Читать книгу "Дневник ведьмы - Елена Арсеньева"

Я несколько раз видел, как нищенка высыпает в сумку груды мелочи, снова ставит пустую миску и снова опорожняет ее.

Я бродил и бродил вокруг собора, то нырял в людскую толчею, то просто шатался по улицам… И вот я снова оказался на той улице, где стояли автомобили. Их уже осталось мало: ярмарка заканчивалась, народ разъезжался. Внушительный «Порш», впрочем, на своем месте. И вдруг меня разобрало любопытство. Мне захотелось увидеть хозяйку машины, которая чуть не сбила меня. Да, что за рулем была дама, я знал: там, на шоссе, успел разглядеть ее пышные седые волосы. Я встал в сторонке и принялся наблюдать. Примерно через полчаса из-за угла вывернула ковыляющая фигура. О, та самая нищенка! Надо же, она еще и хромая, бедняжка!

Она шла, низко надвинув клетчатый платок на лоб, но так и стреляла глазами по сторонам. И я втиснулся в дверную нишу дома, около которого стоял. Сам не знаю, почему мне было так важно, чтобы нищенка не заметила меня…

Она и не заметила. Вдруг старуха замедлила шаги около «Порша». Огляделась, потом порылась в своих лохмотьях и достала связку ключей.

«Понятно, – подумал я. – Хозяйка «Порша» приостановилась там, у церкви, бросить ей монетку и обронила ключи. А нищенка и не подумала их вернуть ей! Прибрала ключи к рукам и сейчас обчистит машину! Итак, она не только нищенка, но и воровка!»

Я уж открыл было рот, чтобы турнуть наглую особу, но подумал: а откуда ей знать, что ключи, которые обронила дама, именно от «Порша»?..

Я задумался только на миг, но нищенки его хватило, чтобы отпереть машину и скользнуть в салон. В то же мгновение она задернула шелковые шторки на окнах, и то, что происходит внутри салона, я видеть не мог.

Казалось бы, самое время поднять крик, позвать ажана, что-то сделать, как-то ее остановить…

Но я не трогался с места. Я чего-то ждал, меня словно сковало что-то. И я дождался: дверца «Порша» распахнулась, на тротуар ступила нога в дорогой лаковой туфле с пряжкой, а потом выбралась важная, шикарно одетая немолодая дама. В ее ушах и на пальцах сверкали бриллианты. Я узнал ее седые волосы. Это была хозяйка «Порша».

Постойте, а где же нищенка?!

Что же получается?

– Мадам Дюбоннез! – услышал я в ту минуту веселый голос и узнал своего приятеля Жоффрея Пуссоньера из Муляна. – Я искал вас на ярмарке, но не видел. Вы только что приехали? Идете на банкет?

– Конечно, иду, – откликнулась хозяйка «Порша». – Я давно приехала, и знаете, мой мальчик, просто свинство с вашей стороны, что вы не замечали свою соседку! Я вас видела неоднократно!

– Что же не окликнули? – удивился Жоффрей, подставляя ей руку. – Позвольте проводить вас в ресторан, мадам Дюбоннез.

– Не окликнула потому, что не хотела мешать, – засмеялась она. – А теперь идемте, идемте поскорей, я очень проголодалась сегодня!

И они ушли по направлению к гостинице «Замок Аршамбо», где, как я слышал, должен был состояться банкет главных устроителей и спонсоров ярмарки. И если эта мадам Дюбоннез туда приглашена, значит, она числится среди важных персон. Но как же… нищенка?

Убедившись, что мадам Дюбоннез и Жоффрей уже далеко, я выбрался из спасительной ниши и подскочил к автомобилю. Шторки были раздернуты, я увидел, что салон пуст. На заднем сиденье громоздился клетчатый узел… я узнал платок нищенки…

Я узнал платок нищенки и все понял!

