Читать книгу "Большая книга ужасов-15. Чаша из склепа. Особняк у Мертвого пруда - Александр Белогоров"

Между тем мальчик почувствовал, что начинает замерзать, несмотря на теплое одеяло. По-видимому, на пруду снова происходили привычные события. Алеша очень живо себе представил клубящийся туман, превращающийся в лицо и стремящийся прямо к окну. Ему даже показалось, что он чует болотный запах. И это при том, что он предварительно позаботился закрыть даже форточку. Алеша пытался перевести свои мысли в другое, более мирное и спокойное русло и для этого даже стал про себя вспоминать стихи, но лирика мало помогала. Воображение рисовало самые неприятные картины, и ничего поделать с этим мальчик не мог.

На чердаке опять послышались шаги. Алеша сперва воспринял это как должное, но тут же обратил внимание, что звучали они совсем не так, как обычно. Бодрое топанье никак не походило на привычное шарканье. Да и бормотания совсем не было слышно. Мальчик лишний раз подивился, как это Сережа может ничего не замечать; давно подал бы голос. А вдруг этот шагающий невидимка совсем не такой безобидный, как тот, первый? Тогда Сережке может грозить опасность. Шаги тем временем ушли куда-то в сторону. Такого раньше тоже не случалось.

Алеша совсем уже было решился встать, чтобы хоть как-то предупредить брата, но в этот момент дверь в спальню со скрипом отворилась. Мальчик едва не закричал от ужаса, удержавшись только потому, что горло перехватил длительный спазм. Он лежал головой к двери, поэтому не мог видеть входящего… Шагающий между тем все приближался. Алеша весь сжался в комок. Мальчик никак не мог решить, что ему делать: то ли закричать, то ли попытаться вступить в борьбу с незваным гостем, то ли просто попробовать убежать. Он даже подумал, а не выпрыгнуть ли в окно, ведь здесь было не так уж высоко. Но пруд находился слишком близко, и подходить к нему ночью казалось еще более ужасным, чем встретиться с неизвестным визитером.

Наконец мальчик краем глаза увидел вошедшего и тут же облегченно и шумно вздохнул. Ну, конечно, это просто возвращался с чердака Сережка, которому наскучило изображать из себя астронома!

– Фу, как ты меня напугал! – воскликнул Алеша нарочито громко, голосом, все еще нетвердым от волнения.

Сережка не отвечал, продолжая медленно, но целенаправленно двигаться, причем не к своей кровати, а прямо к Алешке. Трудно было поверить, что он мог перепутать место, тем более что свет от луны худо-бедно, но освещал спальню. Свет! А почему Сережка идет без свечи? Конечно, можно ее оставить на чердаке, но ведь лестницу ничто не освещает! Так и ноги поломать недолго! Да еще и идет как-то странно, шагает как деревянный, да так целеустремленно, что даже головы не повернет.

Только тут Алеша заметил, что брат держит что-то в руке. Приглядевшись, он понял, что это самые обыкновенные ножницы. Они-то ему зачем понадобились посреди ночи?! Сережка между тем поднял ножницы, крепко зажатые в кулаке, над головой и как-то странно, нехорошо улыбнулся. На инструмент упал лунный луч, и сталь сверкнула мертвенным светом.

– Серега! Ты чего?! – Алеше вдруг стало очень страшно. – Ты что хочешь делать?

Но брат не отвечал. Он с застывшей, неестественной улыбкой как будто чего-то ждал. Холод в комнате резко усилился. Алеша не знал, то ли так было на самом деле, то ли ему это почудилось от страха, но он весь дрожал. Сережа в ответ на такое похолодание, не опуская руку, сделал шаг вперед и встал у изголовья кровати брата вплотную. Конечно, Алеше следовало бы вскочить, потребовать объяснений, что это значит, и на крайний случай попытаться привести Сережку в себя стаканом холодной воды. Но все его члены сковало странное оцепенение. Как завороженный смотрел он на оружие, занесенное над его головой.

В этот момент наверху послышались шаркающие шаги, покашливание и глухое, неразборчивое, сердитое ворчание. Алеша никогда не подумал бы, что в эти пугающие звуки он на этот раз будет вслушиваться как в родные. В царившей мертвой тишине они прозвучали, как крик петуха для измучившегося Хомы Брута. Сережа тоже отреагировал на эти звуки. Взгляд его сделался осмысленным, пугающая улыбка исчезла, а движения перестали быть деревянными. Он с изумлением огляделся вокруг и недоуменно уставился на ножницы, все еще зажатые в руке. Движение на чердаке моментально прекратилось.

– Ты чего собрался делать? И зачем сюда ножницы притащил? – спросил Алеша, заметив, что брат приходит в себя.

– Что-то я хотел с ними сделать… – Сережка выглядел крайне озадаченным. – А вот что, хоть убей, не помню. Видно, что-то хотел отрезать, – глубокомысленно добавил он.

– Ты уж вспомни! – несколько язвительно посоветовал Алеша, желавший хоть немного отомстить за пережитый страх. – А то приперся с ножницами в полной темноте. Ты хоть свечку погасил?

– Не помню! – почесал затылок Сережа. – Елки-палки! Как же я по темной лестнице шел и сам не заметил!

Он зажег другую свечку и отправился на чердак. Алеша не пошел с ним. После недавнего испуга нервы были в неважном состоянии, так что подниматься на темный чердак, где творится всякая чертовщина, не хотелось. На этот раз Сережкины шаги звучали совершенно нормально, а не с той деревянной размеренностью, как совсем недавно.

– А свечу-то я не потушил, – растерянно сказал Сережа, возвратившись назад. – Так и пожар недолго устроить. Зачем же я все-таки сюда пошел? – Но на этот вопрос никто из братьев так и не сумел дать ответа. Правда, у Алеши были кое-какие неясные мысли на этот счет, но в разумную гипотезу они пока что оформиться не могли.

Глава XIV

Два дневника

С утра Алеша снова взялся за разбор бумаг. Если с газетами все было более-менее ясно, то оставались еще какие-то листки, до которых накануне просто не дошли руки. На этот раз Сережа решил-таки присоединиться к брату. То ли ему было скучно одному, то ли на него произвело впечатление собственное ночное хождение, а может, вчерашние газетные открытия Алешки подстегнули его воображение. Тот был рад такой компании: вдвоем заниматься разбором бумаг и быстрее, и веселее.

Первоначальные результаты разочаровывали. Ребятам попадались какие-то старые квитанции, листки с подсчетами и прочие малоинтересные бытовые записи, которые почему-то не выбрасывались, а складывались сюда. Возможно, так делалось потому, что бумаг было не так-то много. А может, просто старый хозяин отличался плюшкинской скаредностью. Это занятие становилось скучным, и Алеша уже опасался, что все интересное он нашел вчера.

Потом пошли неизвестно как и зачем сохранившиеся старинные школьные тетради, ведь, насколько ребята знали, детей в доме не было как минимум лет пятьдесят. Непривычно было видеть на тетрадях, по которым учились давным-давно, свои фамилии и имена. И если бы сходство было только в этом! Почерки оказались настолько похожими на их собственные, что у братьев было полное ощущение, будто они рассматривают свои записи, только сделанные чернилами и, как следствие, с неизбежными кляксами. Объяснить такое совпадение при столь дальнем родстве было весьма трудно. Конечно, школьные почерки часто бывают похожи, и различия проявляются позже, но когда сходство такое сильное, поневоле призадумаешься. А уж когда братья обнаружили некоторые ошибки из тех, что делали они сами, то удивлению их не было предела. Казалось, будто они перенеслись в далекое прошлое.