Читать книгу "Звездная река - Гай Гэвриэл Кей"

Лун посмотрел на своего бывшего ученика. Он подарил ему первое оружие. Не пожалеет ли он об этом? Он сказал:

– Есть некоторые тайные действия, которые нужно совершить. Тебе опасно…

– Вам нужно закопать кости под деревом. Я постою на страже, чтобы вас никто не увидел. Я видел дуб немного раньше, к северу от дороги.

Лун тоже его заметил. Он посмотрел на Дайяня. Еще не стемнело.

– Ты понимаешь, что…

– Я понимаю, что иногда людям нужно поверить в определенные вещи, чтобы исцелиться, и что иногда они исцеляются. За всеми вами наблюдают чаще, чем вы полагаете, на дорогах, в деревнях. Пойдем, заройте то, что должны зарыть. Никто вас не увидит. Это моя задача.

Лун в изумлении покачал головой. Затем, каким-то образом, до него дошел юмор положения. Он никогда не был в душе злым человеком.

– Ты помнишь что-то из того, чему я тебя учил? – спросил он. – Какие-нибудь стихи? Шань Ду? Сыма Цаня?

– Помню. Я покупаю книги, когда удается. Готов побиться об заклад, здешняя семья считает Мастера Сыма своим предком.

– Я не хочу биться об заклад, – ответил Лун, стараясь скрыть улыбку.

Они сделали то, что нужно, под деревом. Мальчик оставался недовольным, но Лун заметил, что Дайянь дал ему монету (она была похожа на серебряную, но уже почти стемнело), и он повеселел. По дороге в деревню – она называлась Гунчжу, как он узнал, – Дайянь рассказал ему то, что Цзыцзи, другой разбойник, узнал от женщины о девушке и о семье. Такие вещи важны для обрядов.

Удивительно то, что Дайянь знает об их значении.

Туань Лун пошел впереди, когда они пришли в деревню. Он прошел по единственной главной улице до дома больной девушки. Его было легко найти: у калитки стояла толпа. Эта женщина, Пэн, ждала у открытой двери рядом с перепуганным мужем и стариком (вероятнее всего, ее отцом). Оба мужчины казались сбитыми с толку и испуганными. Среди деревьев в сумерках носились летучие мыши. Он увидел светлячков. Поздновато для них, уже осень.

Он официально поздоровался с семейством, поправил свою красную шляпу и вошел в дом вместе с мальчиком – больше никому не позволили войти, кроме матери, ради приличий, – чтобы посмотреть, сможет ли он спасти жизнь девушки, стоящей на пороге смерти из-за овладевшего ею демона. «Предстоит битва», – сказал он семье и жителям деревни, собравшимся в сгущающейся темноте.

Так было всегда.

Пэн никогда не рассказывает об этом, никогда не говорит о том, что она видела той ночью в собственном маленьком домике перед алтарем предков. В ту ночь, когда она наблюдала магический обряд и вызов силы.

Она приняла решение. Ради Чжили недуг того лета необходимо забыть. Один раз она подслушала, как ее отец (которого она любила и уважала) говорил об обряде с другим человеком, хотя он ничего не видел, он оставался снаружи вместе с другими. В тот вечер она положила в его суп одну травку, от которой его всю ночь мучили сильные, непрерывные колики.

«Наверное, – сказала она ему утром, когда он сидел бледный и измученный, – ты чем-то оскорбил демона, говоря о мире духов. Такие вещи лучше не обсуждать простым людям, как мы, чтобы снова не начались неприятности».

Со временем ее воспоминания о том вечере смазались и расплылись, как расплывались фигуры ее дочери, мастера обрядов и незнакомого мальчика в их доме после того, как зажгли свечи.

Она помнит, как мастер тихо и напряженно говорил Чжили, что он изгонит из нее духа, она исцелится, но что почти наверняка она не сможет теперь выйти замуж за человека не из их деревни, даже не сможет уехать из Гунчжу, и ей придется с этим смириться. Тогда Пэн заплакала. Мастер сказал, что если его или кого-то другого заставят попытаться сделать это во второй раз, Чжили почти наверняка умрет.

Затем он начал нараспев произносить заклинания. Мальчик почти сразу же стал задыхаться и завывать тонким голосом. Пэн с трудом могла на это смотреть, так ей было страшно.

Она помнит (думает, что помнит), как ее дочь замерла, как только мальчик начал корчиться от боли. Мастер привязал веревку к левому запястью каждого из них – это она запомнила. Вдоль нее прикрепил три красных ленты, того же цвета, что и его шляпа.

Чжили вела себя неожиданно смирно и спокойно с того момента, когда ее выпустили из задней комнаты и привели к мастеру. Пэн боялась, что она будет драться и ругаться, как часто делала после того, как заболела. Она помнит, что мастер приказал ей самой вести себя тихо и оставаться в углу комнаты.

Как будто она собиралась делать что-то другое!

Он провел ладонями над самой большой свечой, и цвет пламени чудесным образом (к ее ужасу!) изменился и стал зеленым. Мальчик внезапно отпрянул в сторону, чуть не стащив Чжили с табуретки, на которую ее усадили перед алтарем.

Мастер продолжал петь заклинания звучным, низким голосом, руки его двигались в воздухе, который вдруг стал душистым. Пэн не узнала запах. Он был сладкий и сильный. Ее сердце сильно билось. До конца жизни она не была уверена, что ни разу не потеряла сознания в ту ночь.

Но она наблюдала, и увидела, что в какой-то момент Чжили тоже начала кричать напряженным голосом (но своим собственным голосом!). При этом мальчик упал на колени на их земляной пол и хрипло вторил ее крикам, словно ощущал ту же боль – или гнев.

Мастер обрядов схватил веревку между ними левой рукой и повысил голос, отдавая приказ, слова которого Пэн не поняла.

Она тогда уже закрыла ладонями лицо и подглядывала сквозь пальцы, потом опускала глаза, чтобы не видеть, какую ужасную тьму призывают в ее собственный дом.

Из ее собственной дочери.

Мастер опять крикнул, на этот раз она поняла слова.

– Демон, я взываю к тебе! Я заклинаю тебя Пятикратным Громом! Зачем ты забрал эту девушку?

Чжили закрыла глаза, голова ее запрокинулась, ноги и руки так тряслись, что мать боялась, что они сломаются. Ей хотелось подойти и обнять своего ребенка, но она осталась в углу, как ей велели, и смотрела сквозь пальцы рук, прижатых к лицу.

Ответил мальчик таким неожиданно низким голосом, что казалось невозможным, чтобы он принадлежал такому юному созданию. Что он сказал, Пэн не поняла, слова были скомканными, искаженными, злыми.

Волосы мастера ритуалов выбились из-под шпилек, видела она, они свободно спускались по спине. Он резко дернул за веревку, так что мальчик упал на бок рядом с Чжили, на землю у ее табурета.

Мастер опять закричал, его голос звучал еще более сердито, чем голос духа.

– Замужество? С этим покончено! Она не выйдет за него замуж! Что еще заставило тебя вредить невинной семье? Зачем напускать злые силы на деревню? Кто ты такой?

Пэн видела мальчика на земле, у ног Чжили, на его лице при этом странном свете отражались боль и ярость. Он снова громко закричал, слов она не поняла.