Все было просто. И меня разобрал смех! В то время я еще ничего не знал о Вас, мадам Дюбоннез. Я просто подумал, что дама, видимо, находится на грани разорения и таким нехитрым способом пополняет свой кошелек. Ну что ж, каждый зарабатывает как может, я никогда никого не осуждал – кроме, может быть, грабителей и убийц. Я преисполнился к Вам симпатии и сочувствия, клянусь!

Но потом, поговорив с Жоффреем, узнав, что Вам, Вашей сестре и племяннику, которые живут в Самбуре, принадлежит чуть ли не большая часть окрестных земель, услышав о Ваших скотоводческих фермах, о виноградниках, я задумался над причинами, которые толкнули Вас к нищенству.

Что такое нищенство в Вашем случае, как не ложь, не мошенничество и не кража? Вы обманом вымогаете у людей деньги – пусть и не столь большие, но все же… Они обмануты Вами, они подают Вам на бедность! Вы так ловко маскируетесь, что никому даже из самых близких людей не пришло бы в голову, что нищенка на ступеньках собора Сен-Мартин – Вы, важная и богатая Селин Дюбоннез! Вы играете на слабости человеческой, на жалости, но потворствуете своему пороку. Этот порок – алчность. Вам мало того, что у Вас есть. Вы хотите большего – любой ценой. И еще не все. Вам нравится управлять людьми, заставлять их плясать под Вашу дудку. Казалось бы, ну кто она такая – нищенка! А между тем именно она заставляет людей расставаться с деньгами…

Думаю, Вам очень нравится властвовать над поступками людей – даже в такой мелочи. Ну и, конечно, Вы любите деньги…

Тогда я вспомнил об одной женщине, которая жила за двести лет до Вас, но которая тоже больше всего на свете любила деньги – и порок. Ради этого она на многое пошла – стала проституткой и убийцей. Ее имя… о, Вы знаете ее имя, верно? Вы знаете о Николь Жерарди? Я понял это по Вашим вспыхнувшим глазам, когда назвал его. Вы тотчас затаились – однако Вы выдали себя. Я тоже себя выдал – делал слишком откровенные намеки. Вы поняли, что я видел нищенку и разгадал Ваш секрет. Но Вы должны знать, мадам Дюбоннез, – Вам нечего меня бояться. Яне собираюсь Вас разоблачать, не собираюсь Вас шантажировать. Я никогда не осуждал Николь Жерарди. Напротив, я жалел ее. И Вас тоже жалею, не осуждаю и Вас. У меня нет теперь сомнений, что Вы – правнучатая племянница Николь, Вы с ней родня. В каждом из нас есть нечто, чему он не может противиться, что-то вроде родового проклятия. На Вас лежит проклятие Николь. Вы не властны над собой. Вы совершаете то, что совершаете… А кто я такой, чтобы судить Вас?

Вы должны знать, что я Вас не выдам ради Николь. Вы написали мне письмо, предлагаете встретиться на дороге во Френ через два дня. Я предчувствую, что там Вы попытаетесь подкупить меня, обеспечив мое молчание деньгами.

Пишу это письмо, чтобы успокоить Вас, мадам Дюбоннез: я Вам не враг. Я историк, поймите. Историк не может вмешиваться в судьбы людей, не имеет права судить и выносить приговоры. Он наблюдатель, сторонний наблюдатель! Поэтому, еще раз повторюсь, Вы не должны бояться каких-то разоблачений с моей стороны. И не должны унижать ни меня, ни себя, умоляя меня о молчании или, господи помилуй, предлагая мне за него деньги. Наоборот, я буду умолять Вас – умолять на коленях! – позволить мне хоть одним глазком взглянуть на дневник Николь Жерарди. Что-то говорит мне, что бесценная реликвия у Вас. Поверьте, позволив мне взглянуть на нее, а еще лучше – снять с нее копию, Вы окажете неоценимую услугу не мне, а всей мировой исторической науке, этой госпоже, которой я верно служу.