Читать книгу "Ледяной город - Карен Джой Фаулер"

— Вас побеспокоили? — тихо спросил он, доливая эль в бокалы, и без того полные.

— Чтобы меня побеспокоили поклонники? — пожала плечами Аддисон. — Разве что она укусила бы меня.

Хозяин и Аддисон были членами одного винного клуба и стали обсуждать в мельчайших подробностях последние поставки. Как понимала Рима, Аддисон делала это сознательно — если пройдет достаточно времени, о Римином вопросе можно будет «забыть». Поэтому Рима, извинившись, удалилась в туалет.

Утопленное в стену зеркало было встроено в деревянный ящик, расписанный виноградными листьями. Серебристое основание раковины гармонировало со стульями в зале. На стене висела обычная табличка, призывающая персонал мыть руки. К посетителям это не относилось. Рима мыла свои руки совершенно добровольно.

Раздался стук в дверь. Рима быстро вытерла руки и открыла. На пороге стояла молодая МБ-фанка.

— Боже, — воскликнула она, — я так старалась не болтать и только этим и занималась! Она обиделась!

— Ничего подобного.

— Я наболтала черт знает что! Она запомнит! Я буду персонажем новой книги!

— Да нет, ей понравилось.

— Неправда.

Рима сделала шаг в сторону, чтобы женщина могла войти. Туалет был рассчитан лишь на одного человека. Но женщина не дала ей выйти.

— Я хочу спросить у вас кое-что. — Она заперла за собой дверь. — Только на минуту.

Рима никогда не думала, что позволит запереть себя в туалете психованной женщине, пусть даже на минуту. Впрочем, раньше она не думала, что позволит кому-нибудь ворваться в дом и шарить по полкам, однако это случилось.

— Вы ведь живете вместе с ней, да? — продолжила женщина. — Я просто хотела узнать, что она говорит о новой книге. Вы хотя бы видели кукольный дом?

— Нет и нет. И даже если бы видела, почему я должна говорить вам? Она не желает, чтобы об этом говорили направо и налево.

— В Сети один человек предложил две тысячи долларов тому, кто выяснит, что случится с Максвеллом. Если вы раскопаете что-нибудь, мы поделим деньги пополам. Нужно просто внимательно наблюдать. Где-нибудь этот дом найдется.

— И давно он это предложил?

— Несколько недель назад.

— Недавно к нам в дом забрался вор.

Женщина нервно пригладила черные волосы, переводя взгляд с Римы на черно-белые плитки пола.

— Послушайте, — сказала она. — Я вам кое-что скажу. В Интернете трудно сказать, кто сумасшедший, а кто нет. Но эта женщина точно сумасшедшая. Будьте с ней осторожны.

— Вы знаете об этом вторжении?

— Она вывесила пост об этом. Считает, что теперь у нее есть власть над Эрли. Той захочется вернуть пропажу.

Памела Прайс представлялась Риме бездомной наркоманкой. Не то чтобы бездомные — быстро поправилась она, вспомнив про Тильду, — все одурманены наркотиками; да и вообще, есть ли определенный тип бездомного? Но что Памела Прайс сидит в Интернете — это не приходило ей в голову.

— Какой у нее ник? — спросила Рима.

— «КонстантКоммент». А на аватарке — чайник. Но, думаю, у нее есть другие имена и аватары. Мне кажется, она появляется в ветках обсуждений, только чтобы засветиться. Точно не могу ничего сказать.

— Спасибо, что предупредили. А предложение ваше мне не подходит. Ну что, могу я идти?

Женщина пропустила ее.

— Я правда люблю ее книги, — сказала она извиняющимся тоном. — И Максвелла Лейна.

— Как и все мы, — сказала Рима, открывая дверь, но тут ей в голову пришел один вопрос: — Как вы узнали, что мы здесь?

— Она бывает здесь постоянно. Мне позвонили.

Несчастная Аддисон, озабоченная правительственной слежкой, в то время как поклонники следят за каждым ее шагом! Каждая пиццерия — шпионское гнездо. Рима решила, что не такая уж эта женщина и хорошенькая. Нацепить на себя бирюзовый комплект может кто угодно.

(2)

Мартин сообщил, что он приедет обедать и будет около половины седьмого. К семи Тильда уже почти что летала на помеле. Она помешивала грибной суп, стоявший на конфорке, беспокоясь, что тот покрывается пленкой.

Рима уже рассказала Аддисон о разговоре в туалете и о двухтысячедолларовой премии. Аддисон поднялась наверх — посмотреть, что найдется в Интернете, — и вот теперь спустилась обратно. Но даже если она что-то и нашла, то не поделилась находкой.

— Да оставь ты этот суп, — сказала она Тильде; это было первое, что Рима услышала от нее. — Мы с Римой пойдем поиграем в «Тривиал персьют», пока Мартина нет. Присоединяйся.

— А какая доска? — поинтересовалась Тильда.

— «Властелин колец», — соблазняла Аддисон.

Тильда выключила горелку, положила на кастрюлю крышку, потом достала противень из духовки и накрыла его кухонным полотенцем.

— Никто еще не обыгрывал Тильду в «Тривиал персьют» на доске «Властелин колец», — сообщила Аддисон. — Никто за всю историю Средиземья.

Рима не считала себя специалистом по Средиземью. Правда, она знала, что меч Гэндальфа назывался Гламдринг и что некогда он принадлежал Тургону, единственному эльфу среди королей Гондолина. Откуда она знала это? Непонятно. При этом Рима предполагала, что сыграет не так уж плохо. Как и любой первый ребенок в семье, садясь за игру, она рассчитывала на победу.

Аддисон принесла доску, Тильда — книги из своей комнаты. Рима убрала с кофейного столика в гостиной журналы, которые Аддисон, видимо, собиралась как-нибудь просмотреть. Аддисон устроилась в кресле, Тильда — на кушетке, Рима же села, скрестив ноги, на один из густоворсовых ковров, купленных у португальской вдовы, адрес чьего магазинчика совпадал с адресом, по которому в книжках Аддисон проживал Максвелл Лейн. Узор его был двухцветным: черный и ярко-красный.

В гостиной стояли три кукольных дома — «Фолсом-стрит», «Танцор-абориген» и «Вечеринка без участников». Самым большим и самым тщательно изготовленным был «Фолсом-стрит» — женщина, сброшенная с балкона в Сан-Франциско во время гей-парада. Три фасада, две платформы демонстрантов, женщина на тротуаре с разбитой головой, сплюснутой в месте удара. При падении она едва не зашибла двойника Нэнси Синатры. Домик занимал большую часть подоконника у окна, выходившего во двор перед студией.

С противоположной стороны комнаты был камин, выложенный белыми изразцами, с двумя белыми деревянными стеллажами по обеим сторонам. Слева от камина, довольно высоко, стоял «Танцор-абориген», изображавший конюшню: комнатушка для конюхов и два стойла, в одном из которых, красиво выгнув шею, стояла пегая белогривая лошадь. К балке за уздечку было подвешено тело.

«Вечеринка без участников» помещалась на нижней полке правого стеллажа — длинная, узкая закусочная с обитой линолеумом стойкой, крохотными салфеткодержателями, крохотными же салфетками и блестящим черным музыкальным автоматом. Рот покойницы был в зеленой пене: передозировка кофеина.