Читать книгу "Пьяная вишня - Ольга Лазорева"

В перерыве музыканты вышли на улицу.

– Ну ты, Антоха, сегодня засаживал! – сказал Виктор, игравший в оркестре на кларнете.

Тень зависти мелькнула в его глазах. Антон только молча улыбнулся в ответ. Его пальцы, держащие сигарету, немного подрагивали, взгляд был отсутствующим. Пик волнения уже начал спадать, но Антон все еще был возбужден и с облегчением думал о том, что во втором отделении у первого гобоя нет развернутых сольных партий.

Сезон в этом году оказался тяжелым, и к его окончанию Антон чувствовал себя вымотанным до предела. Работая в двух оркестрах, выезжая на гастроли и в промежутках не упуская ни одной халтуры, он работал с сентября по май без какого-либо перерыва. И ему все труднее удавалось достичь таких высот, как на сегодняшнем выступлении. Впрочем, и весь оркестр был не в лучшей форме. Антон отметил, что почти все музыканты, включая женщин, неважно выглядят. Лица были одутловатыми, с землистым оттенком, глаза потухшими.

«Жизнь у нас собачья», – подумал Антон и усмехнулся, вспомнив, как один из его друзей любил повторять: «Тяжела и неказиста жизнь Антохи-гобоиста».

Он бросил окурок в урну и вернулся в зал.

Второе отделение прошло ровно. Все играли на одном уровне – среднем. Антон к концу настолько устал, что выезжал только на мастерстве. Его пальцы, словно самостоятельные существа, нажимали нужные клавиши. Правда, его друг Паша, который играл на втором гобое и сидел слева, во время короткого соляка Антона решил пошутить. Мелодия была жалобной. Антон прилежно играл и неожиданно услышал какой-то звон. Он скосил глаза и увидел, как в раскрытый футляр, стоящий возле его ног, падают монетки. С трудом сдержав смех, он повел свою партию дальше, и вновь мелочь полетела в футляр. Антона распирало от хохота, но он благополучно закончил соло и опустил гобой. Повернув голову к Паше, он сделал ему «зверское лицо». Тот сидел красный от едва сдерживаемого смеха. Это как-то встряхнуло Антона, и работать стало веселее.

И вот палочка дирижера на несколько секунд застыла в воздухе, наступила мертвая тишина. И через мгновение зал взорвался аплодисментами. Дирижер раскланялся, пожал руку первой скрипке, поднял Антона, а за ним и остальных солистов. Кто-то из публики неуверенно крикнул: «Браво!» Антон вскинул подбородок и заученно улыбнулся. Аплодисменты все нарастали. На их пике дирижер взял цветы и удалился с отстраненным видом. Концерт закончился, публика начала расходиться, оживленно переговариваясь.

Антон опустился на стул. Невероятное утомление навалилось на него. Ему казалось, что из него буквально высосали все соки и что у него не хватит сил даже на то, чтобы подняться со стула. Он вяло перебрасывался замечаниями с уходившими музыкантами и все сидел, чувствуя, как обмякает тело. Побыв в таком расслабленном состоянии несколько минут и немного придя в себя, он поднял гобой с колен, аккуратно вынул трость, разобрал гобой и бережно уложил его в футляр. Потом вытер сильно вспотевшее лицо носовым платком, стянул «бабочку» с шеи и сунул ее в карман.

«Слава тебе, господи! – с облегчением думал он. – На сегодня все!»

Когда Антон вышел на улицу, его окликнул валторнист.

– Пошли пиво пить! – предложил он. – Наши уже к метро двинулись.

– Само собой! – тут же оживился Антон.

Они ускорили шаг, стараясь догнать группу видневшихся далеко впереди музыкантов. Настигли их у перехода, дождались зеленого света и вместе двинулись к метро. Там взяли пиво и чипсы. Вначале пили молча. Потом начали курить и возбужденно переговариваться, обсуждая сегодняшнее выступление. Антон, не отрываясь, выпил полбутылки и, удовлетворенно рыгнув, закурил.

– Нет, ребята, «дерево» сегодня махал хуже некуда! – сказал он и заливисто расхохотался. – Я на него вообще старался не смотреть, а то такого бы наиграл, что мама не горюй!

– И не говори! – раздались дружные голоса.

И все тоже засмеялись. Потом допили пиво.

– Еще по одной возьмем? – живо спросил Антон, ставя пустую бутылку на асфальт и чувствуя прилив сил даже от такой маленькой дозы алкоголя.

– Я пас, – тут же ответил валторнист. – У меня еще ночная запись.

Он кивнул и быстро двинулся к метро.

– Запись у него, – ехидно проговорил Антон. – Он, кстати, тоже отличился. Во втором отделении срал, как конь. Все мимо нот, просто уши завяли. А Пашка вообще меня чуть до инфаркта не довел.

И Антон начал рассказывать про шутку с монетами. Посмеявшись, многие попрощались и побрели к метро.

– Паш, – начал Антон, – давай еще по пивасику возьмем! А то жажда совсем замучила!

Паша задумчиво посмотрел на него, потом молча кивнул и пошел к палатке. Выпив еще по бутылке, они отправились к метро.

– У меня ведь тоже сегодня запись, – сказал Паша.

– И где? – заинтересовался Антон.

– В БЗК, – ответил тот.

– Слушай, я тогда с тобой поеду, – заулыбался Антон. – Надо в «Дары моря» зайти. С Сашкой договорился там встретиться.

Саша, его друг, работал в «Геликон-опере», играл на английском рожке.

– Знаешь, а он мне классную трость сделал! – торопливо начал говорить Антон, идя вслед за Пашей в метро. – Она хоть и кривая, но играла, что надо. Твои, конечно, тоже хороши! У тебя, кстати, есть?

– Так ведь я тебе недавно несколько штук давал, – удивился Паша.

– Работы много, – вздохнул Антон. – К тому же запас карман не тянет.

– Что-то было, – ответил Паша. – Надо посмотреть.

– Посмотри, посмотри, – обрадовался Антон.

Паша поехал до «Арбатской», а Антон до «Чеховской». Круглосуточный магазин «Дары моря» находился на Тверской улице, и в нем постоянно тусовались музыканты после концертов. Кафетерий там был дешевый, к тому же в нем всегда продавали пиво в розлив. Можно было взять и более крепкие напитки. Антон с порога заметил группу музыкантов, столпившихся в углу возле маленьких круглых столиков. Он возбужденно хохотнул, увидев, что Саша уже здесь. Подлетев к нему, он повис на нем и начал целовать. Потом поздоровался с остальными. Почти всех присутствующих Антон знал по всевозможным халтурам, на которых они периодически встречались. Как говорили музыканты, в Москве есть всего один симфонический оркестр, только он работает под разными названиями и с разными дирижерами, а состав исполнителей все один и тот же.

Антон понял, что ребята уже сильно пьяны, и, купив бутылку водки, открыл ее и налил себе в пластиковый стаканчик доверху. Он сделал большой глоток, с наслаждением ощущая будоражащий вкус спирта, обжигающего глотку. Через полчаса Антон был пьян, возбужден до предела и необычайно деятелен. Он говорил без умолку, громко хохотал над неприличными анекдотами, цеплялся к каждой женщине, заходившей в магазин, умилялся красоте продавщицы кафетерия и расточал ей немыслимые комплименты, обнимал и целовал уже плохо соображающего Сашку и клялся ему в вечной любви. Опьянение не вызывало у него сонливости или заторможенности. Наоборот, чем больше Антон пьянел, тем становился активнее, деятельнее и жаждал любого общения.