Читать книгу "Голомяное пламя - Дмитрий Новиков"

Покачивало меж тем всё сильнее. Ветерок пошел нехороший, северо-восток, полуношник, как раньше говорили. Волнишка разыгралась. На небе тучки какие-то серенькие побежали. И всё это быстро, полчаса не прошло. Глядишь, и брызги уже полетели в лодку. Штаны намочило, некомфортно сидеть, мокренько. Гриша долго терпел. Дойти-то до Летней губы всего километров тридцать. А там вильнуть быстро под защиту высоких берегов и спокойно до мест сказочных дойти. Уже, считай, полпути прошли. Вон – Гремуча показалась. Кто как ее называет, кто Гремуча, кто Капуча. Гора большая на самом берегу. Скалы высокие, обрывистые, прямо в море кренятся. И глубины тут большие, страшно подумать. Гремуча – потому что гремит в шторма. А Капуча – морскую капусту выкидывает волна на скалы пучками, все они в диких локонах после сильных ветров. Так и сейчас, смотрит Гриша-корщик – начинают погромыхивать скалы. Пена у подножия клубится. Водичка уже серьезно через борта похлестывает. И как ни хочется сразу до цели добраться – обождать нужно, переждать. Недаром на душе тяжесть какая-то с утра была. Недаром чертенок вчера дразнился.

– Парни, всё, к берегу сворачиваем, – жестко сказал, командным голосом.

Те ну спорить:

– Да чего там, сейчас быстро дойдем. Лето ведь, не осень. Догребем в две секунды.

– Высаживаться, если что, ты на скалы будешь? Когтями царапаться, цепляясь? – А сам уже решил, руль круто к берегу, не слушая возражений.

Быстро подошли, пологое место успели найти у подножия Гремучи. Пока вылезали, волна несколько раз круто дала, пол-лодки воды за секунду. Ну ладно, высадились с Богом.

– Летом штормов длинных не бывает, утихнет, может, к вечеру, – успокаивал Гриша, а сам всё посматривал на восток. По небу оттуда шли тяжелые серые тучи…

Погода разгулялась. В самом русском смысле слова – когда вместо света приходит тьма. Ветер пронзительно завыл в соснах. Вместе с параллельным земле дождем он нес брызги морских волн, что с грохотом разбивались о гудящие скалы. Крупная, с голову младенца, морская галька арешник, бурча, перекатывалась взад-вперед по отлогим берегам небольших заливов, что вклинивались в отвесные стены Гремучи. Шуршание это было каким-то исподволь опасным, словно шорох чешуи огромного змея. Серая пена полосами тянулась по всему морю, из-за горизонта. Небо улеглось на землю, тяжко придавив ее серым брюхом. Ни одного светлого пятна не было на его темно-серой шкуре.

Опасность безнадежности заговорила кругом разными голосами.

Хорошо, что у них была с собой канистра спирта. Небольшая, литров на десять, она стала единственным белым пятном на фоне окружающих сумерек. Быстро разведя спирт водой в пропорции «для противостояния невзгодам», они принялись обустраивать штормовой быт. Поставили палатку на скользком от мокрого мха склоне. Развели костер из громоздившегося повсюду белесого пла́вника, сухих сучьев, принесенных когда-то морем из неведомых стран. Из него же, более толстого, нарубили кряжистых кольев. Коля, с карельской своей смекалкой, закрепил их вертикально в расщелинах между камнями. Оскальзываясь на скалах, натаскали, покрякивая, бревен, таких же белесых, вымытых дочиста морем. Бревна сложили стенкой, закрепляя их к сучьям, где привязывая веревками, где прихватывая гвоздями. И хоть стук топоров не мог перекрыть воя внешних стихий, был он каким-то надежным, ладным, вселяющим уверенность в ослабевшие было души. Часа не прошло, а на скале уже стояла бревенчатая стена, укрывающая костер и спины сидящих за ней от ветра и низко летящего ливня. Костер метался кругами от порывов ветра, но горел жарко и живо, крепко держась за древние сухие сучья, которые, словно ископаемые кости, белели повсюду. Спальники уже дремали в палатке, которая парусом надувалась под близкими соснами. На огне побулькивал кипятком чайник, а котелок источал походные запахи – тушняк и макароны.

– Смотри, что такое? – Брат вертел в руках какой-то деревянный обломок с остатками старых букв.

– Не знаю. На часть корабля похоже, на бушприт какой-нибудь. Чего написано? – заинтересовался Гриша.

– Да непонятно, трудно разобрать. «Св» вижу. Дальше «арлаа» вроде. А, вот тут лучше: «керетск».

– Ладно, чего голову ломать. Давайте накатим лучше. – Грише захотелось спирту.

– Ладно так ладно. – Константин тоже был не прочь. Он кинул обломок в костер. Тот сразу ярко взялся быстрым пламенем…

– Эх, жалко, что я не взял с собой кохту! – кутаясь в брезентовый дождевик, мечтательно произнес Коля.

– Снова ты со своей кофтой, – засмеялся Константин, грея у костра замерзшие руки.

– Без кохты карелу смерть, – назидательно сказал Коля, и все они позволили себе по второму большому глотку перед ужином…

Ночью продолжало гудеть. Очень низкий вой, который издавали скалы, казалось, был невыносим. Но деваться некуда. Нужно жить и терпеть…

– А как же старые поморы, – утешал всех наутро Гриша, когда темная, свинцовая серость ночи сменилась светло-серым рассветом. – Бывало, месяцами жили зимой то на Груманте, то на мурманском побережье, а то и на Чукотке. Вообще без просвету. Что и спасало от черной немочи, так это сказочки да былички, что друг другу рассказывали. А еще работа.

– Ты-то откуда знаешь? – недовольно пробурчал Константин. Настроение у всех было подобным погоде.

– Читал. – Гриша немного гордился своим знанием. – Много читал… Как творог с салатой брали с собой от цинги. Как на льдинах дрейфовали за зверем, из глины привезенной очаг сделав, да дровами, с собой взятыми, топили под перевернутым карбасом. Как кольский буран под керёжками[38] пережидали…

– Ну ладно, – поежился Коля. – Хватит болтать. Пойдем рыбу попробуем поймать.

Рыба не ловилась. Косматыми волнами блесны выкидывало на берег, не давая утонуть. И зверь, и птица тоже все попрятались от ненастья. Лишь ветер, да беснующаяся вода, да бесконечный дождь властвовали кругом.

– Ишь, полуношник нагнал посреди лета. – Гриша опять блеснул знаниями. – Каждый ветер у поморов свое имя имел. Полуношник – северо-восток, самый жестокий. Горний – с берега, южный. Шелонник – юго-запад, хороший ветер. От реки Шелонь имя имел, что под Новгородом. Там еще битва с москвичами была, когда те резню устроили над своими же, православными.

– Да у нас всегда так, брат на брата, – мрачно произнес Константин. У них с Гришей тоже всё было непросто.

– Ладно тебе. Чего уж. Коля, пойдем покажу, как родиола розовая растет. Северный женьшень еще называют.

– Полезная? – заинтересовался Елисеев.

– А то. Заваришь, выпьешь, так никакого похмелья утром от самого крепкого спирта. А еще для желудка полезная, для иммунитета. Вообще для всего.

Утром третьего дня Гриша снова отправился на скалы за родиолой. Вчера так хорошо чаю с ней попили. Но на небольшой полянке уже ничего не было. Ни кустика. Удивленный, он вернулся в лагерь.