Читать книгу "Кристалл в прозрачной оправе - Василий Авченко"

* * *

По поговорочному рейтингу золото, наверное, держит первенство среди металлов, хотя в жизни средний человек соприкасается с ним куда меньше, чем с прозаическими железом или медью. Другие металлы не менее интересны.

Мне приходилось бывать в посёлке Восток на таёжно-горном севере Приморья, где добывают вольфрам. На стеле у въезда – слово «Восток» и противоположная по смыслу литера W; вполне по-евразийски. Месторождение шеелита назвали «Восток-2» по одноимённому ручью, который, в свою очередь, нарекли в честь корабля Германа Титова, облетавшего в описываемые времена нашу планету. Тем самым задокументирована связь наших недр с нашим космосом. «Земля» в русском языке означает и почву, и планету. Мы пишем планету с прописной буквы, хотя по совести нужно бы писать с прописной и почву. Язык увязал ту землю, в которую мы уходим и из которой берём «хлеб» (под хлебом в русском языке понимается вообще пропитание как возможность поддержания жизни), с планетой и космосом.

В разведке вольфрамового месторождения – это было в начале шестидесятых – участвовал и мой отец, тогда студент. Посёлок официально зовётся Восток, но многие называют его «Восток-2», как будто где-то есть ещё «Восток-1». Это скорее маленький городок – неожиданный букет пятиэтажек посреди тайги и сопок Сихотэ-Алиня – с горно-обогатительным комбинатом в сердцевине. Шеелит сначала добывали открытым способом – с тех времён на месте расковырянной сопки осталась гигантская ступенчатая воронка карьера, которую, наверное, прекрасно увидел бы сверху Титов, если бы полетел в космос снова. Теперь руду добывают из шахты. Руда двух видов: то кварц с шеелитом – белые и серые невзрачные куски, то «сульфидная» – пирротин, халькопирит, золотисто блестящие тяжёлые камни, содержащие медь и железо, и где-то между ними – шеелитовые зёрнышки.

– Разведанных запасов при нынешних объёмах хватит до 2021 года. Здесь, – показал головой главный инженер рудника Александр, серьёзный мужик на Prado, – добывается порядка 80 % российского вольфрама. Где-то 70 % из добытого идёт на экспорт. Нашей промышленности вольфрам сейчас не нужен.

«Стратегическое сырьё» нужно тому, у кого есть хоть какая-то стратегия.

Что-то во всём этом есть, конечно, варварское: столько усилий, нервов, крови, чтобы открыть, разведать, оборудовать… – и ради чего? Отработать месторождение, вычерпать его и бросить, а ведь больше этой руды не будет, она не растёт в земле, подобно пшенице. «Невозобновляемые ресурсы» – привычное, но такое тревожное словосочетание. Хотя кто-то из героев Джека Лондона был уверен, что золото – живое и постоянно растёт под землёй. Честное слово, я не очень удивлюсь, если окажется, что это именно так.

После выработки месторождения Восток придётся либо закрывать – я видел немало таких «населённых пунктов без населения», как они называются у статистиков (говорят, и канадский Доусон, описанный Джеком Лондоном, превратился в ghost town), либо перепрофилировать, и непонятно, что сложнее.

Здесь мы возвращаемся к «проклятию первооткрывателей». Главным открывателем «Востока-2» был Михаил Трухин (наряду с другими – начальником партии Александром Бабаевым, геологами Александром Ивакиным и Дмитрием Ивлиевым). Шеелитовую руду трудно разглядеть – надо мыть шлихи и изучать их под микроскопом. Трухин считался отличным промывальщиком. Именно он намыл первые шлихи, обогащённые шеелитом (те, кто мыл до него, не нашли ничего). Отец вспоминал: «Моя и Мишина койки стояли в общежитии бок о бок. Был он исключительно жизнерадостным, весёлым, выращивал цветы возле камералки. Похож был на молдаванина – чёрный, с жгучими глазами, широким симпатичным лицом…».

Из наивного и (по словам отца) не точного в деталях, но зато такого романтичного советского очерка, опубликованного в 1963 году журналом «Вокруг света»: «На другой день дошли до устья ручья “Восток-2”. На бугристом зеленоватом льду поставили палатку… Мёрзлый хлеб грызли, как жмых… 30 октября Миша передал радиограмму: “Осталось день продуктов. Работы закончены. Результаты хорошие. Трухин”… Когда месторождение разведают полностью, экскаваторы будут черпать руду прямо с поверхности. Здесь откроют большой рудник. А если вырастет город, люди непременно должны помнить о первооткрывателях, об этом парне в коротких бумажных брюках и стоптанных ботинках…».

