Читать книгу "Жанна де Ламотт - Михаил Волконский"

— Как?! Примириться с тем, чтобы вы носили имя другого, чтобы этот другой был тот старый муж, которого бы мы обманывали, воруя у него наши поцелуи, наше счастье и скрывая его от людей, как ворованное?.. Нет, я на это не способен! Я и сам не хочу лгать и не могу уважать ту женщину, которая будет вместе со мной лгать… Я знаю, что многие идут на такую низость, но я слишком люблю вас…

— Кто вам дал право говорить мне все это? — вдруг с сердцем произнесла княгиня.

— Моя любовь, — начал было Саша Николаич.

— Вы не смели бы говорить о своей любви, если бы я не дала вам права, а потому вы ничего не можете требовать, кроме того, что я хочу вам позволить! А если вы забылись настолько, что не можете соразмерить ваши слова, то лучше уйдите и возвращайтесь, когда придете в себя!

— И уйду!.. И уйду! — с отчаянием неистовства повторил Саша Николаич. — Все пусть пропадет, но я уйду!

И, как будто боясь, что не выдержит и останется, он, схватившись за голову, выбежал на улицу.

Глава XLV Три двери в гостиной

Не успел Саша Николаич выбежать из комнаты в одну дверь, как в другой с балкона появился человек в больших темных очках, рыжеволосый.

Княгиня Мария при виде его невольно взялась за сонетку и хотела крикнуть, но он остановил ее, протянув к ней обе руки.

— Ради Бога не звоните и не пугайтесь! Я не сделаю вам зла!

— Что вам здесь нужно? — спросила княгиня, успокоенная робким и даже как будто приниженным видом посетителя.

— Я был тут на балконе и слышал ваш разговор с Николаевым!

Княгиня Мария не без труда припомнила, что перед нею стоит господин Люсли, который раньше приходил несколько раз к ее мужу по делу.

— Позвольте! — остановила она его. — Кто вам дал право быть у меня на балконе и подслушивать то, что я говорю у себя в гостиной?

— Случай! — подхватил Люсли. — Слепой случай привел меня сюда! У меня было дело к вашему мужу, я несколько раз к нему заходил, мне говорили, что его нет дома, и мне показалось, что лакей говорит это нарочно. Тогда я прошел садом в надежде, что встречу его или вас, и так попал на балкон и слушал ваш разговор.

— С вашей стороны это слишком дерзко, чтобы не сказать больше, — нахмурив брови, произнесла княгиня Мария. — Но что вам нужно от моего мужа?

— Об этом мне стыдно говорить с вами! Мне нужны деньги, но вам я хотел бы сказать не это… Этот ваш разговор с Николаевым, с моим счастливым соперником…

— Как соперником?

— Ну да! Если слово уже сорвалось, я не стану отказываться! Напрасно вы думаете, что не знаете меня!..

Посетитель снял очки и сбросил рыжий парик…

— Граф Савищев? — воскликнула Мария.

— Да! Я — бывший граф Савищев… вы меня когда-то знали под этим именем, и я тогда был без ума от вас; и все, что потом случилось со мной, я вынес только благодаря тому, что знал, что вы на свете существуете, и что я когда-нибудь добьюсь вашего внимания!.. Я решил, не пренебрегая никакими средствами, во что бы то ни стало составить себе такое положение, такое богатство, чтобы подойти и отуманить вас в десять раз большей роскошью, чем та, что окружает вас теперь…

— А вместо этого вы приходите за деньгами к моему мужу? — насмешливо проговорила княгиня Мария.

— Не смейтесь надо мной!.. Это слишком жестоко с вашей стороны!.. Не услышь я сейчас вашего разговора с Николаевым, я бы исполнил задуманное и только тогда открылся вам; но после того, что вы сказали ему, и после того, как он дерзко отверг вас, мне хочется вам сказать: «Приказывайте… Скажите мне, чтобы я сделал все, что вы захотите, и я буду ваши рабом!» Я не побоюсь обмануть вашего мужа!

— Да вы пьяны или с ума сошли? — топнув ногой, крикнула княгиня Мария.

На самом деле Люсли был пьян, но только не от вина, а от давнишней своей упорной страсти к ней, и вместе с тем он был сумасшедший, потому что, потеряв возможность управлять своим рассудком, он слишком долгое время неестественно сдерживал свою бурную натуру, и с тем большим бешенством вырвалась теперь его скрытая страсть.

— А-а, так! — проговорил он. — Выгоните меня! Ну так я же на все пойду!..

Он выхватил из кармана свернутый платок, быстро распустил его и кинул в лицо княгини Марии.

Она почувствовала, что вдыхает в себя какой-то ошеломляющий, приторно-сладкий запах, и в тот же миг потеряла сознание и упала на пол без чувств.

Бывший граф Савищев кинулся к ней.

Но тут его схватила крепкая, сильная рука и отбросила в сторону.

— Разве для этого был дан тебе платок? — услышал он над собой рассерженный возглас.

Савищев обернулся и увидел дука дель Асидо.

— Я был тут! — указал дук на завешенную портьерой дверь, которая оказалась в гостиной третьей. — И слышал все, что ты тут говорил!

Но он не успел договорить, как бывший граф Савищев со стремительностью, которую трудно было ожидать от него, кинулся на балкон, перепрыгнул через перила и кинулся бежать.

Дук только поглядел ему вслед с отвращением и произнес:

— Негодяй и трус!

Он не преследовал Савищева, уверенный в том, что сможет разыскать его, если захочет, и наказать его за отчаянный поступок.

Да и прежде, чем возиться с этим человечком, нужно было позаботиться о княгине Марии. Опасности для нее никакой не было. Платок, который был брошен ей в лицо, был пропитан сильнейшим наркотиком, способным мгновенно усыпить, но безвредным.

Дук сам же, под видом Белого, дал этот платок бывшему графу Савищеву, носившему имя Люсли и желтую кокарду их общества. И он дал ему этот платок вовсе не для того, чтобы он усыпил им его жену. Она же вдохнула всего один раз, а затем дук, выскочив из-за портьеры, отбросил мнимого Люсли и схватил платок.

Теперь дук поднял княгиню Марию и поднес ее к балконной двери, зная, что свежий воздух сейчас же приведет ее в себя.

Из сада повеял легкий ветерок; вздохнув, княгиня Мария открыла глаза. Дук бережно усадил ее в кресло.

— Прежде всего, ваша очередь! — произнес он. — Я все слышал, что тут было, слышал и ваш разговор с Николаевым и спас вас от этого ворвавшегося к вам негодяя!.. Итак, если бы этот Николаев согласился, вы были бы готовы обмануть меня?..

Княгиня Мария, не совсем еще очнувшись, посмотрела на него снизу вверх, но ничего не ответила.

— Вы готовы были обмануть меня, — повторил дук, — и теперь молчите, потому что вам нечего мне возразить.

Княгиня улыбнулась, скривив губы, словно уверенная, что не ему стращать ее, не ей робеть перед ним!

— Напрасно вы подслушивали! — спокойно сказала она. — То, что я говорила с Николаевым, вы, и не подслушивая, могли бы представить себе… Как же вы хотите, чтобы я иначе разговаривала с ним, когда мне нужно получить от него чуть ли не целое состояние?..