Читать книгу "1612. Все было не так! - Дмитрий Винтер"

Но и при этом поляки несколько дней не могли справиться с народным гневом. Лишь после того, как 19 марта захватчики подожгли Москву (Белый город и Замоскворечье), им удалось расправиться с восставшими. Однако именно этот день – 19 марта 1611 г. – стал днем, когда были похоронены последние надежды Владислава стать русским царем. По крайней мере, так считает Р.Г. Скрынников, который пишет, что народ окончательно отвернулся от Владислава[601]. Обязательство подчиниться Владиславу как царю, если отец отпустит его на царство, вскоре было удалено и из крестоцеловальной записи Первого ополчения[602].

Спустя несколько дней последнее подошло к столице, и «победители» были осаждены им в Кремле, причем ополченцы в период с 1 по 6 апреля буквально загнали поляков в Кремль[603]. Однако деятельность Ополчения осложнялась противоречиями между служилым дворянством и казачеством, каковое противоречие и вынудило назначить временными правителями сразу троих – Прокопия Ляпунова, Дмитрия Трубецкого и Ивана Заруцкого.

Из-за разногласий между дворянами и казаками не получилось настоящей блокады Кремля, вместо нее начались затяжные бои[604]. Пользуясь этим, Гонсевский в мае-июне провел переговоры с Л. Сапегой, последним более или менее крупным польским военачальником из бывших сторонников Тушинского вора, кто еще не перешел окончательно в лагерь Сигизмунда – Владислава. Точнее, Сапега перешел было в начале 1610 г., однако, поскольку Сигизмунд отказался выплатить ему жалованье за время, проведенное в тушинском лагере, то он вскоре вернулся в последний. Он примирился с «вором», обвинил в измене поляков Ружинского, которого, мол, Бог уже наказал за это смертью (тот и в самом деле за это время, как мы видели, успел помереть), и поклялся в верности Самозванцу[605]. Как мы уже видели, Первому ополчению он поначалу по крайней мере не мешал.

И вот теперь Сапега снова предал теперь уже малолетнего сына «вора», 23 июня 1611 г. прибыл под Москву и вскоре отправился в поход и овладел Суздалем и Ростовом. Однако на подступах к Переславлю-Залесскому его изрядно потрепал сподвижник Заруцкого атаман Просовецкий, и Сапега не решился после этого штурмовать город[606]. Он вернулся в Кремль, приведя его гарнизону подкрепление, и в сентябре того же 1611 г. умер[607].

Тем временем 29 мая Ополчение издало указ, по которому ратные люди обязаны были явиться под Москву (раньше в состав Ополчения входили только добровольцы)[608], а 30 июня 1611 г. утвердило «Приговор» – нечто вроде временного основного закона страны. Законодательную власть в Ополчении представлял «Совет всей земли» – нечто вроде постоянно действующего Земского собора, исполнительную – упоминавшийся триумвират из Ляпунова, Трубецкого и Заруцкого, административную – несколько приказов; также было постановлено «смертною казнью без боярского и всей земли приговору не казнити», а бояр и полковых воевод назначать «всею землею»[609]. При этом Ляпунов признал боярство Ивана Заруцкого, пожалованное тому еще Тушинским вором, что само по себе говорит о нестандартности мышления лидера Первого ополчения.

Всего текст «Приговора» утвердило 25 городов. Помимо всего прочего, предполагалась конфискация вотчин тех бояр, «которые воруют на Москве с Литвой», с последующей их раздачей разоренной войной служилой мелкоте. Сказано было буквально так: «Испоместити наперед дворян и детей боярских бедных, разоренных, беспоместных». Кроме того, предполагалось упразднение местничества (в реальности это будет сделано только через 70 лет). Многие бояре (включая князя Дмитрия Трубецкого) были недовольны тем, что Ополчением руководит незнатный Ляпунов, равно как и тем, что он, когда к нему обращаются, всех равно заставляет ждать, не давая предпочтения родовитым боярам.

Однако более всех были недовольны казаки, которым не позволяли своевольничать, проявлять неповиновение (за это жестоко казнили), а иной раз Ляпунов, не сдерживая своего горячего нрава, попрекал бывших «тушинцев» тем, что они служили «ведомому вору». У казаков также сплошь и рядом отнимали пожалованные Заруцким после гибели «вора» поместья[610]. Впрочем, дворянская направленность «Приговора» в целом в самом деле была несомненной: хотя крепостные, пошедшие в ополчение, и получали свободу (это было сделано, чтобы стимулировать приставших к казакам беглых крепостных идти под Москву), в остальном подтверждались все изменения последних тридцати лет, начиная с отмены «Юрьева дня»[611]. Такая позиция вызвала вполне понятное недовольство казаков.

5 июля была предпринята неудачная попытка штурма Кремля и Китай-города, а 28 июля Заруцкому удалось отбить Новодевичий монастырь[612], однако в начале августа под Москву вернулись Сапега и воевода Семибоярщины князь Ромодановский. Этим последним удалось было овладеть Александровой слободой и осадить Переславль-Залесский, однако, поскольку тем временем ополченцы сумели захватить башни Белого города и полностью блокировать польский гарнизон в Кремле[613], то Сапега 4 (14) августа после шестинедельного отсутствия вернулся под Москву и отбил у Ополчения Арбат и Никитские ворота, а также водяную башню, так что дорога на Смоленск была освобождена, а гарнизон Кремля деблокирован[614]. Осенью Заруцкий потерпел еще одну неудачу при штурме Китай-города[615]. Впрочем, попытка польского гетмана Ходкевича деблокировать Кремль в конце сентября 1611 г. также окончилась неудачей: Заруцкий его разбил. Точнее, сначала Ходкевич вошел (15 сентября) в Китай-город, но ополченцы начали обстреливать его войско калеными ядрами, так что ему пришлось буквально уносить ноги, чтобы не сгореть. Все его дальнейшие атаки на Кремль были отбиты. Еще раньше, в ночь с 4 на 5 сентября, в Кремле скончался Л. Сапега[616]. Однако и силы Первого ополчения были на исходе…[617]