Читать книгу "Пока страсть спит - Ширли Басби"

Но может ли Рафаэль считать себя настоящим другом Себастиана, если не сумеет спасти его от чар Бет?

Рафаэль понял, что отныне Себастиан возненавидит даже его имя, не будет его слушать, а Бет, воспользовавшись этим, заставит молодого человека плясать под свою дудку.

— Как меня угораздило попасть в такую скверную историю? — корил себя Рафаэль.

Уверенный в том, что в ближайшие часы им никто не заинтересуется, он направился в свою спальню и, сев на гигантских размеров кровать, с удовольствием стянул с ног сапоги и отбросил их на ковер. Потом лег навзничь и задумался, глядя в потолок. Взгляд его скользил по стропилам. Затем он дотянулся до звонка и дернул за шнурок. Он не знал, который теперь час, и решил, что если слуги еще спят, то кто-то все-таки услышит и придет. Раздраженное настроение не покидало его.

Буквально через несколько секунд после того, как он позвонил, кто-то мягко постучал в дверь. Не поднимаясь с постели, Рафаэль прорычал:

— Войдите! На пороге моментально появился мексиканец совершенно неопределенного возраста. Его толстое коричневое лицо расплылось в улыбке, когда он по очертаниям темной фигуры на кровати понял, кто его вызвал. Счастливым тоном он произнес:

— О, сеньор Рафаэль. Наконец-то вы здесь. Я просто не поверил ушам, когда услышал звук вашего колокольчика.

Рафаэлю было приятно слышать это.

— Здравствуй, Луис. Я понимаю, что сейчас, наверное, не очень подходящее время, но постарайся, пожалуйста, и сооруди мне ванну. Я привез на себе половину грязи Республики Техас.

— Конечно, сеньор. Сейчас я сделаю все, что можно. — В темных глазах Луиса промелькнуло хитрое выражение и он спросил с невинным видом:

— Не разбудить ли Хуаниту? Она всегда готова помочь вам и больше всех интересовалась, когда вы прибудете.

Открыто улыбнувшись, Рафаэль честно сказал:

— Луис, мне нужна горячая ванна, а не женщина. Буквально через несколько минут Рафаэль сидел в горячей ванне, а Луис брил его щетину, выросшую за несколько последних дней.

И вот уже зарослей на щеках и подбородке Рафаэля больше не было, а сам он с наслаждением тер тело жесткой щеткой, которую ему передал Луис. Промыв свою густую шевелюру, Рафаэль встал в полный рост во всем великолепии мужской мощи. Вытирая тело толстым белым полотенцем и наслаждаясь чистотой, Рафаэль приказал:

— Разбуди меня ровно в час дня, Луис. Извести дона Мигуэля, что я здесь, но прошу меня не беспокоить до самого пробуждения.

Он недолго помолчал, а затем медленно продолжил:

— От моего имени попроси повара приготовить пропитание на двух человек на сутки. К тому времени, как я проснусь, пусть будут готовы под седлом две лошади.

У Луиса был очень озадаченный вид. Он попытался сформулировать вопрос:

— Вы только что прибыли и опять уезжаете? Что случилось?

— Но меня не будет только сутки, Луис. Мне надо успеть кое-что сделать, и это отложить нельзя. А теперь иди, дай мне немного поспать, только одна просьба: сохрани в секрете от семьи мои планы, ладно?

Маленький человек, на которого свалились такие сложные проблемы, озадаченно пожал плечами:

— Сэр, я сделаю как вы прикажете! Рафаэль не мог не рассмеяться:

— Хорошо, я приказываю тебе вот что. Сейчас я напишу две записки. Одну из них надо будет передать Себастиану, причем сразу. А другую — дону Мигуэлю, но после полудня.

Эти записки были написаны уже через несколько минут, а Рафаэль тем временем нырнул под одеяло. В послании Себастиану, с которым он несмотря ни на что хотел сохранить добрые отношения, Рафаэль предложил съездить на восточную границу ранчо и осмотреть бесхозные земли, примыкавшие к владениям семьи. Конечно, это был только повод, но очень удобный, чтобы поговорить с глазу на глаз на любые, самые сложные темы. Рафаэль не мог поручиться, что его предложение — панацея от всех бед, но все же это был реальный шанс к примирению. На гасиенде поговорить откровенно возможности не было. Себастиан, если бы его слышал кто-то посторонний, был бы формально вежлив, и не более того.

Для Рафаэля было важно сейчас, чтобы его темпераментный кузен принял жест доброй воли и не разорвал его записку на мелкие клочки, чтобы потом бросить их в лицо автору.

О Бет Риджвей Рафаэль думал как о чем-то далеком и тревожащем. Для него был важен порядок вещей — сначала Себастиан, а потом Англичанка.

Себастиан не стал рвать записку Рафаэля, хотя первым порывом было именно это. Потом, прочитав мирные строки, написанные твердым размашистым почерком, он решил принять предложение. Себастиан слишком высоко ценил своего кузена, чтобы легко разрушить дружеские связи, давно укрепившиеся в их отношениях.

У Себастиана заболело сердце и не столько от неприятной ссоры с Рафаэлем, сколько от осознания бессмысленности его любви к Бет. Ему, как и Рафаэлю, не хотелось доводить дело до полного разрыва. В данный момент ему было не до поездки с Рафаэлем, хотя еще несколько часов назад он от такого предложения пришел бы в восторг, но все же Себастиан предпочел не отталкивать оливковую ветвь, протянутую кузеном.

Когда первый шок, охвативший его от того, что он увидел, и от рассказа Рафаэля о его связи с Бет, прошел, наступило какое-то странное отупение. В состоянии душевного оцепенения и разочарования в Бет, хотя против последнего его внутреннее "я" восставало, Себастиан все же понимал, что в рассказе Рафаэля много противоречивого. Да и ответы на вопросы Себастиана вызывали подозрение, хотя он не смог бы толком объяснить почему.

В какой-то момент ему захотелось последовать совету Рафаэля и попросить Бет изложить свою версию событий. Но несмотря на то, что Себастиан отнюдь не был застенчивым молодым человеком, у нее потребовать объяснений он не решился. Он и сам не знал толком почему, может быть, инстинктивно боялся услышать правду?

Он устало попытался изгнать эти мысли из головы. Поменять что-нибудь в ходе событий он был не в силах и, не зная возможного ответа Бет на свои вопросы, чувствовал себя как-то лучше.

Если бы Бет знала, что Себастиан стал свидетелем ее позорной встречи с Рафаэлем или ту полуправду, которую тот выплеснул с воспитательными целями на Себастиана, она наверняка стала бы разрываться между двумя желаниями — добиться от Рафаэля полной правды или всадить ему пулю в лоб. Но она не знала ни того, ни другого и сейчас, лежа в постели, полная чувства вины и ярости, растравляла себя воспоминаниями о том, как легко Рафаэль преодолел ее сопротивление. Она с ужасом думала, что при дневном свете ей придется смотреть в глаза… Натану и что еще хуже — Рафаэлю Сантане.

Гордость не позволила бы ей прятаться в своей комнате, что бы ни было там за ее стенами, да и здравый смысл подсказывал, что не стоит ломать привычное расписание жизни. Она жалела себя ровно до девяти утра, то есть до того момента, как появилась Черити, сверкающая веселыми глазами, с чашкой крепкого дымящегося кофе. Скоро с кофе было покончено, Бет уже была одета, а Черити заканчивала заботы о ее прическе. Настроение Бет становилось все более боевым, и она строила планы, как нанести поражение Рафаэлю на его территории.