Читать книгу "Хронолиты - Роберт Чарльз Уилсон"

Бородач на водительском сиденье не проявил никаких признаков тревоги. Он улыбался мне – вернее, усмехался, пока я шел. Подойдя достаточно, чтобы быть услышанным, я произнес:

– Не хотите объяснить мне, что вы здесь делаете?

Его ухмылка стала шире:

– Ты действительно не узнаешь меня? Не имеешь понятия?

Такого я не ожидал. Голос казался знакомым, но я не мог вспомнить его.

Он высунул руку из окна автомобиля.

– Это же я, Скотт, Рэй Моузли. Раньше я был фунтов на пятьдесят тяжелее. А бороду я отрастил недавно.

Рэй Моузли. Заместитель и безнадежно влюбленный паж Сью Чопра.

Последний раз мы виделись еще до авантюры Кейт в Портильо – поскольку потом я отошел от дел ради новой жизни с Эшли.

– Вот черт, – только и смог я сказать.

– Ты не изменился, – сказал он. – Тем легче было тебя найти.

Избавившись от лишнего веса, он выглядел почти изможденным, даже с бородой. Словно призрак самого себя.

– Не надо было выслеживать меня, Рэй. Мог бы подойти к столу и поздороваться.

– Ну, люди меняются. Почем знать, может, ты уже превратился в огнедышащего медноголового?

– Иди на хрен.

– Но это важно. Нам нужна твоя помощь.

– Кому «нам»?

– Сью, например. Ей нужно место, чтобы отсидеться какое-то время.

Я все еще пытался переварить эту информацию, когда заднее стекло опустилось и похожая на земляной орех голова самой Сью высунулась из темноты салона.

Ее лицо расплылось в улыбке:

– Привет, Скотти. Вот мы и встретились снова.

Глава девятнадцатая

За последние семь лет я многое рассказывал Эшли о Сью Чопра и ее приятелях. Но это не значит, что Эш обрадовалась, вернувшись домой и застав две столь важные персоны, устроившиеся на диване в гостиной.

После Портильо мне стало очевидно, что придется выбирать между жизнью с Эшли и работой со Сью. Сью была непоколебимо убеждена, что наступление Хронолитов можно повернуть вспять при наличии правильной технологии или хотя бы адекватной степени понимания. Лично я в этом сомневался. Возьмите само понятие «Хронолит». Уродливая аббревиатура, придуманная каким-то тугим на ухо журналистом вскоре после Чумпхона, слово, которое я никогда не любил, но ценил его за уместность. «Chronos» – время и «lithos» – камень, не в этом ли суть дела? Время, отвердевшее, словно камень. Зона абсолютной детерминированности, окруженная эфемерной пеной (людскими жизнями, например), которая деформируется, повторяя ее контуры.

Я не хотел подвергаться деформации. Жизнь, которой мне так хотелось с Эшли, это та жизнь, которую Хронолиты у меня украли. Мы вернулись из Тусона, Эш и я, чтобы зализать раны и поделиться той силой, которую мы могли отдавать друг другу. Не много бы я дал Эшли, если бы продолжал работать на Суламифь Чопра, если бы так и погружался в тау-турбулентность, если бы упорно брал на себя роль орудия судьбы.

Нет, мы не оборвали все контакты. Сью по-прежнему изредка названивала, чтобы проконсультироваться, хотя я мало что мог сделать как специалист, не имея доступа к ее инкубаторам военно-технических кодов. В основном она звонила, чтобы держать меня в курсе событий, поделиться своим оптимистичным или пессимистичным настроением, посплетничать. Думаю, ей было приятно порадоваться за меня, за то, как я устроил свою жизнь, – как будто в этом была какая-то экзотика, как будто не существовало миллионов таких же семей, которые довольствовались тем, что имели, в трудные времена. Но, конечно, я не ожидал, что она появится на пороге в стиле историй «плаща и кинжала».

Эш как-то перекинулась по телефону парой слов со Сью, но официально они не были представлены друг другу, а Рэя она и вовсе не знала. Я познакомил их, пожалуй, с чересчур наигранным воодушевлением. Эшли кивнула, пожала руки и ушла на кухню «приготовить кофе», то есть справиться с волнением, вызванным их присутствием здесь. Рэй настаивал, что они просто заехали в гости. Сью по-прежнему контактировала в сети с остальными исследователями Хронолитов и во время этой поездки за запад уже кое с кем связалась. Отлив федеральных денег еще раз сменился приливом, хотя у нее по-прежнему оставались недоброжелатели в Конгрессе. Теперь, по ее словам, ее работа велась втайне, наполовину скрывалась, утаивалась одним агентством от другого, стала частью бюрократической конкуренции, в которой она мало что понимала. Да, в Миннеаполисе она по делу, но прежде всего она ищет приветливое местечко, где можно провести пару вечеров.

– Ты могла бы и позвонить.

– Наверное, могла бы, Скотти, но никогда не знаешь, кто подслушивает. Выбирая между кабинетными медноголовыми в Конгрессе и психами на улице… – она пожала плечами. – Если это неудобно, мы снимем номер в отеле.

– Оставайтесь, – сказал я. – Мне просто любопытно.

За всем этим явно стояло нечто большее, чем воссоединение друзей. Но ни она, ни Рэй не спешили выкладывать подробности, и я догадывался, что по крайней мере сегодня меня дергать не будут. Экстаз и одержимость Сью, казалось, ушли в прошлое. Многое изменилось со времен Портильо.

Я-то все еще следил за наступлением Куана по новостям, когда позволяла пропускная способность линии, и до сих пор задавался вопросом: что такое «тау-турбулентность» и как она могла на меня повлиять? Но это было сродни ночным страхам, тому, о чем думаешь, когда не получается заснуть, и дождь барабанит в окно, как непрошеный гость. Я отказался от попыток разобраться в этом, опираясь на терминологию Сью – их разговоры с Рэем слишком быстро сворачивали на пространство Калаби-Яу, темные кварки и прочие эзотерические материи. А что касается самих Хронолитов… Стыдно ли мне, что я заключил с ними отдельное, частное перемирие? Что смирился с неспособностью повлиять на эти масштабные и непостижимые события? Может быть, это было маленькое предательство. Но в этом был хоть какой-то здравый смысл.

Тем тревожнее я сейчас чувствовал себя в присутствии Сью, которая так и пылала одержимостью. Она была сама любезность, пока речь шла о старых временах или знакомых людях. Но едва заходил разговор о недавнем прибытии Хронолита во Фритаун или о продвижении армии куанистов в Нигерии, ее взгляд загорался, а голос набирал децибелы.

Я наблюдал за Сью во время разговора. Знаменитая неукротимая корона ее кудрявых волос подернулась сединой. Когда она улыбалась, от уголков глаз разбегались морщинки. И всякий раз, когда ее пылкая горячность угасала, становилось заметно, как она похудела и вымоталась.

Но, невероятное дело, Рэй Моузли все еще был в нее влюблен. Конечно, он не говорил об этом. Подозреваю, что Рэй переживал свои чувства к Суламифь Чопра как личное унижение, навсегда скрытое от посторонних. Только скрыть его ему не удавалось… А может, он заключил с собой сделку: лучше лелеять безответную любовь, чем признаться самому себе, что тебя не любят. Бородатый, исхудавший почти до анорексии, растерявший волосы, исчезнувшие как детские воспоминания, Рэй все так же бросал на Сью почтительные взгляды, все так же улыбался ее улыбкам, смеялся, когда смеялась она, и вставал на защиту при первом же намеке на критику.