Читать книгу "Бег впереди паровоза - Светлана Алешина"

– Боже мой, – пробормотала я, – идите в ванную, умойтесь.

И поняв, что я напрочь забыла его имя, решилась уточнить:

– Напомните, пожалуйста, как вас зовут?

– Андрей Николаевич, можно просто Андрей, – с готовностью отозвался он и постарался улыбнуться пошире. Лучше бы он этого не делал. Симпатичнее бы выглядел.

– А меня зовут Ольга Юрьевна, – напомнила я ему, и он кивнул. – Можно просто госпожа Бойкова, – сурово закончила я, потом поняла, что мне уже все до одного места, и пробормотала: – Идите в ванную! Надеюсь, вы сумеете обслужить себя сами?

– А… – попытался что-то сказать Крючков, но я его прервала:

– Если нет, то ближайший травмпункт в трех остановках к центру.

Крючков проглотил свою улыбку и побрел в ванную. Он это делал нарочито медленно, стараясь показать мне, будто жутко страдает.

Виктор, видя, что дамы на нервах, а Крючков опасности не представляет, ушел в комнаты, не выпуская из рук пакет с моей добычей.

Я прошла на кухню, перешагнула через пахучий результат деятельности Мандарина, открыла холодильник и вынула свои медицинские запасы. Интересно: чем лучше обработать физиономию Крючкова, зеленкой или йодом?

Сравнительно успокоившаяся Маринка, сбросив туфли и покрутившись перед зеркалом, немного восстановила душевное равновесие.

Пока я усиленно раздумывала перед пузырьками, представляя физиономию Крючкова то зеленой, то коричневой, Маринка прошла на кухню и уселась на стул. Она достала пачку сигарет, закурила, бросила пачку на стол и затихла. Только ее угрожающее сопение говорило мне о ее присутствии.

– Йодом или зеленкой? – повернувшись к Маринке, спросила я у нее.

– Марганцовка у тебя есть? – угрюмо спросила у меня Маринка.

– Конечно, – сразу ответила я, обрадованная ее вопросом, не относящимся к теме поведения Кирилла.

– Намешай в ведро и сунь туда этого козла мордой, – со злостью посоветовала она, – негром станет.

– Мариночка, – осторожно произнесла я, – Мандарин здесь немножко написал, не хочешь ли ты…

– Отстань от меня со своей собакой! – крикнула Маринка, и я не успела даже удивиться тому, что вдруг стала хозяйкой такого редкого и ценного песика, как Маринка тяжко вздохнула и произнесла: – Извини меня, пожалуйста, я совсем потеряла голову из-за этого идиотизма… Что там произошло, Оля? Почему он словно с ума сошел? Этот козел Крючков что-то сказал или еще что-то произошло?

– Я совершенно не понимаю, что произошло, – честно ответила я ей.

– Но ты же там была! – вскричала Маринка, и слезы потекли у нее из глаз.

– Была! – рявкнула я, будучи уже не в силах сдерживаться. – Да, я там была и не поняла ни хрена! Мы с этим… – тут я, вспомнив, что слышимость между кухней и ванной очень хорошая, с ходу проглотила то, что хотела сказать, и соблюла внешние приличия, – …ну с Крючковым, подошли к подъезду. И тут дверь распахивается и вылетает твой, извини меня, придурок. Он меня чуть дверью не пришиб, так сильно ее толкнул! Выскочил и с ходу напал на Крючкова. Хоть бы объяснил что-нибудь… а потом, когда ты схватила Крючкова за руку, что сделал твой Кирилл, ты видела? Видела? Он хотел ударить меня! Спасибо Виктору, опять спас. Я бы уже давно была инвалидом, если бы не он… Короче говоря, – я протянула руку и взяла из Маринкиной пачки сигарету и прикурила ее, – я тебе очень советую позвонить в нашу психолечебницу и спросить, не убегал ли от них один буйнопомешанный. По имени, предположительно, Кирилл. А если нет, то уточни, может быть, психам как раз сегодня увольнительные раздавали…

Отворилась дверь ванной, и показался Крючков. Выглядел он после умывания получше, конечно, чем до него, но изменения были небольшими.

– Спасибо за гостеприимство, Ольга Юрьевна, – поблагодарил он меня.

– Не за что, – любезно ответила я, – идите сюда, я вам сейчас лечебный макияж нарисую.

– Вы думаете, в этом есть необходимость? – Крючков с сомнением покосился на стоящие на столе пузырьки.

– Не знаю, но не хочу, чтобы меня потом замучила совесть, – призналась я. – Вы этого хотите?

– Не очень, – сказал Крючков, – честно говоря, и зеленки тоже не хочу.

Он аккуратно перешагнул через лужу и прислонился плечом к стене.

Я с сомнением посмотрела на пузырьки и, принципиально игнорируя наличие лужи на полу, – я считаю, что несчастная любовь договорам о разделе обязанностей не помеха! – снова подошла к холодильнику и открыла его.

Я собиралась убедиться, что больше ничего подходящего для умащения физиономии Крючкова в нем нет. Все-таки хоть и чужой мужчина и, честно говоря, совсем меня не вдохновляющий на робкие девичьи мечты, но мазать его за это зеленкой было бы чересчур.

В холодильнике, конечно, ничего подходящего не оказалось, но сунувший туда же нос Крючков кашлянул и поинтересовался:

– А вы бы, Ольга Юрьевна, не могли на это благородное дело выделить капельку водочки во-он из той бутылочки? Я был бы вам очень благодарен…

Я молча достала из дальнего угла холодильника давно мной позабытую початую бутылку водки, затушила сигарету в пепельнице, и лечение началось. Крючков терпел, а морщились мы оба. Я-то морщилась оттого, что он мне был просто неприятен, а от чего морщился Крючков, даже догадываться не хочу. Это его дело.

Услышав, что на кухне страсти поутихли, к нам стали стекаться те, кто мудро предпочел до этого момента пересидеть подальше от возможного кровопролития.

Первым прокрался Мандарин, он сразу же протопал к столу и попытался потявкиванием потребовать подношения. За такое бесцеремонное напоминание о себе он был тут же побит Маринкой ладонью по хвосту. Визгливо огрызнувшись, Мандарин спрятался за мои ноги.

Я отстранилась от Крючкова и стервозно попеняла Маринке, напомнив ей ее наглые слова:

– Не смей бить мою собаку!

Полюбовавшись на Маринкину реакцию, я дожала:

– Вот когда заведешь себе свое собственное домашнее животное, тогда и издевайся над ним сколько влезет!

Маринка сдержалась, промолчала и, сверкнув глазами, сходила за тряпкой и тщательно вытерла с пола следы преступления подлого шарпея.

Пришел Виктор и положил на стол пакет.

– Надо что-то съесть, – задумчиво пожелала Маринка.

– Надо, – ответила я, вынула из пакета тяжелый черный пистолет и положила его перед Крючковым, – заберите вашу пушку, Андрей Николаевич, – потребовала я, – и больше ею не раскидывайтесь, пожалуйста!

Атмосфера на кухне моментально стала напряженной. Маринка замерла на стуле и вытаращилась на пистолет. Виктор, стоящий рядом с Крючковым, прищурился, и было заметно, как он напрягся, ожидая развития событий. Я вперилась твердым взглядом в Крючкова и была абсолютно спокойной, потому что знала: Виктор ни за что не даст мне пропасть.