Читать книгу "Сакральная жертва - Александр Тамоников"

Тарасов прочитал текст и понимающе кивнул.

Штерлих сжег в пепельнице бумагу и сказал:

– Присядем на дорожку.

Генерал-лейтенанту Володарскому пришел доклад о том, что господин Штерлих находится в офисе НПО «Инициатива» и явно собирается покинуть Москву.

– Вот как? – генерал поднял брови. – Значит, Штерлиху наплевать на наш запрет?

– Получается так, товарищ генерал, – проговорил полковник, отвечающий за наблюдение за руководителем НПО.

– Ладно. Вести его машину до аэропорта. При оформлении задержать в жестком режиме. Не церемониться, наручники на запястья и бегом на выход, чтобы знал, с кем имеет дело.

– Для этого необходимо ваше разрешение на привлечение группы задержания.

– Дежурным подразделением обойдетесь. Машину Штерлиха вести по Москве в обычном режиме. Как только она двинется в сторону аэропорта или подъедет к какому-нибудь вокзалу, вызвать спецгруппу. – Володарский взглянул на полковника и спросил: – А что, Штерлих не назвал водителю то место, куда его следует отвезти?

– Нет. Судя по тому, что слышал офицер непосредственного наблюдения, Штерлих написал адрес на бумаге, а затем сжег ее.

– Странно, но, в принципе, объяснимо. У вас две машины сопровождения?

– Если снять наблюдение с офиса «Инициативы», то две.

– Снимайте. Значит, держать Штерлиха плотно и плевать, если он будет это видеть.

– Есть, товарищ генерал!

– Выполняйте. Я буду находиться здесь. Связь со мной по необходимости. Командира группы захвата проинструктируйте лично. Разрешение на ее использование я подпишу.

– Разрешите идти?

– Ступайте.

Полковник козырнул и вышел из кабинета генерала. Володарский подошел к окну, развернул портьеры и подумал:

«Интересно, куда это засобирался господин Штерлих? До сих пор сидел тихо как мышь, точно соблюдал инструкции. И вдруг решил выпорхнуть?»

На столе просигналил телефон внутренней связи. Володарский поднял трубку.

– Слушаю!

– Товарищ генерал-лейтенант, к вам со срочным докладом офицер дежурной смены второго спецотдела.

– Пусть войдет.

Появился сухощавый майор.

– Разрешите доложить, товарищ генерал?

– Докладывайте.

– Вчера поздно вечером, точнее, с двадцати трех часов двух минут до полуночи, из американского посольства были сделаны четыре звонка по закрытому каналу связи.

– В этом есть что-то странное?

– Дело в том, что примерно в это же время кто-то позвонил господину Штерлиху.

– Вот как? Дальше?

– А дальше ничего.

– В смысле?..

– Говорил только тот человек, который звонил. Его слов мы не слышали и зафиксировать не смогли.

– Штерлих что, молчал?

– Так точно. Он только ответил на вызов, спросил, мол, кто там названивает? После этого ни слова, только кашлянул в начале и в завершении.

– Похоже, Джонс проинструктировал Штерлиха, и тот с утра засобирался в дальнюю дорогу. Но это один вызов. Кому еще мог звонить по особо секретному каналу господин советник американского посольства?

– Этого мы установить не смогли.

– Где же ваша новейшая система?

– Она только устанавливается и налаживается, товарищ генерал. Работать с ней мы сможем не раньше понедельника.

– Джонс мог знать об этом?

– Никак нет.

– Однако американцы в курсе, что мы получили новейшую аппаратуру, способную перехватить любые переговоры. Все же он решился провести несколько сеансов связи. Значит, майор, Джонс в курсе того, что наша новейшая система еще не введена в строй. Это вполне объяснимо. Их разведка, разумеется, тоже не спит. Плохо, что мы не смогли скрыть от противника данную тему. Но кому же еще звонил Джонс?

– Вы спрашиваете у меня, товарищ генерал?

– Свободен, майор.

Офицер спецотдела удалился. Володарский присел в кресло.

«Что за игру вы затеяли, господа американцы? – раздумывал он. – Хотите подставить Штерлиха. Это понятно. Он вам уже не нужен.

А если Джонс говорил с Градоверовым? Ведь ему наверняка известно, где находится беглый политик. И далеко не факт, что в усадьбе у Ростова.

Предположим, Градоверов уже в Москве. В таком случае со следственной группой мы опоздали. Хотя кто знает. Но допустим, что Градоверов в Москве и Джонс звонил ему.

Что майор мог сказать этому господину, находящемуся в розыске? Тоже предложить выезд за рубеж? Глупо. Уж кого-кого, а Градоверова не пропустят ни на одном вокзале, ни в аэропорту.

Тогда что? Да и с ним ли он говорил? Что-то подсказывает мне, что так оно и было. О чем? Эх, установить бы систему на пару суток раньше. Но тогда и Джонс действовал бы иначе.

И еще один важный вопрос остается открытым. С кем говорил офицер ЦРУ кроме Штерлиха и Градоверова? С начальством в Штатах? Но для этого он всегда использует иной канал связи. Его не пробить и новейшей системой. Вдобавок это запрещено международными нормами. Прослушка данного канала – гарантированный грандиозный скандал.

Нет, Джонс мог связываться только с абонентами, находящимися в России. Но кто они, не считая Штерлиха и Градоверова? Стешин в северокавказском филиале этой правозащитной организации? Вполне возможно.

Но тогда выходит, что американцы активизируют незаконную боевую организацию для проведения теракта на территории России? Нестыковка. Джонс на этот момент не может быть в Москве.

Черт, задал американец головоломку! Надо разгадывать ее, а время-то идет.

Да и группа Давыдова только на пути к Ростову. А им еще надо осмотреть район за Каменск-Шахтинским. Только к вечеру, ну, может, в лучшем случае часам к четырем, Белов что-нибудь прояснит по усадьбе Стешина.

Но то в Ростове, а что замыслил Джонс в Москве? Может быть, просто демонстративный вывоз Штерлиха? Рассчитывая как раз на нашу жесткую ответную реакцию? Это тоже в стиле ЦРУ. Провокации – их конек.

Тогда он мог связываться с теми, кто должен обеспечить данное шоу. Если бы так!.. Интуиция подсказывает, что майор ЦРУ, а точнее, его руководитель, сидящий в Лэнгли, начал куда более серьезную игру.

Сломать им ее в самом начале? Приказать немедленно арестовать Штерлиха? Это в моих силах, но если американцы все же делают ставку на провокацию, то я сам сыграю за них.

Наверху не поймут, возникнет масса вопросов ко мне. Ведь очевидно, что Штерлиха американцы подставляют сознательно. Берите, мол, а мы тут же вам протест.

Это все не то. Грядет что-то другое. Но вот что именно?»