Читать книгу "Хирург возвращается - Дмитрий Правдин"

— Погодите, Дмитрий Андреевич, — пытается спорить со мной Алексей. — Отчего сразу непроходимость? Живот у нее не вздут, газы отходят, стул даже был при поступлении, на снимках все хорошо. А то, что блюет беспрерывно, так панкреатит у нее. При панкреатитах же рвота типична.

— Да, для панкреатита характерна неукротимая рвота, — терпеливо просвещаю молодого коллегу, — но при этом, как правило, не бывает кишечного содержимого. Ты в тазик-то внимательно заглянул? Что там узрел?

— Фу-у-у, — брезгливо морщится доктор Лебедев, — я еще в заблеванные тазики не заглядывал и не дифференцировал тамошнее содержимое!

— А вот и напрасно! Я как раз не погнушался и тщательно рассмотрел, что к чему, пока ты моську свою воротил!

— И что? — жалобно смотрит на меня собеседник.

— Обычное тонкокишечное содержимое. У нее оттого и газы отходят, и стул был, что толстая кишка как раз проходима.

— Но у нее не было операций, а значит, не может быть спаек! — не сдается Алексей.

— Дмитрий Андреевич, — перебивает постовая медсестра Лена, — возьмите свежий рентгеновский снимок.

— Спасибо, Леночка, весьма оперативно! — хвалю я девушку и беру в руки рентген. — Ну? Смотри!

— Точно, непроходимость! — ошарашенно соглашается Алексей. — Вот на этом снимке четко видно! А на предыдущем даже намека никакого нет. А как вы догадались? Вздутия живота ведь не было? Неужели по рвотным массам?

— Ты почти угадал! — соглашаюсь я. — По содержимому тазика тоже, но помимо этого, у нее кишечник «плещет». Ну, и снимок.

— Но вы уже до рентгена утверждали, что ее придется оперировать!

— Утверждал и теперь утверждаю. Не станем терять время! Иди, договаривайся с анестезиологами.

— Дмитрий Андреевич, позвольте последний вопрос?

— Валяй!

— А что, по-вашему, вызвало непроходимость?

— Честно говоря, я и сам теряюсь в догадках! Ты прав, как правило, тонкокишечная непроходимость развивается у больных, перенесших ранее оперативные вмешательства на органах брюшной полости. Опухоли тонкой кишки весьма редки и рассматриваются как частные случаи. Так что тут или редкое явление, опухоль тонкой кишки, или…

— Или? — нетерпеливо переспрашивает Алексей.

— Или что-то съела, что не может перевариться.

— Вы хотите сказать, что кусок пищи вызвал непроходимость?

— Примерно так. Не надо строить догадки: есть болезнь, которая требует незамедлительной операции, а там разберемся, что к чему.

Причина и в самом деле оказалась очень редкой. Непроходимость тонкой кишки у больной вызвал… камень из желчного пузыря! Да, да, именно камень. И такое случается в медицине! В желчном пузыре образовался огромный камень, размером с куриное яйцо, и вследствие длительного воспалительного процесса участок тонкой кишки подпаялся к больному органу. Спустя какое-то время камень «пролежал» и стенку пузыря, и стенку кишки, и провалился в кишечник. Затем он отправился «гулять» по кишечнику. Произошло это, похоже, три дня назад до описываемых событий. Именно тогда у хозяйки пресловутого камня начались схваткообразные боли. У места перехода тонкой кишки в толстую камень застрял, вызвав кишечную непроходимость со всеми клиническими проявлениями.

Случай до чрезвычайности редкий, я лично за свою практику встречаю подобное всего третий раз. До операции редко кому из хирургов, включая маститых, удавалось установить причину билиарного илиуса (так эта патология называется по-научному). Всегда делали операцию по поводу кишечной непроходимости, а уже на столе определяли камень как операционную находку. Можно сказать, повезло. В Питере, чуть не каждый день оперируя больных с непроходимостью, такого не встретишь. А тут приехал в Карельск — и на тебе, феноменальный случай!

Камень из кишки извлекаем, проходимость восстанавливаем. Жизнь пациентки теперь вне опасности. Вот тебе и заурядный панкреатит! Внимательней нужно относиться к людям — они к нам за помощью обращаются, видят в нас своих спасителей. Примерно в таком духе я высказываюсь перед молодым хирургом после операции.

— Но я же не выгнал ее на улицу, госпитализировал в хирургическое отделение! — бубнит в оправдание Алексей.

— Леша, с каждым бывает, но если человек прибыл к тебе издалека, где нет должной медицинской помощи, отнестись к нему надо внимательно. Места в отделении есть. Госпитализируй, понаблюдай в динамике, повтори анализы, когда точно убедишься, что ничего страшного нет, то выписывай с чистой совестью! — поучаю я неопытного коллегу, а сам про себя думаю: «А как бы я поступил на его месте? Знал бы, где упасть — соломки бы постелил».

К обеду наконец меня вызывают в приемный покой — первый раз за это дежурство. Безнадежно глухая бабка лет под девяносто жалуется на боли в животе. С ней такая же древняя и тугоухая дочка. Вот тебе и случай проявить профессионализм! Два часа назад отчитывал молодого хирурга, а теперь за это наступает расплата. Иди, Дмитрий Андреевич, попробуй определи, что с ней стряслось! Учить уму-разуму всегда легче, чем самому что-то сделать! «Скорая помощь», как всегда, пишет весьма лаконично: «острый живот».

Бьюсь со старухами полчаса: те попросту не понимают, что от них хотят. Обе смотрят на меня откровенно тупым взглядом: чего, мол, пристал к старым людям? Чего тебе, человек в белом халате, нужно от убогих?

Мимо проходит терапевт, Екатерина Васильевна, приятная дама среднего возраста. Она давно работает в Карельске, многих тут знает как облупленных.

— О, кого к нам доставили! И что на сей раз? — улыбается терапевт, только завидя дремучих бабок.

— Так вы их знаете?

— Конечно! Это же мать и дочь Горшковы! Кто не знает их у нас в терапии, да и в кардиологии! У них еще внучок есть, кажется, Миша: довольно оригинальный молодой циник. Он имеет несчастье жить со своими престарелыми родственниками. Так вот, как только этому Мише надо освободить квартиру, чтоб со своими дружками учинить очередную оргию, он звонит в «скорую»: приезжайте, мол, умирает бабушка, спасите, помогите! Причем так натурально врет! Эти-то старушенции толком ничего объяснить не могут, только мычат. Не знаю, какими методами он их сажает в машину, а «скорачи» к нам в больницу везут: срочно спасайте инвалидов. Раньше он заявлял, что у старшей бабушки болит сердце и высокое давление. Даже несколько раз приходилось госпитализировать к нам в отделение. В принципе, у любого пожилого человека можно найти проблемы с сердцем и повышенное давление. Подлечить пожилого человека — дело святое. Но последнее время он что-то зачастил с вызовами, палку перегнул. Мы его предупредили, так теперь он на вас переключился. Что-то с животом у старушки не так? Верно?

— Так вы считаете, что у нее, — я показываю на бабушку, лежащую на кушетке, — ничего серьезного нет?

— Я ничего не считаю! Я вам рассказала, как ее внук чудил. А что у нее на самом деле, кто ее знает? Говорить с ней невозможно. Дочка ее всякий раз сопровождает и ни на шаг не отходит, но помощи от нее мало: тоже тугоуха до предела!