Читать книгу "Перстень Александра Пушкина - Анна Князева"

– Рассказывай.

– Мы все искали Юрия Леонтьевича, обижались на него, говорили: непонятно, чем он занимается…

– Короче.

Нина Витальевна, всхлипнув, продолжила:

– А Флегонтов два дня в засаде лежал, один. Октябрь месяц, а он на голой земле…

– Нина, не нагнетай!

– Он ждал Трифонова возле дачи его родителей, предположив, что там хранятся деньги и ценности, которые необходимы Трифонову, чтобы бежать.

– Стоп. Откуда ты это знаешь?

– Полицейские рассказали, те, что доставили сюда Трифонова. Когда Юрия Леонтьевича увозили на «Скорой», он боялся, что не выживет, и велел все вам передать.

– Почему не сообщил мне? – Сергей достал сигарету и долго не мог ее прикурить. Когда, наконец, прикурил, спросил: – Почему не сказал кому-то из вас?

– Юрий Леонтьевич уверен, что у нас работает осведомитель преступников. Он так и просил вам передать.

Сергей молча курил. В дверях появился Филиппов. Не глядя на него, Дуло спросил:

– Как Трифонов?

– Сидит. Тебя ждем.

– Вот такие дела, Филиппов…

– Ты про Флегонтова? – Иван Макарович опустился на стул. – Парень оказался героем. На себе вытащил ситуацию.

– А я про него такое наговорил…

– Не вспоминай.

Сергей Дуло спросил у Курочки:

– Трифонов стрелял во Флегонтова?

– Когда Юрий Леонтьевич стал его задерживать, Трифонов побежал и начал отстреливаться, ранил Флегонтова, но тот все равно сумел надеть на него наручники… – Нина Витальевна, не стесняясь, заплакала.

Филиппов подошел к ней и по-отечески обнял.

– Ну-ну, не нужно плакать. Он выживет.

Сергей Дуло затушил сигарету и мрачно произнес:

– Пойдем, Иван Макарыч, разберемся с этим уродом.

– Сергей Васильевич! – Курочка пришла в себя. – Совсем забыла сказать: это его жена!

– Ты о чем? – не понял Сергей.

– Женщина на фотографии, вы назвали ее попутчицей, это Людмила Трифонова. Соседи опознали ее по фотографии.

– Ну вот. Все становится на свои места. – Сергей коротко взглянул на Филиппова.

– Идем.

Зайдя в комнату для допросов, Дуло сразу увидел сутулую спину мужчины, который сидел, пристегнутый наручниками к металлической ножке стола. Возле него стоял Гриша Румянцев.

Сергей обошел стол и уселся напротив Трифонова. Филиппов пристроился рядом.

– Ну, здравствуй, Вельветовый. Теперь вижу тебя вживую. До сих пор у меня была только твоя фотография.

– Почему Вельветовый? – мрачно спросил тот и рукой вытер кровь, сочащуюся из носа.

– Куртка у тебя очень приметная. – Дуло обратился к Румянцеву: – Гриша, принеси этому гаду бинт и перекись, а то обвинят нас с вами в негуманном обращении с заключенным под стражу. – Он снова повернулся к Трифонову: – Ты зачем, сволочь, в офицера стрелял?

– А он что? Целоваться со мной явился на адрес?[9]Ясно, что паковать[10]. Не я бы его, так он бы меня – точно.

– Если бы он захотел, пристрелил бы на месте. Он жизнь твою паскудную для правосудия уберег, а взамен чуть свою не отдал.

– Только не надо меня лечить[11], – огрызнулся Трифонов.

– Будем рассказывать? – спросил Иван Макарович Филиппов.

– Или упираться начнем? – добавил Сергей.

– О чем? – опустив голову, Трифонов уставился в пол.

– Обо всем. – Дуло встал и прошелся по комнате. – Мы тебя давно срисовали. Ловили долго – это факт. Только теперь все о тебе знаем. И про тебя, и про друзей, и про жену…

– Друзей у меня нет. Только знакомые. А жену трогать не надо.

– Если бы она была просто женой! Она сообщница и убийца. Непременно ее поймаем и устроим вам очную ставку. Значит, так. – Подойдя к столу, Дуло припечатал ладонью столешницу. – Предлагаю тебе сделку со следствием. Обещаю, получишь по минимуму, но должен сдать всех с потрохами. Идет?

Трифонов замолчал. Глядя в пол, он только шевелил губами.

– Думаешь, Пархатский оставит тебя в живых? – спросил у него Дуло. – Тебя придушат в следственном изоляторе этой же ночью. Сам знаешь, у него длинные руки и до фига бабок.

– Пархатский умер.

– Это ты кому-нибудь другому рассказывай.

Сергей выждал паузу, во время которой Трифонов не сказал ни слова. Зато в разговор вступил Филиппов:

– Думать тебе, Александр, нечего. Все равно ничего путного не надумаешь. Чистосердечное признание и сделка со следствием – это твое спасение. Сам знаешь, если ты не расскажешь, расскажут твои знакомые, что работают в охране Пархатского. Сейчас пошлю за ними машину, и тогда я уже не смогу предложить тебе сделку.

Трифонов поднял голову:

– Условия сделки занесем в протокол?

– Оформим, как надо.

В комнату вошел Гриша Румянцев и поставил на стол бутылочку с перекисью. Протянул бинт Сергею Дуло. Тот оторвал кусок, смочил в перекиси и отдал Трифонову. Затем обратился к Грише:

– Позови Нину Витальевну. Будем оформлять условия сделки со следствием.

Нина Витальевна пришла минут через пять, села за стол и положила перед собой бланк. Недружелюбно глянула на Трифонова и начала оформлять документ. Когда заключили сделку и Курочка удалилась, Сергей сел напротив Трифонова:

– Ну, давай.

– Не знаю, с чего начать, – замялся Трифонов. – Лучше задавайте вопросы.

Первым спросил Филиппов.

– Кто делал бомбу?

– Костя Васильев. Он работает охранником в доме Пархатского. Его военная специальность – взрывотехник.

– Ты работаешь на Пархатского?

– Пархатский умер.

– Он жив. – Сергей взглянул на Филиппова. – Твой генерал прав. Несколько дней назад моя жена встречалась с ним в Питере и даже говорила. – Он помолчал. – Про двери.

– Шутишь? – спросил Филиппов.

– Нет. И я тебе больше скажу: Глеб Пархатский сделал пластику лица.

Иван Макарович перевел взгляд на Трифонова.

Тот кивнул.

– Ну, если сами узнали… После того как в газетах стали писать о его смерти, он сам явился в поместье. В темных очках, в бейсболке, весь в синяках, волосы перекрашены. Приехал, как я понимаю, после первой пластической операции. К тому времени из поместья убрали всех лишних людей. Оставили только самых проверенных. Им заткнули рты деньгами и угрозами добраться до близких.