Читать книгу "Навеки - Джоанна Линдсей"

Гарольд все еще находился на севере, войско свое распустил по домам. Поэтому он прибыл на южное побережье только четырнадцатого октября. Заняв удобную позицию на высоком холме, он стал ожидать атаки норманнов. Войскам Вильгельма не удалось сокрушить плотно сомкнутые ряды англичан.

Розалин вздохнула и продолжала:

— Даже про отступления все сказано точно: в первый раз норманны отступили, потому что решили, что им изменила удача. Англичане, хотя и измученные долгим переходом, стали преследовать их и потеряли множество воинов, когда норманны вновь повернули назад, чтобы атаковать их. Войска Вильгельма предпринимали еще две попытки отступления, но это был обманный маневр, чтобы выманить англичан с их позиций. В результате армия Гарольда лишилась множества солдат. Но последняя атака нормандской конницы, которая в действительности принесла Вильгельму победу, окончилась поражением. Войска Гарольда отбили их атаку, и когда Вильгельм сделал четвертую и последнюю попытку атаковать англичан, они перебили почти все его войско.

С этого момента история пошла по другому пути. В действительности исход битвы решила нормандская конница — Гарольд погиб от руки всадника, но прежде он уже был ранен стрелой в… Постой! — неожиданно воскликнула Розалин. — Здесь об этом ничего не сказано.

— О чем?

— О приказании Вильгельма, которое он дал своим лучникам, — стрелять в воздух. Этот приказ стал поворотной точкой в битве при Гастингсе — стрелы погубили множество англичан, и это дало возможность коннице Вильгельма прорваться сквозь их плотно сомкнутые щиты и довершить разгром английского войска. Одна из стрел попала Гарольду в глаз. Источники расходятся во мнении — одни считают, что от этой стрелы он и умер, другие — что он был только ранен, и нормандский всадник добил его. Но все летописи и исторические документы упоминают о том, что он был ранен стрелой в глаз.

— Кроме этой, — кивнул Торн в сторону книги, лежавшей у нее на коленях.

— Да, здесь ничего про это не говорится, — сказала Розалин и снова склонилась над страницей. — Ни слова о приказе Вильгельма своим лучникам и о ране Гарольда. — Она подняла голову и заключила:

— Значит, в этот раз приказ не был отдан — потому-то англичане и выиграли сражение.

Торн беззаботно пожал плечами:

— Значит, если мы это исправим, то все вернется на свои места.

— Но как? — воскликнула она. — Как мы это исправим, если мы не знаем, почему приказ не был отдан? Мы должны находиться в тот момент рядом с Вильгельмом, чтобы узнать, что произошло.

По лицу его медленно поползла довольная ухмылка.

— Мне кажется, это отличная мысль. Она гневно сверкнула на него глазами — да он прямо спит и видит, как бы только очутиться в какой-нибудь заварушке.

— В этой битве ты не имеешь права принимать участие — в ней были не только убитые, но и уцелевшие, поэтому ты не должен никого убивать. И ты не можешь перенести нас сразу в гущу схватки — ты ведь там не был раньше, значит, не сможешь ее себе представить. Мы должны вернуться в то время, в которой были в последний раз — когда корабли норманнов готовились к отплытию. А это значит, что нам придется несколько недель ждать на английском побережье, пока туда не прибудут норманны и англичане.

— Ты можешь еще что-нибудь предложить? — спросил он.

Она откинулась в кресле и пробормотала:

— Нет, черт возьми.

Глава 32

Розалин осмотрела желтое блио, которое она держала перед собой на вытянутых руках, и покачала головой.

— Я вряд ли найду на этом одеянии ярлычок с пометкой, и мне боязно отправлять его в стирку.

— Ты хочешь, вероятно, сказать, что боишься отдавать его прачке, — поправил ее Торн, заканчивая одеваться.

— Кому?

— Прачке.

Она посмотрела на него и усмехнулась.

— У меня нет прачки — вместо нее у меня стиральная машина. Я думаю, не будет ничего страшного, если я одену его еще разок, хотя оно уже изрядно испачкано и помято. Скажи, а твой Гай не сможет еще что-нибудь стянуть для меня или мне придется сходить в магазин раз уж мы здесь?

— Стянуть?

— Ну раздобыть какое-нибудь платье.

— А-а, — протянул он и коротко кивнул, показывая, что понял. — Этот парень раздобудет что угодно, так что можешь не волноваться.

— Как скажешь, — заметила она и начала влезать в платье. — Так как Гая сейчас нет, придется тебе облачить меня в эти средневековые «доспехи».

Торн хмыкнул и приблизился к ней.

— Я с большим удовольствием…

— Да, знаю, знаю, — поспешно оборвала она его довольно сухим тоном. — Ты специалист по раздеванию — это у тебя здорово получается. Но это может подождать, пока мы снова не очутимся в твоем прелестном шатре. Я полагаю, мы пробудем там довольно долго, так что мне придется захватить с собой кое-какие принадлежности туалета.

С этими словами Розалин выдвинула ящик комода, сгребла нижнее белье, которое там было, и засунула его в наволочку: современные сумки смотрелись бы довольно странно в 1066 году. Затем она направилась в ванную и стала собирать все, что попадалось на глаза: зубную щетку и пасту, дезодорант, духи, расческу, бритву, маленькую аптечку и кусок мыла, завернутый в полотенце (она не собиралась пользоваться средневековыми моющими средствами, от которых, вполне вероятно, слезла бы кожа).

Вернувшись в спальню, она обратилась к Торну:

— Следи, чтобы я это ненароком где-нибудь не оставила. — Она показала ему наволочку, чтобы он знал, о чем идет речь. — Если в девятнадцатом веке при раскопках извлекут на свет Божий проржавевший флакончик дезодоранта, это произведет мировую сенсацию, я нам снова придется начинать все сначала. Я думаю, мы уже достаточно накуролесили в истории, чтобы понять: путешествия во времени — это не шутки.

Он коротко кивнул, слегка погрустнев при ее последних словах, и она вынуждена была добавить:

— Не отчаивайся, Торн, ты сможешь участвовать в поединках в любезной твоему сердцу Валхале. Тебе не нужно выискивать сражения в прошедших временах.

— Я больше не вернусь в Валхалу, — ответил он. Она вытаращила на него глаза:

— Почему?

Он посмотрел на нее, словно говоря: «Что за глупый вопрос!» — а вслух промолвил:

— Когда мы поженимся и у нас будут дети, как я смогу тебя оставить?

— Так ты предлагаешь…

— Но прежде мне надо серьезнее заняться твоим воспитанием, чтобы сделать из тебя примерную жену.

Она стиснула зубы. Он ухмылялся, глядя на нее, и она поняла, что он ее просто дразнит — ему прекрасно известно все, что она думает о его «воспитании». Розалин решила не развивать эту тему — она до сих пор не была уверена, что когда-нибудь попадет в свое настоящее время. Где уж тут было думать о создании семьи!