Трухин покончил с собой.

* * *

Белые пятна на геологической карте в основном закрыты, хотя и совсем недавно, – ещё в 1950-е, к примеру, открывали якутские алмазы. Сейчас такое вряд ли возможно. Но мне не хочется верить в то, что эпоха великих открытий миновала.

У нас в Приморье есть и редкий металл германий, и агаты, и аквамарины, и даже сапфиры. Но добывали, кажется, только то, что шло на народное хозяйство и на оборону – свинец, цинк, вольфрам, золото… В последнее время заговорили о нефти и даже алмазах. Вскрытие покажет.

Дальний Восток – огромное и загадочное даже сегодня пространство. Между алмазным Вилюйском и военно-морским Вилючинском расстояние куда больше, чем между Москвой и, скажем, Лондоном.

Расстояния вообще относительны. Для условного москвича и Новосибирск, и Владивосток – где-то «там», за Уралом, почти рядом. На деле «Нск», как ни странно, ближе к Москве, чем к «Владу» – и по километражу, и по часовым поясам: со столицей разница – три часа, с нами – четыре. Но условный москвич на самом деле прав, потому что дело не в географическом расстоянии, а в ментальном. Сибирь и Дальний Восток – фантастически огромное, слабо заселённое, но крепко сцементированное пространство. Его люди и города непостижимо схожи между собой. Все мы, «восточные русские», люди одной крови. Мы поймём друг друга с полуслова, как не поймут нас жители столиц. Вот главное открытие, которое я делаю каждый раз, попадая в какой-нибудь наш (то есть по эту сторону Урала; другие для меня – потусторонние) город.

Люблю изучать карты. Мы не знаем территории, на которой живём; и не только в этом дело, а ещё в причастности к тайному знанию, как будто смотришь на планету из космоса. Геологическая карта выглядит праздничнее физической и тем более политической. Она переливается разными цветами, указывая, какие места какими породами сложены. Её нужно уметь читать. В школах нас учили читать карты политические (где какие страны) и физические (где какие горы). Геологическая карта показывает скрытое под землёй. Научившийся её читать получает рентгеновское зрение. Она трёхмерна, как и физическая, но ориентирована не вверх, а вниз.

Хорошо иметь огромную территорию. В большой стране есть всё или почти всё. «Не завидуем никому на свете», – написано на северокорейской воне, и это суть пресловутых идей чучхе – опора на собственные силы. У России куда больше оснований настаивать на своей самодостаточности, чем у гордой, но крошечной КНДР. У нас есть всё: на Урале – малахит, родонит и самоцветы, на Алтае – порфиры и белоречиты, в Саянах – нефрит и лазурит, зелень тайги с синью Байкала, в Забайкалье – флюорит, турмалин, топаз, халцедоны с агатами и сердоликами. Недра, тайга, вода – целые миры, подобных которым нет.

Думали ли казаки, пошедшие когда-то на восток, в потустороннюю Сибирь, что в XX веке на Колыме и Чукотке (даже сейчас это в полном смысле слова – край света, где бытует выражение «поехать на материк», хотя формально и Магадан, и Чукотка – та же самая Евразия, что и Москва с Парижем) найдут золото, а в Якутии – алмазы? А ещё были у нас Казахстан, Карпаты, Кавказ – и везде в земле лежит что-то своё. В большой стране отыщутся любые редкие земли; найдутся и «Новые Земли» для ядерных испытаний, ракетные полигоны, отстоящие друг от друга на тысячи километров, площадки для космодромов, шельфы для рыбалки и бурения скважин, острова для оборудования «аэродромов подскока», любые звери. Понимали ли это первопроходцы, которые ещё в XVII веке дошли до Камчатки и Чукотки, что выглядело безумием при той численности населения и тех коммуникациях (куда там Колумбу)? Или чувствовали что-то интуитивно? Восхищаясь этим мощным движением на восток, я не совсем понимаю мотивов тогдашних первопроходцев – зачем в такую даль? Из тщеславия? От отвратительных «рук брадобрея»? Кто его знает; похоже, ничем другим, кроме как гумилёвской теорией пассионарности, этого не объяснить.