Читать книгу "Святые и порочные - Збигнев Войцеховский"

Шестнадцатого июня 1923 года он подписал заявление, в котором раскаивался в «поступках против государственного строя». 27 июня «Известия» опубликовали текст заявления, а 1 июля – даже «Факсимиле заявления гр. Белавина (бывш. патриарха Тихона) в Верховный Суд РСФСР»:

«Обращаясь с настоящим заявлением в Верховный Суд РСФСР я считаю необходимым по долгу своей пастырской совести заявить следующее:

Будучи воспитан в монархическом обществе и находясь до самого ареста под влиянием антисоветских лиц, я действительно был настроен к Советской власти враждебно, причем враждебность из пассивного состояния временами переходила к активным действиям. Как то: обращение по поводу Брестского мира в 1918, анфематствование в том же году власти и, наконец, воззвание против декрета об изъятии церковных ценностей в 1922. Все мои антисоветские действия за немногими неточностями изложены в обвинительном Заключении Верховного Суда. Признавая правильность решения Суда о привлечении меня к ответственности по указанным в обвинительном заключении статьям уголовного кодекса за антисоветскую деятельность, я раскаиваюсь в этих проступках против государственного строя и прошу Верховный Суд изменить мне меру пресечения, то есть освободить меня из-под стражи.

При этом я заявляю Верховному Суду, что я отныне Советской власти не враг. Я окончательно и решительно отмежевываюсь как от зарубежной, так и внутренней монархическо-белогвардейской контрреволюции».

Четвертого июля 1923 года «Известия» публиковали материал «Обращение» патр. Тихона к «архипастырям, пастырям и пасомым православной церкви российской», датированный 28 июня того же года, в котором патриарх Тихон ставил под вопрос легитимность обновленческого Собора 1923 года и пояснял: «Из постановлений его можно одобрить и благословить введение нового стиля календарного и в практику церковную. Что касается моего отношения к Советской власти в настоящее время, то я уже определил его в своем заявлении на имя Верховного Суда, который я прошу изменить меру пресечения, то есть освободить из-под стражи. В том преступлении, в котором я признаю себя виновным, по существу виновно то общество, которое Меня, как Главу Православной Церкви, постоянно подбивало на активные выступления тем или иным путем против Советской власти. Отныне Я определенно заявляю всем тем, что их усердие будет совершенно напрасным и бесплодным, ибо Я решительно осуждаю всякое посягательство на Советскую власть, откуда бы оно ни исходило. Пусть все заграничные и внутренние монархисты и белогвардейцы поймут, что я Советской власти не враг. Я понял всю ту неправду и клевету, которой подвергается Советская власть со стороны ее соотечественных и иностранных врагов и которую они устно и письменно распространяют по всему свету. Не минули в этом обойти и меня; в газетах «Новое Время» от 5 мая за № 606 появилось сообщение, что будто бы ко мне при допросах чекистами была применена пытка электричеством. Я заявляю, что это сплошная ложь и очередная клевета на Советскую власть».

В архивах сохранилось немало иных документов схожего содержания, подписанных рукой патриарха Тихона в 1923–1925 годах (воспроизведенных в книгах «Акты патриарха Тихона» и «Архивы Кремля. Политбюро и Церковь», изданных уже в 1990-е годы):

«Передайте Советскому правительству и Президиуму ЦИК СССР глубокую благодарность – как от меня, так и от моей паствы…

Отныне Церковь отмежевалась от контрреволюции и стоит на стороне Советской власти…

Церковь возносит молитвы о стране Российской и о Советской власти…

Церковь признает и поддерживает Советскую власть, ибо нет власти не от Бога…

Молим вас со спокойной совестью, без боязни погрешить против святой веры, подчиниться советской власти не за страх, а за совесть, памятуя слова апостола: «всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога, – существующие же власти от Бога установлены…»

Среди прочего, Тихон осудил и Карловацкий собор, результатом которого стало оформление Русской православной церкви за рубежом, и якобы причастность зарубежной церкви к попыткам реставрации монархии. И много чего еще…

Я не собираюсь оспаривать мнение, что патриарх Тихон вынужден был подписывать подобные заявления и воззвания. Но ведь приведенные выше цитаты – это лишь малая часть. И что это было, как не сотрудничество с властью, всего несколькими годами преданной анафеме? Как высоко Тихон ценил собственное слово?

И последнее. Местоблюститель после кончины Тихона, Крутицкий митрополит Петр очень недолго исполнял свои обязанности – в декабре того же 1925 года он был арестован и последние годы своей жизни провел в тюрьмах и лагерях. Его замещал помощник – уже упоминавшийся на этих страницах митрополит Сергий (Старгородский), который после ложного сообщения о смерти Петра в сентябре 1936 года (впрочем, тот действительно был расстрелян в октябре 1937 года) в декабре того же года стал местоблюстителем, а в 1943 году добился от Сталина согласия на свое избрание патриархом. Впрочем, это уже другая история…

Послесловие

Древний философ Плутарх писал, что история есть учитель жизни.

Вторя ему, русский исследователь истории церкви В.О. Ключевский писал: «Не цветы виновны в том, что слепой их не видит. История учит даже тех, кто у нее не учится. Она проучивает их за невежество и пренебрежение… Ложь в истолковании прошлого приводит к провалам в настоящем и готовит катастрофу в будущем…»

Однако, зная о том, что не все то, во что мы верим, является абсолютной правдой, или же имеет отличия от нашего знания настолько существенные, что не имеет права быть объектом почитания, мы чаще всего продолжаем слепо верить – потому что так легче, проще, удобнее. Пока эта слепота не опрокинет нас, не позволив больше подняться и идти в прежнем направлении.

Нам не хочется задумываться о том, что вера, подкрепленная знанием, по-настоящему несокрушима.

Ведь результаты исследований Е.Е. Голубинского, того же В.О. Ключевского, других историков церкви не подорвали их веры, не разрушили их православного мировоззрения. Хотя для кого-то и сотой доли их архивных находок хватило бы еще в те времена для душевной катастрофы и неверия. Дело-то в том, что эти исследователи стремились не разрушить и запятнать светлый образ христианства, а наоборот, очистить его от случайной грязи, ряды его защитников – от случайных людей или и вовсе мифических персонажей. Эта книга как раз о том, что вера в Бога – это не та сфера, где количество с легкостью переходит в качество. Ведь были же в истории православия эпохи, когда канонизировались лишь считаные – и подлинные – Божьи угодники. Но были и времена, когда к лику святых причисляли чуть ли не всех скопом сказочных личностей, которым по каким-то причинам поклонялись в той или иной местности. Иначе говоря, истинность веры определяется не числом почитаемых святых, а подлинностью наших знаний о них.

Говоря о православных святых, я сознательно не использовал работы современных авторов или же зарубежных исследователей. Труды первых – это нередко еще не проверенные и часто весьма субъективные гипотезы, пусть даже и основанные на достоверных данных. Исследования иностранных историков зачастую еще более субъективны в силу и убеждений их авторов, и чрезмерного использования непроверенных источников, да и просто вымысла.