Читать книгу "Большая книга приключений кладоискателей - Анастасия Дробина"

– Разумеется, но… Может, мы могли бы просто поговорить, и…

– Мне не о чем с вами разговаривать! – отрезала Татьяна, глядя мимо Сони уничтожающим взглядом на Пашку. – Допрашивать меня вы не имеете права, и если я еще раз увижу вас или ваших малолетних уголовников, позвоню в милицию! Всего хорошего!

Она круто развернулась на каблуках и четким солдатским шагом покинула ресторан. Пашка ошарашенно смотрел ей вслед.

– Адьос, команданте… – пробормотал он.

– Полторецкий, ты полный идиот, – холодно сказала Соня.

– Согласен.

– Почему?! – в три голоса заорали Атаманов, Батон и вместе с ними Миша.

Девчонки переглянулись, снисходительно пожали плечами и дружно покрутили пальцами у виска. Им все было понятно.

– Потому что бесцеремонно влез в область личных отношений, – четко сформулировала Соня. Допив коктейль, она отставила в сторону пустой стакан и пожала плечами. – Боюсь, теперь у нас вообще ничего не получится.

– Но послушай… – начал Пашка.

– Нечего тут слушать! В принципе, она ни в чем не виновата. Да, скорее всего, у нее не украли сумку с кладом, а она сама ценности отдала Модзалевскому! Или он каким-то образом у нее их выманил. Потому что она насмерть в него влюблена! Такая твоя версия?

– В общем, да…

– И на что ты рассчитывал? Я тебя спрашиваю, Полторецкий, чего ты ждал?! – Соня, что бывало крайне редко, рассердилась по-настоящему, ее черные глаза сверкали, как у Кармен, и Белка, хорошо знавшая сестру, на всякий случай отодвинулась подальше. – Думал, она будет здесь, среди чужих, посторонних людей, среди этой мелюзги, обсуждать свои чувства? Под твое ерничанье и дуракаваляние? Тебе бы, Полторецкий, не с людьми о жизни разговаривать, а со своим компом в крестики-нолики играть. И еще неизвестно, кто умней окажется! Все, ты мне надоел, мне пора, у меня скоро Брамс в Большом зале. Бэлла, чтобы в семь часов была дома и сидела за роялем. Твои этюды я проверю сама!

Резко поднявшись, Соня обвела притихшую компанию огненным взором и удалилась из ресторана. За соседними столиками уже никто не разговаривал, не читал газеты и не тыкал в кнопки мобильного: все наблюдали бурное реалити-шоу. Его участники, не замечая внимания окружающих, уныло поглядывали друг на друга и молчали.

– Ну, господа и дамы? – наконец пришел в себя Пашка. – Мнения имеются?

– Согласна с Соней по всем пунктам, – проворчала Полундра. – Пашка, ты придурок.

– Я уже сказал – не возражаю. Жду чего-нибудь более конструктивного. Пацаны, мысли есть?

– Я есть хочу, – чихнув, объявил Батон. – С утра не жрамши.

Белка закатила глаза. Полундра высказалась нелитературно. Натэла молча придвинула голодающему половинку своего гамбургера и смотрела глазами печальной лани, как Батон вгрызается в него. Когда с гамбургером было покончено, Натэла задумчиво произнесла:

– Я, конечно, могу ошибаться, но моя бабушка говорит, что безвыходных положений не бывает.

– Это барон Мюнхгаузен говорил, – машинально заметил Миша.

Вся компания свирепо воззрилась на него, и Атаманов прорычал:

– Ты того, не выступай, пацан! Наша бабка круче твоего барона в сто пятьдесят раз! Натэлка, молодец! Батон, хватит жрать, вставай, поехали! Еще раз чихнешь на меня своими соплями – побью. Достал! У Нино Вахтанговны сегодня спектакль, или как?

– Должна быть дома, – взволнованно сказала Натэла, поднимаясь.

Через полминуты за столиком «Макдоналдса» никого не было.

Вечером Таня лежала на диване у себя дома, завернувшись в старенький плед, и рыдала. Пользы от ее занятия не было никакой, но взять себя в руки и переключиться на что-нибудь другое, хотя бы на подготовку рисунка к завтрашним занятиям в училище, девушка не могла. В квартире никого не было, отчим и мама еще не вернулись с работы, за окном лил дождь, телефон молчал.

Неожиданно раздался звонок в дверь. Таня не повернула головы, уверенная, что если подойдет к двери, то услышит убитый жизнью голос: «Хазайка, картошка хароший нада?» Снова позвонили: громче и настойчивее. Пожав плечами, Таня сбросила плед, влезла босыми ногами в тапки и пошла к двери. Открыв ее, не смогла ничего сказать, только вырвалось:

– Ой…

Перед ней стояла пожилая дама в шикарном кожаном пальто, в шляпе с вуалеткой и с бодро дымящей из-под нее сигаретой. Встретившись глазами с Татьяной, дама лихо загасила сигарету о стену и сообщила:

– Все время боюсь, что это сооружение, – энергичный жест в сторону вуалетки, – загорится. Вредная привычка, но бросать курить в моем возрасте смешно. Приходится дымить в кулак… Простите, вы – Таня Осипова?

– Да. – И вдруг Таня узнала хрипловатый, насмешливый голос, и нос с горбинкой, и черные, живые, совсем молодые глаза. Рот открылся сам собой. Вместо голоса извергся восторженный писк: – Ой, мамочки! Вы – Нино Мтварадзе?

– Ого! – не без удовольствия воскликнула бабушка Натэлы. – Но, девочка моя, вы слишком молоды, чтобы быть поклонницей моего таланта!

– Моя мама вас просто обожает! Она все ваши фильмы видела по сто раз! У нее даже фотография есть из журнала «Советский экран», вы там…

– С Арменчиком, – любезно подсказала бабушка.

– Да, с Джигарханяном. Господи, Нинико Вахтанговна! Я… я… Ой! – не находя слов, Таня прижала руки к груди и, казалось, вот-вот запрыгает, как маленькая девочка при виде феи-крестной.

Старая актриса молча, с улыбкой смотрела на нее, и постепенно Таня пришла в себя.

– Неужели вы… ко мне? Вы, наверное, ошиблись дверью. У вас в нашем доме знакомые, да?

– Нет, девочка моя, я именно к вам. – Нино Вахтанговна перестала улыбаться и серьезно, пристально посмотрела на Таню. – Я пришла к вам извиниться за отвратительное поведение друзей моей внучки.

Таня перестала улыбаться. Взгляд ее стал тревожным.

– Деточка, вы позволите мне войти?

– Конечно. – Таня шагнула назад, в прихожую. – Проходите, пожалуйста…

Два часа спустя, сидя в собственной гостиной, Нино Вахтанговна рассказывала:

– Самое трудное было – смыться из квартиры до прихода мамаши. Она, как сказала девочка, моя трепетная поклонница. Видит бог, поклонницы кого угодно отправят на тот свет раньше намеченного! Пришлось оставить пять автографов, подписать книгу воспоминаний жены Зямки Гердта, пообещать написать собственные мемуары и подарить с надписью… Ох! Как все это утомительно, вы бы знали!

– Ну, что, что она тебе рассказала?! – допытывалась Натэла, утратив свою обычную сдержанность.

Остальные члены компании молчали, хотя выражение лиц у всех было такое же, как у Натэлы. Даже Игорь Петрович, заглянувший в дом Мтварадзе по-соседски и утонувший в огромном кожаном кресле, не мог скрыть любопытства.