина, устроенная душой. Леонардо настаивает на этом сопоставлении, проводит аналогии. «Ничего не родится там, где нет чувственной, растительной и разумной жизни (rationale); перья вырастают и меняются каждый год на теле птиц, так же и шерсть у животных…; травы растут на лугах и листья на деревьях, и каждый год они большей частью заменяются новыми; мы, следовательно, можем сказать, что земля имеет растительную душу: ее тело – земля; ее кости – слои нагроможденных скал, из которых состоят горы; ее сухожилия – туфы; ее кровь – потоки вод; находящееся позади сердца озеро крови – океан; роль дыхания и биения пульса выполняют для земли приливы и отливы моря, а теплота мировой души – это огонь, заключенный в земле; местопребывание же растительной души находится в тех очагах, которые обнаруживаются в различных местах через минеральные воды, серные источники, гору Этну и многие другие места». Разумная душа выражается, без сомнения, во всей жизни этой вселенной через господство законов, а еще больше порядком, ритмом явлений, правильное чередование которых указывает на мысль.

В круговращении воды Леонардо находит новое доказательство в пользу животной жизни земли. С самого XII столетия считалась общепринятой теория, что тело земли, подобно человеческому телу, изрезано жилами, которые из океана доставляют воду до горных вершин, откуда она спускается и возвращается через реки в океан. Леонардо соглашается с этой гипотезой: «Тело земли, подобно телу животных, изрезано разветвляющимися жилами, которые все находятся между собою в связи и устроены для того, чтобы доставлять жизнь и питание земле и ее тварям. Они все начинаются в морской глубине и после многих круговых движений опять возвращаются туда через реки, которые образуются от разрывов этих жил»[87]. Но как объяснить, что вода таким образом может освободиться от закона тяжести? Для этого необходима жизненная деятельность. Океан не находится на одном уровне с горными вершинами; «следовательно, если бы тело земли не имело сходства с человеческим телом, то было бы невозможно, чтобы морская вода по своей природе могла подняться до горных вершин… Где жизнь, там теплота, а где жизненная теплота, там существует движение соков. Та же самая теплота, которая поддерживает такую большую тяжесть, как изливающаяся дождем из туч вода, притягивает воду снизу наверх, с подошвы гор приводит ее к их вершине». Разве мы не видим, что кровь у человека поднимается к голове и там удерживается? «Функция воды состоит в том, чтобы быть жизненным соком этой бесплодной земли: причина, двигающая ее по разветвленным жилам вопреки естественному движению тяжелых тел, заключается в том же свойстве, которое двигает соки у всех видов одушевленных тел». О вселенной следует сказать то же, что о человеке: это дух, который, находясь в материи, двигает ее, управляет ею и организует ее: дух, повинуясь космической идее, которая таинственно владеет им, постепенно реализирует ее, распределяется, не теряя единства, между существами и, охватывая бесконечное разнообразие предметов, подчиняя части целому, проявляет на земле гармонию божественной мысли. «О, могущественный и уже оживленный организм (gia animato strumento) художницы природы, твое величие силы не в твоем распоряжении, и ты должна отказаться от спокойной жизни и повиноваться законам, которые Бог и время начертали зиждущей природе (genitrice)».