Читать книгу "Муж и другие мелочи жизни - Дарья Калинина"

— Обязательно. Но не сейчас.

— А когда?

— Спешить нельзя.

— Почему? Почему нельзя?

Саша недоумевала. Ей казалось, чего проще? Вина Сударушкина очевидна. Пусть возвращает Лешку и Камиллу.

Почему-то при сочетании этих двух имен, вновь оказавшихся рядом, Саша ощутила в глубине души какую-то смутную тревогу, и внутренний голос, который обычно предупреждал ее обо всех подставах, сейчас противненько запикал. Но Саша поспешила затолкать их обоих подальше. Не до них сейчас, когда других дел полно. Вот найдет Лешку, тогда и разберется уже прямо с ним.

А Вася объяснял:

— Видишь ли, если этот человек — Сударушкин — и впрямь стоит за похищением твоего мужа и его бывшей жены, то, скорей всего, они находятся сейчас у него. И их жизни также находятся в его руках.

— И что? Задержите Сударушкина, он вам все и выложит. Где Лешка, скажет. Где Камилла, тоже объяснит. В каких условиях они содержатся, точно тайны не составит.

— А если нет? Если он будет упираться?

— Ну… вы на него надавите.

— Не забывай: у него имеется как минимум двое сообщников. Мы на Сударушкина надавим, а он даст команду своим что-нибудь сделать с пленниками.

Саша молчала.

— Похитителей Алексея было трое, — напомнил ей Вася. — Даже если один из похитителей был сам Сударушкин, все равно после его задержания на свободе остается еще два человека. Два физически сильных мужчины. Мы-то задержим Сударушкина, но вдруг это послужит сигналом его сообщникам подчищать концы?

— Что ты имеешь в виду? Зачем им подчищать концы?

— Сама посуди. За похищение человека в составе бандформирования этим троим грозит приличный срок. Но это при условии, что похищение будет доказано. А для этого нужны сами жертвы — живые или мертвые. Живых прятать сложнее. Труп же зарыл, и все. Так что остающиеся на свободе сообщники из страха перед разоблачением очень даже запросто могут убить похищенных, а тела их спрятать так, что мы никогда их не найдем. И что будет в таком случае с Сударушкиным?

— Вы его посадите! Уже за убийство!

Вася покачал головой.

— А будет то, что он может от всех предъявленных ему обвинений отпереться. Скажет: что за похищения? Ничего не знаю! А про убийства — я вообще не при делах, у меня алиби, я у вас в КПЗ сидел. И уйдет, поплевывая.

— А машины? Три разных машины участвовали в преступлениях. И все три из его гаража!

— Совпадение!

— Таких совпадений не бывает.

— Это ты знаешь и я знаю. А суду нужны доказательства. И нам нужно их добыть.

— Как же ты их добудешь?

— Не я, а ты, — заявил Вася.

— Я?

— Мы навели справки насчет этого Сударушкина. Оказывается, он большой любитель женского пола. Так вот… ты отправишься к нему и разместишь всюду, где это только возможно, жучки и прослушку.

— Куда это я к нему отправлюсь?

— На свидание.

— А вдруг он и меня похитит?

— Большинство бывших жен и любовниц Сударушкина живут и благоденствуют по сей день. Все с ними в порядке. Я наводил справки. Не думаешь же ты, что я отпустил бы тебя на свидание к человеку, который мочит подряд всех своих подружек?

— Наверное, нет.

— Наверное!

Вася выглядел возмущенным до крайности. И Саша поспешила исправить свой промах.

— А почему ты считаешь, что Сударушкин вообще захочет со мной увидеться?

— Он уже захотел.

— Откуда ты знаешь?

— Он сам тебе об этом написал, приглашая сегодня вечером на свидание.

Саша помотала головой:

— Ничего не понимаю. Как он мог мне написать? Куда? Я от него никаких сообщений не получала.

— Потому что я от твоего имени послал Сударушкину приглашение взять тебя в друзья. Он ответил сразу же. И тут же пригласил на свидание.

— Ты… Ты воспользовался моей страничкой?

— Совершенно верно. А ты против? Ты сказала, что готова на все, лишь бы спасти мужа.

Саша молчала. Она и впрямь такое говорила? Честно говоря, сейчас ей уже не казалось, что спасение Лешки — это задача такой уж первостепенной важности. Как-то поостыла она к этому предприятию. И к Лешке остыла. Мутный он все-таки какой-то. И, оказывается, многое ей недоговаривал. И лишь нежелание оставить дело, уже на девять десятых раскрученное, заставляло Сашу и дальше участвовать в поисках. В конце концов, надо же ей с этим Лешей как-то еще развестись. А то если его убьют, останется Саша вдовой. А на вдовах жениться многие не то чтобы побаиваются, но благоразумно остерегаются. А то кто там знает, сам предшественник помер или женушка свою прекрасную ручку к этому делу приложила?

— Хорошо, я согласна, — кивнула она. — Но я хочу знать как можно больше об этом Сударушкине.

— Твое право.

— И в первую очередь — почему он прицепился к Леше и Камилле. Что он против них имеет?

— На страничках Камиллы в соцсетях мы присутствия Сударушкина не выявили вовсе. У твоего мужа таких страниц нету в принципе.

— Это я знаю, — сказала Саша, скромно умолчав, что и сама поначалу была этим обстоятельством крайне удручена.

— Что в наше время для молодого человека редкость и говорит о том, что человек он неординарный.

— Или хочет таким казаться, — прошипела Саша, за что удостоилась удивленного Васиного взгляда.

Затем он продолжил дальше:

— Но зато, когда мы заглянули в гости к Сударушкину, то на одной из его страничек мы в числе прочих фотографий обнаружили несколько снимков его с твоим мужем. Судя по этим кадрам, они были большие приятели. Вместе занимались парапланеризмом. Если тебе интересно, то параплан…

— Я знаю, чем параплан отличается от парашюта. Один круглый, другой в форме эллипса. Значит, они прыгали вдвоем… Друзья, наверное.

— Да.

— Что случилось между Сударушкиным и Лешей потом? Почему Сударушкин возненавидел Лешу? Зачем похитил его и Камиллу?

Увы, на эти крайне важные вопросы у Васи ответов не было. Он лишь предполагал, что дело в финансах.

— Уезжая, твой муж оставил генеральную доверенность на управление своим имуществом на своего друга.

— Он говорил… Сергей, кажется.

— Сергея Сударушкина, если быть точным.

Вот оно что! Сашу прямо ударило по голове.

— Так этот Сударушкин проворовался! — закричала она. — Ограбил Лешку, пока тот болтался по своим Гималаям с Бразилиями. Небось, давно уже все имущество на себя переписал. Лешка вернулся, сунулся к другу… или тому, кого считал своим другом, а тот не захотел возвращать украденное.