Читать книгу "Кокон Кастанеды - Мария Брикер"

– Тоже хотите оказать помощь сиротам, сыночки? – полюбопытствовал Николай Владимирович.

Сыночки кивнули, дальнейшие события развивались стремительно. Как Чуйков оказался на улице, он даже не понял. Почему-то очень болела та часть тела, которая располагается ниже спины. Рядом стояла Настена, держась за ухо.

– Изверги! Почто дите невинное обидели! – помахал кулаком в сторону перехода Николай Владимирович и, схватив Настю за руку, потащил ее подальше от греха. – Как ты? – спросил он, очутившись на безопасном расстоянии, метрах в пятистах от Киевского вокзала.

– Не кукукает больше, – сообщила Настя.

– И у меня не кукукает, – прислушиваясь к себе, отметил Николай Владимирович.

– Я в туалет хочу, – смущенно доложила девочка.

– Господи боже мой! – закатил глаза Чуйков. – Не одно, так другое. То кукушки у нее там кукукают, то…

– Ой, как шибко хочу! – затанцевала на месте Настена.

– До вокзала дотерпишь?

Настя отрицательно покачала головой.

Николай огляделся, кустов поблизости не наблюдалось, только ресторан, судя по крылечку и припаркованным рядом шикарным автомобилям, очень дорогой.

– За мной! – скомандовал Коля, сделал морду кирпичом, распахнул двери и вошел.

Швейцар в ливрее с золотыми пуговицами рванул было к нему, но притормозил, ошарашенно глядя на странную посетительницу, за спиной которой прятался лохматый рыжий ребенок.

– Eletto! Devi farlo in ogni caso! – пропел Николай Владимирович, окрестил мужика крестным знамением и, пока товарищ приходил в себя, бодро проследовал в зал.

Дамскую комнату Настена отыскала мгновенно и скрылась внутри, а Николай Владимирович, не церемонясь, плюхнулся за свободный столик, ожидая, что с минуты на минуту швейцар опомнится и вышвырнет его вон. Зря он осенил его крестным знамением, Настя ведь советовала руку не поднимать. Может, и пронесло бы. Главное, чтобы швейцар силовое воздействие не применил, задерживаться в этом гнезде недобитой буржуазии они не собираются. «Гнездо буржуазии» изнутри сияло богемским хрусталем люстр и дорогим паркетом. Стены отделаны белым мрамором, декоративные фонтаны, стулья с обивкой из натурального шелка, дорогие портьеры, фарфор и серебро на столах, вышколенные официанты в белоснежных перчатках. Страшно даже представить, сколько стоит здесь отобедать! Посетителей, однако, было довольно много. За изысканно сервированными столами сидели дамочки в роскошных вечерних платьях и мужчины в дорогих костюмах. Очевидно, здесь праздновали какое-то торжество. Со сцены звучала живая музыка, трио музыкантов во фраках исполняли блюз. Один из музыкантов играл на саксофоне… Смех и голоса вдруг стихли, Николай слышал только саксофон, только саксофон и ничего больше. Как вспышка в голове, что-то щелкнуло, и промелькнули картинки, нечеткие и размытые, но эти картинки были из его прошлого. В груди началась аритмия, и он провалился в стремительный водоворот, как в воронку. Николай очнулся: в зале действительно было тихо, все с любопытством смотрели на него, а рядом топталась целая рота обслуживающего персонала.

– Гражданка монахиня, будьте добры, покиньте ресторан, – склонившись к его уху, настойчиво требовал менеджер. – У нас тут не богадельня, никто кормить вас бесплатно не будет. Ступайте в монастырь. У нас тут высший свет, понимаете ли, питается. Дресс-код у нас тут полагается, а вы явились в приличное место в грязном, с позволения сказать, костюме.

– Я же говорил, что она по-русски не понимает, – доложил швейцар. – Может, ее за шиворот, и все дела? – предложил он, но менеджер зыркнул на него так, что швейцар стал ниже ростом.

– Где девочка? – спросил Коля, наконец обратив внимание на то, что Настена не вернулась из туалета, хотя времени прошло довольно много.

– Ваша девочка туалетную бумагу и мыло из клозета сперла. Нехорошо-с.

– Где она? – рявкнул Николай.

– Тихо, прошу вас, не шумите. С ней все в порядке, она в моем кабинете заперта. Пойдемте, я вас провожу, и мы с вами по-хорошему простимся. Я даже дам вам с собой еды.

– Что происходит? – поднялся из-за стола один из посетителей, крупный мужчина в летах, с аккуратной бородкой.

Менеджер позеленел.

– Просите, бога ради, Иван Денисович! Сейчас мы все уладим, – залепетал он, кланяясь в сторону гостя.

– Что она хочет? – пробасил Иван Денисович.

– Проходимка, монахиней прикидывается. Видно, промышляет в монашеской рясе, – высказал предположение менеджер. – Девчонка с ней еще, оборванка, воровка малолетняя, из туалета рулон французской бумаги умыкнула и мыло ароматическое с глицерином.

– Я спрашивал, что она хочет? – громыхнул на весь зал Иван Денисович.

Менеджер слился лицом с белым мрамором стен.

– На саксофоне хочу сыграть, – заявил Николай.

– Да вы что, в самом деле, себе тут позволяете? – разозлился менеджер.

– Пусть играет! – милостиво разрешил Иван Денисович. – Хорошо сыграет, денег дам… на храм, – усмехнулся он и по-барски развалился на стуле. – А плохо сыграет и испортит мне праздничный банкет… – Иван Денисович сделал суровую паузу – все замерли и перестали дышать, – денег не дам, – добавил он и басовито захохотал. Гости тоже засмеялись, раздались редкие аплодисменты.

Николай Владимирович поднялся и пошел на сцену. Попал, подумал он обреченно. С какого это перепугу он решил, что умеет играть на саксофоне? А вдруг не умеет или забыл, как играть? В этом случае жить ему осталось недолго, и Николай Владимирович принялся читать молитву «Отче наш». Один из музыкантов передал ему саксофон, Николай взял инструмент в руки и почувствовал себя уверенней, но из-за волнения никак не получалось воспроизвести в памяти хотя бы одну композицию.

– Что играть? – спросил он у зала.

– На свое усмотрение, – сказал Иван Денисович.

Николай кивнул, набрал воздуха и начал играть джазовую композицию Армстронга «Хеллоу, Долли», пальцы сами ее отыскали. Композицию он до-играл с трудом, где-то на середине вдруг закончился воздух в легких, лица пред глазами расплылись, закачался зал, потолок стал ниже. Но доиграл, вытер рукой холодный пот со лба, поклонился, отдал инструмент музыканту и в полубреду, покачиваясь, словно моряк, вернувшийся из длительного рейса, спустился со сцены и побрел к выходу из зала. Его вернули и усадили за стол. Через минуту вокруг засуетились официанты, на столе появилась закуска, напитки, фрукты, черная и красная икра. Привели Настю, причесанную, умытую и испуганную. За столик присел Иван Денисович, почесал бороду, сложил руки на пивном животе, взглянул на Колю.

– Играл ты дерьмово, братец, – сказал он, – и денег ты от меня не получишь. Мое слово – закон. Но играл от души. Спрашивать, почему ты людей в заблуждение вводишь и в таком виде по улицам болтаешься, не буду, это твои проблемы. Но, так и быть, помогу, чем смогу. Я сегодня добрый. Проси.