Читать книгу "Когда приходит любовь - Мариса де лос Сантос"

Нет, я не покупаю машину не потому, что поддерживаю зеленых, которые ратуют за очищение планеты от шлаков цивилизации. А машины — это шлаки.

Нет, просто машины меня не интересуют. Это, во-первых. Когда кто-то в кафе однажды спросил меня, какая машина у Мартина, все, что я могла выдать, это что она серебристая.

Во-вторых, я трусиха, о чем я вам уже говорила, и машины меня пугают.

После всего сказанного я должна признаться, что самые мои драгоценные воспоминания связаны с машиной. Может быть, не что-то конкретное, какое-то отдельное воспоминание, а скорее, запомнившееся ощущение радости и благополучия. Детское счастье всегда связано с поездками в машинах, сном на заднем сиденье, когда мягкий золотистый или мягкий серебристый свет льется через окно — в зависимости от времени суток, плечо Олли, Тоби или Кэма, к которому ты прислонилась, музыка по радио, голоса родителей — они всегда там, наши родители, на переднем сиденье, сильные, внимательные, надежные, ведущие нас по правильному пути.

В машине можно дождаться чуда, теплого чуда, которое можно увидеть, если ты находишься в закрытом пространстве и просто мчишься мимо. Никто не может оставить свои беды позади, но можно думать, что тебе это удалось. Вы можете надеяться, что находитесь в таком месте, где беда вас не достанет, и мы с Клэр верили в это, когда сидели в машине Тео и солнце светило в окна. Возможно, Тео тоже в это верил, хотя у него были свои собственные беды, о которых он мне не рассказывал. Но магия срабатывала для нас троих, и у всех троих, по крайней мере на короткое время, стало легче на сердце.

Клэр спала на заднем сиденье, и ее лицо было умиротворенным. Я только что рассказала Тео смешную историю, весь юмор которой заключался в том, что я до смешного маленькая. Но Тео вдруг совершенно неожиданно для меня сказал:

— Знаешь, я не нахожу, что ты маленькая.

— Не находишь? — удивилась я. — Тогда что ты находишь? — Ведь если кто-то высказывает такое невероятное мнение, вы должны проявить любопытство.

Тео помолчал, подбирая правильные слова, затем произнес:

— Низкорослая. — Вот так, на полном серьезе.

— Из тебя получился бы замечательный комик, — сказала я раздраженно. — Если бы ты не был таким на редкость несмешным.

— Серьезно, — сказал Тео. — Наверное, ты действительно маленькая, но я о тебе никогда не думал в таком ключе.

— Ты думал обо мне, как о… — Я подождала.

— Существенной, — сказал он.

Я засмеялась, потому что это было неожиданно, а также потому, что, хотя я не понимала, что это значит, мне понравилось.

— Я хочу сказать: если бы какому-то скульптору дали задание создать скульптуру женщины, используя минимум материалов, но одновременно не обходя углов, он создал бы тебя.

— Ну, Тео, это так мило. — И это действительно было мило, потому что никто раньше не говорил мне, что все мои углы были обойдены.

— Не знаю, мило это или нет, но это правда. Когда видишь тебя среди других женщин, все они скоро начинают казаться сделанными с перебором, как будто того, кто их сотворил, занесло.

— Не уложился в бюджет, — подсказала я.

— Верно. — Тео оглядел меня. — Хотя тот, кто создавал тебя, был несколько экстравагантным, когда занимался лицом, но это скорее всего потому, что нужно было использовать остатки.

— Экономный парень, однако, — засмеялась я. Но повернувшись, чтобы взглянуть на его лицо, я увидела, что выглядел он немного смущенным, вернее, застенчивым.

* * *

Теперь вы, наверное, решили, что я влюбилась в мужчину только потому, что он сказал, будто я не коротышка. Нет, я не настолько легкомысленна и беззащитна. И я вовсе не влюбилась в Тео.

Случилось следующее.

Уютно пригревшись на переднем сиденье под лучами солнышка, как под желтым одеялом, хотя снаружи холодно, я почувствовала, что хочу спать. Иногда, когда меня клонит в сон, я засыпаю, и это был как раз тот случай. Я задремала.

А потом проснулась. Проснувшись, первое, что я увидела, были руки Тео на руле. Смуглые, в мягких золотистых волосках. Я впервые увидела их так ясно, и почему-то это зрелище очень растрогало меня.

«Мой человек, — сказала я себе, — единственный человек». Слова стали моим дыханием. И мой пульс откликнулся на них. Я не думала — «я тебя люблю», это было очевидным, данным, произносить эти слова было излишним.

Но я любила его. Тео. Я была в него влюблена. Я всегда была в него влюблена. Разумеется, была. И сейчас тоже.

Итак, вы видите, что я не влюбилась в Тео Сандовала. Влюбиться — это процесс, а то, что случилось со мной, процессом не было.

Полная трансформация. За одну минуту. Только что я была женщиной, не влюбленной в Тео, а в следующую минуту я была влюблена в него по уши.

— Тео? — с трепетом спросила я.

— Да, Тео. — Он улыбнулся, считая, что я еще не совсем проснулась. — Помнишь меня?

Помню ли я его?

Я только что похоронила своего любовника. Я ехала на другие похороны. На заднем сиденье сидел ребенок, возможно, лишившийся матери, возможно, похищенный, а я обнаружила, что люблю мужа моей сестры. Поверьте мне, никто не планирует, чтобы ваша жизнь стала сюжетом фильма с Бетт Дэвис. А мне все это вот-вот свалится на голову. Но пока, в машине, на время поездки мне разрешено забыть все, кроме Тео. Если хотите, называйте это отречением, я называю это благоволением.

Тео. Его глаза. Его рот. Его плечи под рубашкой. Мне так хотелось до него дотронуться, и вместе с тем мне вовсе и не нужно было его касаться. Полюбив, я словно выросла, стала необъятной.

Клэр спала на заднем сиденье. В окне показались горы цвета морской волны. Я сидела на одном сиденье. Тео сидел на другом. Но он был в моих объятиях всю дорогу.

Глава 22

Клэр

— Надеюсь, когда я сказала, что здесь тихо, ты не поняла меня буквально, — усмехнулась Корнелия, и Клэр рассмеялась, потому что они еще не вошли в дом, а только вылезли из машины и стояли на круглой подъездной дорожке, и Клэр уже слышала шум: музыку, крики, чье-то пение, фальшивое, но звучавшее с большим энтузиазмом: «Пусть снег идет, пусть снег идет, пусть снег идет».

— Интересно, а он знает, что снег не идет? — спросила Клэр.

— Тем, чего он не знает, можно заполнить Большой Каньон, — сказала Корнелия. Она показала на темно-синий старый побитый джип «Чероки» с надписью «Университет Вермонта» на заднем стекле. — Кэм.

— И Тоби, — добавила она, показывая на темно-зеленый джип «Чероки» слегка поновее с надписью «Вермонт» в зеленом овале. Клэр одним взглядом охватила машины и весь двор с большими деревьями, увешанными рождественскими лампочками, и затем сам дом — из красного кирпича с белой окантовкой, темными ставнями и темной дверью с бронзовым молотком в форме ананаса. На каждой створке двери висели венки из сосновых шишек с красными ягодами. Сам дом был не очень большим и не напоминал замок, как дом Клэр, где была даже башня с остроконечной крышей, но Клэр понравились его размах и надежность, с которой он стоял на земле — как будто он пребывал там вечно. Еще ей понравилось, что двор окружал дом кольцом, но не слишком широким: видны были соседние дома с обеих сторон. Обычный дом на обычной улице.