Читать книгу "Психомагия. Воображение как основа жизни - Алехандро Ходоровский"

Вы писали, что раны, нанесенные в семье, никогда до конца не заживают.

Правильно. Думаю, что у человека может быть не только животное, но и растительное поведение. У животного есть клетки, которые заживляют, затягивают его раны. Однако если ты сломаешь ветку, она больше не вырастет. Рана наносится растению навсегда, и единственное, что можно с ней сделать, – это закрыть. Поэтому можно встретить деревья с пустотами, которые образуют в стволе паразитирующие на нем грибы. В этом смысле наше сердце ведет себя как растение. Если ты нанесешь ему рану, она никогда не заживет, останется навсегда. Единственное, что можно сделать, – закрыть ее тканью нового опыта.

Я так и не смог утешиться после смерти одного из моих детей. Прошли годы, а мне все еще больно об этом думать. Но я живу счастливой жизнью, несмотря на воспоминания, хотя и безутешен. Я нашел в себе силы создать на фоне этого горя новые произведения, обрести новую любовь, познать новые удовольствия. С ранами можно жить.

Какую роль в нашей жизни играют друзья и другие товарищи по путешествию?

У меня было два друга детства, с которыми я прошел через всю жизнь. Друзья в этом смысле как семья – они всегда рядом. Эта связь похожа на принадлежность к поколению: мы все летим одним самолетом, едем одним поездом.

Они очень важны, потому что мы рядовые существа, а не люди-волки. Я считаю дружбу и встречу с другими важнейшим фактором моей жизни. Для того чтобы знать, что дружба обогащает, надо понимать, почему мы ее поддерживаем. Дружба – это совместное творчество.

Юность полна предрассудков, которые со временем укрепляются в сознании?

По своему опыту могу сказать, что человек стареет, так и не пройдя до конца всех жизненных этапов. В нем навсегда жив ребенок, подросток, молодой человек, взрослый…

Человек растет и вступает в определенную группу, таким образом, в жизни осуществляется последовательность, а не разделение.

Со временем укрепляются не предрассудки, а верования. Я уверен, что в тридцать лет сделал определяющий для моей жизни поступок – взял тетрадь и сказал себе: «Я буду записывать все идеи, которые приходят мне на ум. Во что я верю?» И стал записывать свои мысли, доставая их из головы, как вшей. Затем я подумал: «Эти идеи – не я. Я могу их использовать, они могут мне пригодиться, но они – не я».

Иногда молодые люди считают, что они то, что они думают, как человек порой полагает, что его машина или его ботинки – это он. Но идеи – словно рубашки. Это не человек. В юности можно ошибаться, но с течением времени все лишнее растворяется и остается самое главное, суть.

В раннем подростковом возрасте появляются кумиры из мира музыки или шоу-бизнеса. Они необходимы? Не ограничивают ли они наше развитие?

Для некоторых они необходимы. У меня не было кумиров, но я очень сдружился с поэтом Никанором Паррой, который оказал большое влияние на нашу группу и был старше, чем мы. Иногда нам нужны учителя или гиды, хотя в моей жизни были такие моменты, когда меня спасало только искусство. Я был творческим человекам и должен был делать себе имя на своих работах, поэтому не мог посвятить себя на сто процентов другим людям или произведениям. Хотя я искал учителей и посещал их.

Я говорю не только о так называемых духовных учителях, но и о тех мифических персонажах, имидж которых создается при помощи СМИ и на которых хотят быть похожими столько молодых людей.

К счастью, со мной такого не случалось. Но для некоторых людей такое поклонение необходимо, потому что нам не хватает мифологии, а мозг работает с мифологией бессознательного. Поэтому, к сожалению, голливудские актеры заменили языческих богов. Сюда же можно отнести преклонение перед футболистами или певцами. Они играют свои роли и в определенный момент могут оказаться полезными, но в кумирах нет никакой нужды, и мы не обязаны их творить.

Как можно научить молодого человека или сына понимать жизнь?

Это нужно спросить у моей семьи. В восемь лет я отвел своего сына Кристобаля к Пачите, чтобы он присутствовал на операции. Я велел ему засунуть палец в рану. Хотел, чтобы он увидел, как делается дырка в голове, как заменяется легкое… В этом же возрасте я водил его на массаж к гуру. Кристобаль вырос в окружении шаманов, я сделал все, что мог, для него, мне понадобилась бы целая книга, чтобы рассказать об этом. Я убрал из лексикона слово «отец», чтобы этот монолит никогда не появился. Он никогда не звал меня отцом, только «Алехандро». Я никогда не говорил ему, что надеть. И поступал так со всеми своими детьми. Когда мы проходили мимо магазина игрушек и они начинали дрожать от предвкушения, я им говорил: «Зайдите и купите, что хотите.». Обычно они выходили с маленькими игрушками, но однажды мой сын Адан появился с плюшевой лошадью в натуральную величину. На него смотрел весь магазин, но я купил ему эту игрушку. Я дал им очень осознанное, очень правильное воспитание. Но ошибки есть всегда, и их много. Однажды я ударил одного из сыновей три раза, и когда ему исполнилось 15 лет, сказал, чтобы он вернул мне эти удары. Он помочился за диваном, и пока я его бил, я говорил: «Это серьезное наказание, но я не обижаюсь на тебя». Он никогда мне этого не простил, поэтому во время семейного праздника вернул мне те удары.

Невидимый мост

I

О чем мы можем мечтать в этой жизни?

О многих вещах. Но прежде всего о том, чтобы прожить долгую жизнь. Для этого мы должны иметь любимую работу, быть спокойными людьми и делать то, что нам нравится. Мы должны быть такими, какие мы есть, а не такими, какими нас хотят видеть другие. Любить то, что мы любим, без обязательств, без того, чтобы завязывать нервы в узлы. Желать то, что любим, и создавать то, на что мы способны. Жить в достатке, не проматывая деньги. Но достаток должен быть у всех, без эксплуатации человека человеком. И конечно, надо достичь бессмертия, а для этого мы должны жить как бессмертные, думая, что у нас впереди еще тысячи лет, чтобы сделать то, что мы хотим, но не забывая, что можно умереть за десять секунд.

В одних школах путь к счастью лежит через удовольствие, счастье, запрещенное. В других проповедуется аскетизм, ношение вериг, отдача и жертвенность. У них одна цель?

Да, у всех одна цель – познать себя. Но этот путь к самопознанию надо пройти с большим достоинством, потому что мы смертны. Мы не вечны, и наше сегодняшнее состояние закончится. Жизнь всегда нас побеждает. Даже если бы мы были титанами, мы побежденные. Зная это, некоторые работают более спокойно, со смирением. Нужно идти по пути святости. Счастье – не в обладании вещами, а в чувстве радости жизни. Это чувство может быть утеряно еще в утробе матери, если она хочет сделать аборт. В этом случае восстановление радости жизни – это нечто чудесное, позволяющее нам соединиться со вселенной и с сознанием во всей их полноте, а также со временем и с пространством. Это состояние постоянного эйфорического транса, возможного, потому что мы – тот маленький сундук, что содержит в себе безграничность, которая в свою очередь находится в самой маленькой из наших клеток.