Читать книгу "Счастье возможно - Олег Зайончковский"

А на встречи, назначенные в метро, надо приходить загодя. Ведь это так увлекательно – вжавшись в какую-нибудь колонну, минута за минутой терпеливо всматриваться в человеческие лица в ожидании, когда из невероятного ассортимента носов, ушей, улыбок и глаз сложится вдруг единственный дорогой тебе образ.

И еще мне нравится, как люди в метро разговаривают – словно горские пастухи, разделенные пропастью, они выбирают главные, ключевые слова, чтобы проорать их во всю мочь легких… К соседней колонне притиснута девушка – обвив ее тонкими юношескими руками, друг кричит ей о своей любви.

– Что?… – переспрашивает девушка. – Что ты сказал?…

Все-то она прекрасно слышит, а не слышит, так давно уже прочла по губам, по глазам его…

На станцию врывается очередной – который уже – поезд, и шлюзы дверей его, разом распахнувшись, изливают на платформу новые людские потоки. И совершается наконец ожидаемое чудо: потоки эти прямо в мои объятия выплескивают Тамару. Она подставляет для поцелуя щеку, потом поправляет шапочку. Взгляд у нее какой-то неуверенный… Ну кричи, дорогая, что у тебя стряслось… Но Тома медлит, она не может так сразу; похоже, ей надо собраться с духом, и что-то у нее с шапочкой… Кончается тем, что шапочка сорвана с головы совсем.

– Я беременна! – слышу я сквозь грохот поезда.

– Что?… Что ты сказала?

– Я беременна, – беззвучно повторяет Тамара.

Вот это новость так новость! Я в шоке; я припадаю к спасительному устою колонны, чтобы удержаться на ногах. Тома, моя Тома! Сейчас мне кажется… я начинаю понимать, что потерял тебя окончательно. Ребенок, которого зачала ты с Дмитрием Павловичем, – этот ребенок, которым ты беременна, он-то и разлучит нас навеки…

Должно быть, я плохо выгляжу.

– Что с тобой? – тревожится Тамара.

– Ничего, ничего… Пройдет…

– Ну, раз ничего, слушай дальше. Я беременна от тебя.

– Где-то здесь была лавочка… Пойдем, милая, присядем.

Хорошо, что у меня крепкая психика. То, что она говорит, немыслимо…

– Ты уверена… уверена, что не от него?

– Во-первых, Дмитрий Павлович не может иметь детей – это медицинский факт. А во-вторых…

Достаточно и первого медицинского факта, но Тамара с женской обстоятельностью излагает их все подробно. Я ее уже не слушаю… Я пытаюсь понять: ведь до того, как она от меня ушла, а потом мы снова, тайком от Дмитрия Павловича, стали встречаться, – до всего этого мы были женаты. Долгие годы мы прожили с ней в браке, порой счастливом, но, увы, бесплодном. Тема отцовства-материнства недаром отсутствует в моей прозе. Вот, может быть, теперь…

Я охвачен странным чувством какой-то незаслуженной радости. С чем сравнить это ощущение? Представьте себе, что у вас нечаянно, сама собой написалась книжка.

…А метро между тем продолжает неутомимо пульсировать. Словно капсулы циклопической пневмопочты, голубые составы один за другим выскакивают из правой трубы и после короткой паузы втягиваются в левую, оставляя на перроне часть своего живого груза. Чрево станции то набухает, то выталкивает из себя людские массы. В этом подземном мирке все пребывает в движении… все, кроме нас с Тамарой. Только мы двое уже невесть сколько времени являем собой неизменную его константу. Над нашими головами – беленые прикопченные своды цвета декабрьского неба; под нами – лавочка, отполированная множеством московских поп. Сами же мы напоминаем вписанные в интерьер две небольшие скульптуры. На станциях побогаче такие фигуры отливают в бронзе, чтобы проходящие мимо могли приложиться к ним на счастье.

Октябрь 2008