Читать книгу "Музыка для мужика. История группы "Ленинград" - Максим Семеляк"

Приезжаем на следующий день — Серега в красном шарфике, повязанном пионерским образом, с полиэтиленовым пакетом с пластинками.

А там собралась целая туса — ждали, что мы приедем оравой с автоматами, видимо. А мы — красный шарфик и полиэтиленовый пакетик. И Шнур начинает разговор — очень быстрый и четкий. Все закончилось хорошо — человек понял, что он не прав, извинился, мы выпили.

Но потом Шнур зашел в каптерку и сказал: «Следующий сломанный нос будет стоить тридцать тысяч. Поэтому носы никому не ломаем». Подумал и добавил: «Причем евро». Ну правильно, концерт-то отменился.

Александр «Пузо» Попов

Мы как-то шли с Серегой, пили на ходу пиво и несли какой-то усилитель. Откуда-то из-за угла нарисовались трое пьяных мужиков. Я помню, решил: значит, придется драться. Тогда я ставлю бутылку на пол, засучиваю штанину. Пока я раздумывал, один из этих мужиков начал уже вовсю ногами махать. В ту же секунду Серега разбивает свою бутылку об стену и говорит: «Если будешь охуевать, я воткну тебе эту штуку в ногу». Мужики решили не связываться и отвалили. Шнур посмотрел на эту розочку и посетовал: «А пива там было до хуя».

Анна Маграчева

Едем как-то на день рождения к шнуровскому однокласснику. Шнуров уже очень пьян.

Многие из гостей — однокурсники Шнура по архитектурному училищу. Кто-то из них произносит фразу, которая его нешуточно задевает. Что-то типа «будь мужиком». Шнуров набрасывается на него и орет: «Он сказал, что я не мужик». Подбегают люди и начинают их разнимать. Шнуров настаивает, что его оскорбили: назвали «не мужиком». Кто-то из разнимающих пытается что-то Шнурову объяснить, это вызывает очередной приступ бешенства у Шнура, и на этот раз он кидается на защитника. То ли из уважения к имениннику, то ли из хорошего отношения к Шнуру тот не отвечает на его удары и еще раз вежливо пытается продолжить переговоры: «Серега, ты же нормальный мужик. Ты неправильно понял…»

На этих словах получает очередной удар по лицу.

У Шнурова, нужно заметить, удар хороший, отработанный. Даже Севыч, который считает себя хорошим бойцом, сказал, что в поединке Севыч—Шнур ставил бы на Шнура.

Тут терпение защитника оставляет, и он в свою очередь бросается на Шнура.

Именинник, который до этого момента не вмешивался в конфликт, тоже подходит и удивленно не без раздражения говорит:

— Серега, зачем ты так? Я знаю Леху и за него ручаюсь. Я уверен, что он не мог никак тебя оскорбить.

— Он защищал того…

— Он с тобой разговаривал… Зачем ты? Ты меня обидел…

— Извини. Но он защищал ублюдка.

Шнуров потом еще долго повторял:

«Что мне было делать? Он сказал, что я не мужик».

Сергей Шнуров

Вообще, все компенсируется. Однажды я ехал из Москвы в Питер на поезде, году в 2001-м примерно, сидел в вагоне-ресторане, пил текилу, напился, подрался и в результате очнулся весь в крови и лишенный пятисот долларов. Пизды получил конкретно. Ребро даже, кажется, было сломано. Собственно, это был не вагон-ресторан даже, а буфет, там много столов, углов — побиться несложно. В прошлый Новый год я наебенился жутко и понял, что мне необходимо получить пизды. Ну и вклинился в толпу гопников в районе парка Победы. Был тоже нешуточно отпизжен. Гематома только недавно прошла. В каком-то городе на гастролях в каком-то клубе чувак бросился на нас с Севычем вместе со всей своей с охраной, мы отбивались от него стульями, но безуспешно. А потом чувак, когда узнал, кто мы такие, поил нас коньяком. Это оказался хозяин клуба.

