Читать книгу "Героини - Эйлин Фэйворит"

— Простите…

Мама шагнула к нему, потом остановилась, пристыженная своим предательством, ведь прежде она никогда так не поступала. Ей очень хотелось положить руку ему на плечо, утешить, однако она сдержалась. Спрятала руки за спиной и ждала, пока он опомнится, пока ложь о Кэтрин не сработает в ее пользу. Хитклиф продолжал рыдать, закрыв лицо руками, а мама терпеливо и неподвижно стояла в темном лесу, не смея даже отмахнуться от назойливых комаров. Но тут взяло верх ее хорошее воспитание. Мама поняла, что Хитклифа надо на время оставить одного, как бы ей ни хотелось его утешить и обласкать. Ему, должно быть, неприятно, что девушка оказалась свидетелем его слабости, к тому же Анну-Марию мучило чувство вины. Ей было трудно признаться даже самой себе, что это она причинила Хитклифу боль.

Мама пошла по тропинке прочь и шла до тех пор, пока не перестала слышать рыдания. Она поступила правильно. В романе «Грозовой перевал» герои все время вмешивались в дела друг друга. Родственники кричали и бранились между собой, слуги сплетничали, собаки лаяли и завывали. Отойдя подальше, мама завоевала доверие Хитклифа. Она сорвала сосновую ветку, начала выдергивать и считать длинные иглы. Досчитала до тридцати трех и подумала, что все кончено, но тут раздались шаги. Хитклиф шел к ней по тропинке.

— Мне необходимо увидеться с Кэтрин.

Он снова взял маму за руку, нагнулся, и теперь она отчетливо видела его заостренный нос, скулы и подбородок. Совсем близко… От него пахло шерстью и потом. Вот только темнота мешала прочесть выражение его глаз. Но Анна-Мария чувствовала: он в отчаянии и нуждается в ее помощи.

— Я приведу ее завтра. В полночь.

— Я буду молиться о ее выздоровлении.

— Можете на меня положиться!

Он склонился еще ниже, слегка нахмурив брови, на губах играла насмешливая улыбка.

— Неужели?..

Глава 28

Все заняты работой по дому * Кэтрин пытается бежать * Грету выпроваживают

К завтраку мама спустилась около восьми утра, всего два часа назад вернувшись с ночной прогулки. Эдит тотчас же дала ей задание. Грета раскатывала тесто для пирога, и губы ее были плотно сжаты — верный признак того, что только что получила от хозяйки взбучку. Анне-Марии оставалось лишь гадать, за что именно.

— Вытащи из подвала банки с прошлогодним черничным джемом, как следует оботри их и расставь на полках в кладовой, — сказала Эдит.

Сама она нанесла на кусок замши средство для чистки серебра и терла им почти идеально чистый заварочный чайник.

— А почему не Грета?

— Не спорь, Анна-Мария.

— Где папа?

— Уехал в город на деловую встречу.

— Сегодня вернется?

— Надеюсь, что да.

Анна-Мария не могла знать о том, что отец отправился в город попытаться отменить запрет на выкуп хотя бы части своего заложенного имущества. Он владел многими многоквартирными домами в юго-западной части города, заселенными преимущественно иммигрантами из Италии, Ирландии и Греции. Увеличивалось и черное население, эти люди переезжали сюда с Юга. Дед Энтуистл больше не мог получать прежней арендной платы, к тому же цены на недвижимость ползли вниз, и его прибыль неуклонно снижалась. Бабушка настаивала, чтобы он расселил дома хотя бы на несколько лет, но дед проявлял терпение к недостаткам квартирантов. Квартиранты же чувствовали, что могут лишиться жилья, и вели себя соответственно.

Солнечный свет лился в окно, мама не спеша потягивала кофе. Потом потерла глаза, гадая, заметит ли Эдит, что она изменилась, побывав ночью в лесу в мужских объятиях. Мама до сих пор чувствовала его руки на своих плечах, помнила, как он прижимался подбородком к ее макушке. Везде, куда бы ни упал ее взгляд, она видела Хитклифа — стоящим у окна подле раковины или на фоне двери в кладовку. Мама сидела за столом, добавляя сахар и сливки во вторую чашку кофе. Издалека доносилось сердитое карканье ворон — очевидно, птицы обнаружили место, где прятался Хитклиф. Она представила себе, с каким удовольствием принял бы парень из рук Греты чашку горячего кофе и ломоть домашнего хлеба. Она неспешно и аккуратно жевала кусочек тоста, как будто в этот момент он мог ее видеть.

— Гроза совершенно уничтожила пионы. — Бабушка развязала поясок фартука и снова завязала его тугим красивым бантиком. — Их все надо срезать! Когда лепестки валяются на земле, они становятся похожи на туалетную бумагу!

— Срезать на букеты? — спросила Анна-Мария.

— Господи, конечно же нет! Зачем нам куча увядающих цветов, расставленных по всему дому? Срезай только самые красивые — смешаем в букетах розовые, белые и темно-красные. Завтра на ланч придут дамы из благотворительного общества. Нет смысла тратить целое состояние на флориста. Надень завтра костюм.

— Тот самый, в котором я ходила на собеседование в Вассар?

— Именно его. Темно-розовый. Ты в нем просто прелесть.

— Я оставила его дома.

Эдит разочарованно фыркнула.

— Но откуда мне было знать, что он понадобится? Меня никогда не приглашали на подобные ланчи!

— Что же, пора тебе присоединиться. Стать младшим членом клуба.

Мама запустила ногти в кожуру апельсина, в глаза ей брызнул сок.

— Может, поедем к «Филдсу», подберем что-нибудь?

— Нет. Наденешь один из моих костюмов.

Никогда прежде она не предлагала мне воспользоваться вещами из своего гардероба, подумала Анна-Мария, задумчиво ощипывая белые волокна с апельсинной дольки. Обычно Эдит не упускала случая уговорить дочь купить что-нибудь из консервативной одежды. Остается надеяться, что нынешнее неожиданное предложение Эдит воспользоваться ее гардеробом продиктовано вовсе не финансовыми проблемами, а широким жестом доброй воли. Она стала чаще демонстрировать дочери свою благосклонность после поступления той в Вассар. Пока что Анна-Мария оправдывала все ожидания: произнесла блестящую речь на выпускной церемонии, стала первой ученицей-отличницей в школе Лиги плюща и, как надеялась бабушка, оставалась девственницей. Эти достижения принесли маме позволение пить вино за обедом и кофе за завтраком. Сегодня кофе пришелся как нельзя кстати. Пробравшись ночью в спальню через окно, она около часа лежала в постели, слушая тихое посапывание Кэтрин, и мечтала о Хитклифе. Его голос продолжал звучать у нее в ушах и тогда, когда она мыла за собой в раковине чашку и тарелку. Мешали лишь непрестанные комментарии и замечания матери. Ей так хотелось выйти в сад, побыть наедине с мечтами и мыслями.

— