Читать книгу "Под кожей - Мишель Фейбер"

Иссерли кивнула. Она более чем сознавала, что целых четыре года избегала появляться здесь, а с Унсером разговаривала только в столовой. И надеялась, что их редкие беседы позволили ему, по крайней мере, понять, как она уважает его и даже немного побаивается. Унсер был, подобно ей, настоящим профессионалом.

Он снова прочистил горло. Унсер постоянно прочищал его — мужчины говорили, что из-за болезни.

— Ну что же… только близко не подходи, — ворчливо попросил он. — Вид у тебя такой, точно ты по грязище ползала.

Иссерли еще раз кивнула, отступила на шаг.

— Хорошо, — сказал Унсер. — Укладывайте его.

Квелое тело водселя плюхнули в «Люльку», повернули лицом к бившему с потолка флуоресцентному свету. Затем аккуратно расправили его конечности, поместили плечи в специальные выдавленные по их форме углубления в металле. Голова водселя легла на самый край желоба, волосы повисли над огромной стальной поилкой.

Все это время покорно гнувшийся так и этак водсель ни одного самостоятельного движения не произвел, если не считать таковыми самопроизвольные подергивания яичек в его поджавшейся мошонке.

Как только тело приняло положение, удовлетворившее Унсера, а тележку с инструментами придвинули к «Люльке», мясник принялся за работу. Упершись хвостом и одной ногой в пол, он поднял другую к лицу водселя, вставил два согнутых крюками пальца в его ноздри и потянул вверх, отчего голова животного откинулась, а рот широко раскрылся. Помедлив лишь для того, чтобы удостовериться в устойчивости своего тела, Унсер изогнул остававшиеся свободными руки назад и снял с подносика за его спиной два инструмента — один, серебристый, выглядел как вытянутая буква q, другой походил на крошечный серп. Оба немедленно опустились в рот водселя.

Иссерли вытянула шею, чтобы получше все разглядеть, однако увидела лишь большие запястья Унсера и его пальцы, производившие, отрезая язык водселя, круговые движения. На щеках животного запузырилась кровь, Унсер повернулся, чтобы бросить на подносик лязгнувшие о него инструменты. Ни на миг не помедлив, он схватил смахивавший на большую крестовую отвертку электрический приборчик и, напряженно наморщась, ввел его в рот водселя. Между ловкими пальцами Унсера, отыскивавшего безудержно кровоточившие сосуды и с трескливым жужжанием прижигавшего их, заполыхал яркий свет.

Ко времени, когда в воздухе потянуло горелым мясом, Унсер уже аккуратно осушал рот водселя специальным всасывающим жидкость приспособлением. Водсель закашлялся: то было первое серьезное свидетельство того, что он не мертв, но поражен — не очень серьезно, впрочем, — икпатуацией.

— Вот и умница, — пробормотал Унсер, пощекотав кадык животного, чтобы заставить его сделать несколько глотательных движений. — Ар-рум.

Убедившись, что со ртом водселя все в полном порядке, Унсер занялся его гениталиями. Взяв чистый инструмент, он вскрыл мошонку и быстрыми, деликатными, почти трепетными движениями скальпеля подрезал и удалил тестикулы. Работы тут было меньше, чем с языком, и отняла она всего секунд тридцать. Иссерли еще не успела понять, что произошло, а Унсер уже прижег кровоточившие сосуды и начал сноровисто зашивать мошонку.

— Все, — объявил он, бросив на поднос иглу с ниткой. — Кончено. Ар-рум.

И взглянул на свою гостью.

Иссерли, моргая, смотрела на него через Разделочную. Ей было трудно справляться с дыханием.

— Я не… не думала, что все… закончится так быстро, — хрипло призналась она, еще продолжая поеживаться и поджиматься. — Ожидала… что будет… куда больше крови.

— О да, — попытался успокоить ее, ероша пальцами волосы водселя, Унсер. — Быстрота сводит травму к минимуму. В конце концов, мы же не хотим причинять животным лишние страдания, верно?

Он позволил себе легкую улыбку гордости:

— Мясник, знаешь ли, обязан быть немножко хирургом.

— Да, она… очень впечатляет, — похвалила его Иссерли, жалкая, дрожащая, обхватившая себя руками, — твоя работа.

— Спасибо, — поблагодарил ее Унсер и, застонав от облегчения, опустился на четвереньки.

Енсель уже наклонил «Люльку» вбок, двое других приподняли водселя и переложили на поддон, чтобы покатить его к лифту.

Иссерли покусывала, боясь заплакать от разочарования, бесчувственные губы. Как могло все завершиться настолько быстро? И почти без насилия, почти без… драмы! Сердце ее колотилось, глаза жгло, она стискивала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Ей требовалось выпустить наружу гнев, который вздувался в груди, грозя разорвать ее, а испытаниям водселя уже пришел конец, он уже был на пути к его сидевшим в вольерах сотоварищам.

— Да не цепляйте же вы его ногами за гребаный порог, — сердито крикнул Унсер мужчинам, заволакивавшим свою ношу в лифт. — Тысячу раз говорил!

И подмигнул Иссерли, словно признавая, что она — только она из всех людей — имеет точные представления о том, сколько раз он бранил по этому поводу работников фермы.

— Ну ладно, может и сотни, — признал он.

Лифт зашипел и закрылся. Иссерли и Унсер остались в большой комнате наедине с «Люлькой» и запахом горелого мяса.

— Ар-рум, — провозгласил Унсер, когда молчание стало неловким. — Чем еще я могу быть полезен тебе?

Иссерли крепко обняла свое тело руками, стараясь удержать в себе все, что рвалось из нее наружу.

— Я вот… подумала, — сказала она. — Остались у тебя какие-нибудь… какие-нибудь еще не разделанные… месячники?

Унсер просеменил к чану с водой, окунул в нее руки.

— Вообще-то, — ответил он, — мы заготовили их столько, сколько требуется.

Плеск воды вторил гармониям лившейся из динамиков музыки.

— То есть, пригодных для разделки уже не осталось? — спросила Иссерли.

— Да нет, я придержал одного, — ответил Унсер, подняв руки над чаном и резко подергивая ими, чтобы стряхнуть избыток воды. — Пусть посидит до следующего раза.

— А почему ты не отправил его в этот раз? — не отступалась Иссерли. — Я бы с удовольствием посмотрела…

Она снова прикусила губу:

— …посмотрела, как ты изготавливаешь конечный продукт.

Унсер стеснительно улыбнулся и опять опустился на четвереньки.

— Увы, обычная квота уже отгружена, — с легчайшим намеком на сожаление сообщил он.

— Ты хочешь сказать, — настаивала Иссерли, — что в корабле не осталось свободного места?

Унсер осматривал свои ладони, поочередно отымая руки от пола.

— Да нет, места там полным-полно, — меланхолично ответил он. — Дело попросту в том… ар-рум… ну, в общем, Они (он указал глазами на потолок), видишь ли, рассчитывают получить определенный объем мяса. Примерно такой же, какие мы отправляем всегда. Если пришлем больше, они и на следующий месяц будут ждать того же, понимаешь?