Всеволод «Севыч» Антонов

Мы играли какой-то странный корпоратэ в составе я, Серега и Андромедыч — в общем, скрипка, бубен и утюг. Дело было на Яузе, в каком-то ресторане. В зале сидели Юрий Николаев и Никита Михалков. А там все танцуют, и мы выходим: гитарка, гармошка и бубен. Ну, мы отыграли песен десять, все это длилось минут двадцать, потом нам резко надоело, и поняли, что пора ехать. В гардеробе встретили группу «Смысловые галлюцинации», которые расчехляли свои инструменты, чтоб играть следующий сет. И самый мордатый из них нам сказал: «Ну вы, ребята, даете…» Они, конечно, в диком ахуе — что вообще происходит в русском шоу-бизнесе, что за абсурд.

Василий Уткин

Когда мы снова начали делать передачу «Футбольный клуб», мне захотелось, чтобы Шнуров написал песню. Вообще говоря, для музыкантов песни для телевидения это серьезная статья дохода. Но у меня не было денег для Шнура, кроме какой-то символической суммы, которая, наверно, покрыла бы расходы на аренду студии, ну и что-то такое в этом духе. А Шнур тогда как раз закончил писать патриотическую песню к этому фильму про гебистов, забыл, как он назывался. Я почему-то сразу подумал, что песня не станет хитом, что с ней, собственно говоря, и случилось.

Он согласился, сказал: «Ну хорошо, спизжу где-нибудь три аккорда, как обычно». Мы с ним встретились в ресторане «Твин пикс» около Останкино, поели, поговорили. Насколько я понимаю, песню он написал по дороге в аэропорт в машине. Мой водитель его подвез, и по приезде в аэропорт он мне прочитал уже два куплета, а там всего три. А на альбоме он дописал еще маленький речитатив по моему собственному адресу.

Борис Хлебников

Я снял клип «Дороги». Мы встретились со Шнуровым у памятника Достоевскому — утверждать клип. Он говорит: знаешь, у меня сейчас сломался магнитофон, пойдем в магазин. Мы пошли в первый попавшийся в магазин, «М-Видео», его там, кстати, никто не узнал. Он сказал: ребят, я хочу вот эту видеодвойку купить, можно ее проверить? У нас кассета есть. Вставил диск, мы посмотрели. Он говорит, все отлично, заебись. Так происходила приемка клипа. Мы потом пошли в ирландский паб, он страшно хотел поставить и там, но уже не оказалось подходящей техники.

Василий Уткин

У него практически на каждом альбоме есть какая-то песня про футбол. Шнур, конечно, к спорту имеет мало отношения, он скорее в антураже болельщической культуры. Один раз, впрочем, я его встретил на футболе, совершенно случайно. И я видел, что его не слишком радует это постоянное похлопывание по плечу. То есть, конечно, он себя с этим не полностью отождествляет. Во всяком случае, такие большие темные очки, как на Шнуре в тот день, я видел только в фильме «Настоящая любовь».

Артемий Троицкий

Единственный мой вялый вклад в группу «Ленинград» заключается в том, что я вписал их в восточноевропейский фестиваль в «Барбикане». Мне пришлось совершенно неожиданно для самого себя проводить вполне нешуточную работу, а также заниматься лоббированием и даже интриганством, потому что на это сладкое место претендовало довольно много всяких промоутеров, и все тащили свои команды, поскольку у них был профессиональный, а также денежный интерес. У меня же никакого интереса не было, я выступал просто как независимый и не-в-рот-ебательский советчик. А их как раз Лужков запретил в Москве. И у меня было для англичан несколько веских аргументов в пользу «Ленинграда». Во-первых, это первая за пятнадцать лет запрещенная группа, во-вторых, это группа очень популярная и на нее со стопроцентной гарантией припрется вся молодая русская диаспора и скупит все билеты. Хотя организаторы, по обыкновению, прикидываются бессребрениками, на самом деле им это еще как важно. Сам я на концерт не пошел, я тогда уже из Лондона уехал. С этим концертом, кстати, связано одно мое маленькое разочарование. Концерт прошел очень хорошо, насколько я знаю, а Шнуров мне после этого даже не позвонил. Мне, разумеется, на фиг не нужны никакие моральные откаты. Но хоть бы позвонил, это же так естественно! Сказал бы: прощай навеки или пошел на хуй, неважно. Меня это по-человечески немного разочаровало. Я понял, что мы со Шнуровым никогда дружить не будем, потому что он человек пользующийся и при этом ответной теплотой особо не раскидывающийся.