Читать книгу "Чужой огонь - Сергей Палий"

В дым.

В карагач…

С противоположной стороны верстака, уставленного склянками из-под технического спирта, сидел огромный мужлан, подрабатывающий сторожем в одном из цехов бывшего ишимского автоприцепного завода, где они остановились на ночлег.

Шел четвертый день пути, до Омска оставалось километров триста-четыреста, не больше.

– Что ж, Г-гоша… – с запинкой проговорил Максим, глядя остекленевшими глазами на сторожа. – Давай еще по одной сы-ыг… сыграем.

Гоша волосатой рукой наполнил стаканы спиртягой на четверть и уронил пустую банку на пол. Раздался звон бьющегося стекла.

– Сыграем, – согласился он. – Только я тебе все деньги проиграл. У меня нет больше.

– Ну-у… Покумекай что-нибудь…

Гоша опустил щетинистый подбородок на ладонь и задумался, пьяно сопя.

– Ты что ж творишь, зараза, – негромко сказал Фрунзик, подходя к пошатывающемуся Максиму. – А если проиграешь? На что жить будем?

– Пошел на хер, – даже не взглянув в его сторону, прошамкал Долгов.

Фрунзик, не ожидавший такой наглости, даже опешил на миг. После чего взял Максима за расстегнутый ворот куртки и рывком развернул к себе.

– Ты кого на хер послал, скотина бухая?

– Тебя…

Долгов неуклюже попятился, пытаясь высвободиться, и Фрунзик разжал руки. Максим сделал еще пару шагов и свалился в груду крупных опилок. На его лице возникло зверское выражение дипломата, оскорбленного чистильщиком сортиров из вражеского посольства. Встав на ноги, он хотел было снова подступиться к Фрунзику, но тут Гоша шарахнул кулаком по верстаку и заорал:

– Придумал!

Максим в течение пары секунд продолжал с ненавистью глядеть на Фрунзика, автоматически стряхивая с себя опилки, после чего отвернулся, поднял табурет и уселся на него.

– Выкладывай!

– Мне год назад дядька подарил месторождение под Сургутом.

– И хер ли?

– Нефть! Понимаешь?

– И на хер она мне? Негор-рящая…

Гоша на миг растерялся и почесал в мясистом затылке.

– Как на хер? Нефть же, – изрек он, не придумав, видимо, иного аргумента.

Максим поводил бровями, взял стакан и приподнял его. Гоша, повинуясь собутыльнической магии, тоже машинально поднял тару. Они молча чокнулись и выпили.

Егоров подошел к Фрунзику и прошептал ему на ухо:

– Надо его укладывать. И деньги отобрать, а то продует.

– Да. Пошли.

Они подошли к Долгову, и Юрка ласково предложил:

– Максим, пойдем спать. Завтра в дорогу. Маринка уже давно легла, и Некрасик спит…

– С Маринкой? – прорычал Долгов.

– Нет, что ты! На другом складе. Вообще в противоположной стороне цеха. А Маринка здесь, рядом, в тепле. Пойдем спать, а?

Максим с усилием повернул голову и перевел на него бессмысленный взгляд.

– Ты не видишь, что я занят?

– А вы с Гошей завтра доиграете!

Гоша еще раз врезал кулаком по верстаку и протестующее заявил:

– Сейчас! Я нефть ставлю!

– Вот, – нравоучительно сказал Максим. – Человек серьезную игры… игру ведет. Не мешай.

– Деньги дай сюда и сиди хоть до утра, – дрожащим от гнева голосом выцедил Фрунзик. Его лицо из бледного стало совсем белым.

Показывая мимикой, что делает величайшее одолжение, Долгов перевел взгляд на Герасимова и многозначительно пожевал губами.

– Чего вылупился? Деньги давай сюда!

– Да забирай ты свои сраные деньги! – срываясь на фальцет, завопил Максим, вытаскивая из-за пазухи мятые купюры и швыряя их на пол. – Сожри их вместо сойки! И высри в Иртыш!

Фрунзик, скрипнув зубами, нагнулся, собрал банкноты и пошел прочь. Егоров постоял еще минуту, колеблясь, и тоже двинулся в сторону склада, где уже успел приготовить себе лежанку.

– Наливай, – хмуро сказал Максим, глядя сквозь Гошу.

– Спирт кончился.

– Как?

– Совсем.

Гоша потянулся, хрустнул костями и, взявшись за горло своего тельника обеими руками, плавно разодрал его до пупа. Вздохнул и вновь принял позу мыслителя, подперев голову кулаком.

Максим поднялся, чувствуя, как его «вертолетит», и отошел к каркасу фрезерного станка, стоявшему неподалеку. Он неумело сунул два пальца в рот и принялся ворошить ими в горле. Стало очень противно, и несколько спазмов заставили его грудную клетку содрогнуться. Спустя минуту он все же проблевался.

Ощутимо полегчало.

Долгов подошел к рукомойнику, прополоскал рот, сполоснул лицо и вытерся сальным полотенцем.

– Еще спирт достать можешь? – спросил он у Гоши.

– Могу, – грустно ответил тот, – только деньги нужны. – Полтинник за поллитровку.

– У тебя вообще не осталось?

Гоша поднял голову и выразительно посмотрел на Максима.

– Ладно. Сейчас попробую у своих достать.

Долгов, стараясь не шататься, подошел к складу и пинком открыл дверь. В полутьме он разглядел Егорова, ворочающегося на своей лежанке, контуры встрепенувшегося Фрунзика и Маринку, сопящую под двумя одеялами в дальнем углу.

– Юран, – обратился он к Егорову. – Дай полтяху взаймы. Завтра верну, я ж много выиграл.

– У меня нет, Макс.

– Ты не думай, мы же вместе выпьем!

– Правда нет, Макс. Я бы дал…

Долгов потер ладонями горящее от грязной воды в рукомойнике лицо и подошел к Маринке. Потряс ее за плечо.

– Что? Уже пора? – Она спросонья села и завертела головкой.

– Марин, у тебя нет полтинника до завтра?

– Какого полтинника?… А-а, денег… Нет, Максим. Я ж тебе все отдавала на хранение…

Максим согласно покивал и подошел к Фрунзику. Герасимов смотрел на него с презрением и злостью. Красными глазами из-под белых бровей.

– Не дашь денег, – полуутвердительно сказал Максим.

– Не дам.

– Значит, не дашь?

– Значит, не дам.

Долгов вышел из помещения склада, со всей дури хлопнул дверью, развернулся и проорал, проваливаясь в хрип:

– Вы трижды отреклись от меня! Как апостолы от Христа!

Обида клокотала внутри. Страшная, кровная обида.

– Эй, – позвал его Гоша, – хорош вопить! Не один тут ночуешь все же… Достал денег?

– Нет.

– Тогда в долг возьмем. Пойдем, у меня в питачке знакомый! один барыжит…