Читать книгу ""Тигр" охотится ночью - Виктория Дьякова"

– Да, Натали не курит, – Маренн взяла сигарету, Том чиркнул зажигалкой, она закурила. – Не может привыкнуть к дыму. А мы с Джилл, напротив, не можем отвыкнуть. Еще с той войны. Вот такое противоречие в нашей семье, – она улыбнулась.

– Говорят, курить вредно. Для здоровья, – он посмотрел на нее с явным интересом.

– Вас интересует, майор, что я отвечу, как врач? Да еще с высококлассной репутацией? – Он молча кивнул. – Тогда я скажу вам, что пить и курить, конечно, вредно. И вы, разумеется, можете больше не пить и не курить. Никогда. Возможно, вам даже покажется, что вы проживете дольше. Но это только покажется, майор. На самом деле ваша жизнь просто станет скучнее, и только. Люди умирают не от курения и выпивки, майор.

– От чего же, мэм?

– О, это долгий разговор, майор. Длиною в жизнь. Жизнь каждого отдельного человека. Однотипных причин здесь практически не бывает. Смерть, как и рождение, строго индивидуальна.

– Не думаю, что все врачи охотно согласятся с вами, – Том покачал головой, улыбнулся.

– Но далеко не все врачи и лечат так, как я. Я очень многое узнала о человеке на этих двух войнах, майор, – призналась Маренн. – Принимая пациентов в клинике, такого не узнаешь. Равно как не научишься лечить профессионально.

– Я понял вашу мысль, мэм. Точно так же нельзя, сидя в каком-нибудь офисе, узнать, чего ты стоишь в действительности. Это можно узнать только на войне. Во Вьетнаме, например. Или – в Арденнах, где я воевал добровольцем с пятнадцати лет. Просто приписал себе несколько годков и сбежал из дома на войну.

– Вы воевали в Арденнах, майор? – теперь уже Маренн посмотрела на собеседника с повышенным интересом. – Я ведь тоже там была. Только на другой стороне.

– Я знаю, мэм. Нэт рассказывала. Вы пришли поговорить со мной о ней? – Том смотрел прямо перед собой, в его голосе она почувствовала нарастающее напряжение. – Тогда лучше не тратьте время, мэм. Я просто не хочу быть чьей-то тенью, – продолжил он с откровенной горечью, – служить повторением ее прежних чувств к кому-то другому.

– Нельзя быть тенью тени, – мягко возразила Маренн. – Именно об этом я и пришла вам сказать. И тень в данном случае – не вы, Том. Тень – мой сын Штефан.

– Я не понял вас, мэм, – он взглянул на нее, и она прочла в его глазах невыразимую грусть.

– Я и сама не сразу поняла это, – ответила Маренн, не отводя взгляда. – А теперь знаю точно: мой сын для Натали – всего лишь фантазия, которую она придумала себе от одиночества на родине, в ужасной России. Да, в сорок втором году они действительно провели несколько дней вместе. Но потом он погиб. А она видела, как это произошло. С тех пор Штефан стал для Натали как бы единственной опорой в борьбе за собственную личность, в борьбе за выживание. Чтобы не уподобиться другим, чтобы не сломаться. И постепенно это вошло у нее в привычку. Стало как бы ее вторым «Я». Она придумала себе Штефана таким, каким хотела бы его знать и видеть, а я не решилась ее переубедить. Напрасно, конечно, – вздохнула Маренн. – Просто я надеялась, что за меня это сделает сама жизнь, не хотела причинять Натали боль разочарования. На самом деле мой сын был далеко не таким, каким она нарисовала его в своих фантазиях. Штефан был совершенно другим человеком, просто Натали так и не узнала этого. Признаться, Том, я даже не уверена, что сам Штефан питал к ней взаимные чувства и долго помнил о ней после расставания. Так что ваша ревность абсолютно беспочвенна. Как можно ревновать к фантазии? К выдумке? Повторяю: Натали придумала себе Штефана! В шестнадцать лет, после нескольких торопливых объятий и пары поцелуев на прощание, девочка сотворила из первого встреченного ею мужчины бога, кумира, и теперь страдает от этого. Вы же мужественный человек, Том! Вы боевой командир. Не станете же вы ревновать Натали к ее фантазии?! Она не хочет допускать никого в свою реальную жизнь из-за страха!

– Она меня боится?

– Не вас, Том. Себя. Натали привыкла жить в страхе. Она впитала его с молоком родной матери еще там, в той стране, откуда приехала. Однако, несмотря на врожденный страх, она совершила невозможное: за довольно короткий срок освоила труднейшую специальность и заняла достойное место в новой и чужой для нее стране. Она добилась авторитета сама, я уже не помогала ей в этом. Сами посудите: не могу же я оперировать за нее и вместо нее! Нет, Натали достигла высот в профессии сама, без моей помощи. Постепенно ее заметили, зауважали. Она обрела в медицине собственное имя и очень боится его потерять. Но больше всего, как я понимаю, Натали боится другого. – Маренн вздохнула. – Она боится, что любой мужчина из реальной жизни окажется хуже того, которого она создала в своих фантазиях. Она попросту боится принять реальность, впустить ее в свою жизнь. Я вас очень прошу, Том, – продолжила она после почти минутного молчания, – не рубите сплеча! Проявите снисходительность к ее слабости. Запомните: у тени нет тени! А сама тень со временем растает, уверяю вас. Вы даже и не заметите, место тени займет наконец настоящая жизнь. Надо только проявить чуточку терпения. Если, конечно, ваши отношения с Натали важны для вас…

– Она мне нравится. Я ее люблю, мэм. Но…

– Я знаю вашу историю, майор. Знаю и о бывшей жене, и безвременном уходе маленького Робби. Я вам искренне сочувствую, Том.

– Натали рассказала?

– Да. Они с Джилл рассказывают мне обо всем, у них нет от меня секретов. Хотя сама я ни о чем их не расспрашиваю. Просто они доверяют мне, и я рада этому. Они ведь обе – не родные мои дочери, но теперь нам всем троим это кажется странным: настолько мы любим друг друга.

– Вас невозможно не любить, мэм, – Том снова внимательно посмотрел на Маренн. – Нэт говорила, что на Окинаве молодые морпехи от вас без ума. И я их хорошо понимаю. Нэт очень похожа на вас, тоже красивая, как и вы. Но в вас есть еще что-то…

– Мне скоро пойдет седьмой десяток, майор. Поберегите комплименты для Натали, – немного смутилась Маренн. – Между прочим, мне, как и Натали, тоже всегда было очень трудно открыто говорить о своих чувствах. Из-за этого я потеряла в жизни многих важных для себя мужчин. И чуть было не потеряла последнего. К счастью, он сам, еще в сорок четвертом году на Балатоне, сообразил, что не стоит ждать от меня признаний и объяснений в любви. Лучше самому сделать это и… услышать ответ. И – поверить. Так что Натали, Том, похожа на меня не только внешне. А дальше уж сами, надеюсь, сообразите, как вести себя с ней. Я ведь пришла попросить вас именно об этом.

– Мужчины часто выбирают женщин, похожих на их матерей…

– Да, наверное, для моего Штефана так все и было. Хотя я могу только предполагать: в отличие от моих девочек он нечасто со мной откровененничал. А теперь уж и подавно ничего не расскажет. Никогда… – Маренн снова горько вздохнула. Но тотчас встрепенулась: – Ну так что, майор? Может, не будем терять времени и прямо сейчас вернемся в госпиталь леди Клементины, к Натали? Не уверена, что она ожидает увидеть вас, но думаю, вам есть резон встретиться и объясниться еще до очередного совместного рейда.