Читать книгу "Вожделение бездны - Елена Черникова"

- Нас будут на руках носить! - успокоил её он.

- Извините, кашель. Я не курю, - прохрипел Кутузов, отстёгивая петличку. Дым всё ещё слоился и крутился над головами.

Задумчивый отец Анисий терпеливо ждал, когда и его отстегнут, но о нём забыли. Видимо, это участь любого героя. Подождав, он сам убрал микрофончик, встал и попросил воды. Анжелика спохватилась, побежала, Кутузов попросил разрешения пожать отцу Анисию руку, редактор выразил восторг, подчеркнув основополагающую роль священника в несомненном успехе передачи. Выждав паузу, отец Анисий чуть поклонился всем и пошёл было, но главный почти вцепился в его рукав:

- Приходите к нам на следующий эфир!

- Как-нибудь, спасибо, при случае, договоримся…

- Приходите завтра!

- Завтра директор казино… - напомнил Кутузов.

- Круглый стол! - воскликнул главный. - Все вместе поговорите! Пожалуйста, батюшка, у нас так не хватало вас!

Кутузов почти обиделся на главного редактора, лихо ломавшего заготовленную схему поступления гостей, но батюшка, присматривавший за ведущим, прочитал его мысли.

- Откажусь, простите, вынужден отказаться от завтрашнего, служба, лучше на

следующей неделе, - предложил отец Анисий и угадал: Кутузову сразу полегчало. На следующей неделе "Шоу толка" либо закроется, либо пойдёт без него. Наступало время нести деньги реставратору, спасать любимую.

Кутузов жадно глядел на отца Анисия, как в последний раз, и мечтал поговорить без свидетелей. Правая рука онемела, голос охрип, как у вульгарного враля, воспалённые глаза бегали. Батюшка сочувственно посмотрел, подумал секунду и дал карточку с адресом.

Глава 40

Не так живи, как хочется, а так живи, как Бог велит. Одна корка, да и той подавился. Кобылка есть - хомута нет; хомут добыл - кобылка ушла. Одному сбылось, другому грезилось

- Хочешь, купим тебе кошку? - спросила серьёзно Аня.

- Что?.. - вздрогнул Кутузов. - Почему кошку?

- Можно кота, конечно, и собаку, но кошка лучше, мягче и приятнее.

- Зачем ты смеёшься надо мной? - Кутузов мучительно, как из-под глины, всплыл на

майдане птичьего рынка: только там и продаются, понятно, кошки, крокодилы, абзац, туманные видения, книжки.

Всё наяву, и всё придётся прожить без наркоза, - память оттолкнулась от явленного мира и улетела к возлюбленной книге. Приближался день освобождения заложницы от общества скряги, шантажиста и труса.

Аня подошла, села рядом, тихая, пружинная.

- Кошка круче. Рифма - живуче. Ты заработал необходимое?

- Почти. Ещё один день.

- Неужели консультирование по русскому сейчас дорого стоит? Так славно мне платят лишь за китайские консультации, сопряжённые с двойным синхронным переводом всей наличной картины мира куда-нибудь в финно-угорские дебри.

- Ты с самого начала не поверила, что я работаю. Но если разобраться, все мы, говоря по-русски, друг друга консультируем.

- А если разобраться без демагогии - всё-таки чем ты занимался в крупнейшем районе столицы почти неделю? Над чем, так сказать, работал?

- А я могу иметь маленькую тайну?

- Нет! Ведь это я повезу тебя к мастеру психического наезда, и чтобы с тобой ничего не случилось, я хочу быть спокойна, что моя машина участвует в благородном и безопасном ралли. Кошку возьмём с собой и…

- Ты суеверна? - удивился Кутузов. - Ты суеверна!

- И потому опекаю тебя, - согласилась Аня. - Купить кошку?

- Ненавижу кошек, - потянулся на своём столике профессор и свернулся в клубок. - Ты меня любишь?

Аня погрозила ему пальчиком и ушла на конюшню за новыми глянцевыми журналами. Кутузов накрылся периной и задремал. Происходящее оставалось нереальным, как и прежде. Предложи подруга слона или птеродактиля - и удивиться не удалось бы. Сюда могли зайти любые динозавры.

Диковинно тягучее, круглое прозрачно-гуттаперчевое время: прожив на даче несколько недель, он ни на секунду не проснулся, не приблизился к открытой, холодной, обычной жизни. Будто в утробе матери, ему тут было невместимо хорошо,

и все его сенсоры регистрировали блаженство, а разум визировал: "Сон - и какая-то

задорная нерождённость. Не может быть! Вот-вот проснусь, и опять студенты, семья, собирание в дубовый гарем ненавистных антикварных возлюбленных, тайное превосходство и явная скука".

Кошка. Хм. Почему она сказала про кошку? Может, про кота? В памяти Кутузова был один убедительный кот, из полудеревенского детства, где молоко, бабушка, цветы,

кусты, речка, - и всё пронизано райскими лучами приготовлений: когда-то настанет

изумительное будущее, полное, весёлое, сильное! Как ни парадоксально, волшебство удачного детства, приучая иных счастливцев к ожиданию как радостному и комфортному состоянию, часто оборачивается долгой тягомотной детскостью. У иных вырождается в инфантильность. Сейчас Кутузов это понял, резко, будто угодил в капкан. Детство! Пока оно живо, взрослый - дурак, а не взрослый. Да, не каждому полезно дивное, неоценимое, зачарованное детство подле невероятных котов. А именно.

Будучи простодушным котом-гулёной, блестящий лаком антрацита Черныш одновременно был самое загадочное животное на свете. Любвеобильный, как положено родом, он

выходил за ворота важно, будто по красной ковровой дорожке на фестиваль, нырял в

кусты и довольно быстро возвращался - вдвоём. Бабушка уже готовила миску. Черныш почтительно приглашал новую пассию на обед и садился в сторонке. Пушистая дама трапезничала, бабушка подкладывала, и когда гостья насыщалась, к миске неспешно подходил Черныш. Закусывал, а потом уединялся с уже умывшейся подругой.

Традиция не нарушалась годами! Ни разу этот боброво лоснящийся чернотой красавец не сбил схему. Только так: приглашение на обед - потом любовь.

По-своему рецензируя манеры Черныша, его подруги уже сами приходили под ворота, садились и ждали. Бывало, по десяти красавиц призывно мяукали, будоража память неверного любовника, и бабушка даже не пыталась разогнать концертирующих дам, поскольку любовь, о да… И округа полнилась чёрными кисятами, как современный Париж отпрысками бывших колонистов.

Кутузов потряс головой, поморгал, - не помогло. Два человека в нём ужились, но не встретились. Один доживал старые долги, другой плыл по волнам и любил Аню восторженно, как дошкольник няню и сказки.

Аня - природная сказочная красавица со светлой шёлковой кожицей, тонкими косточками. Необъяснимо умная и очень изящная конструкция, танец Пана под ангельское пение, синтез биологических и социальных искусств. Одежда пижонских марок - небрежно, легко. Мир людей в Ане, как трутень в улье, играл строго прописанную роль.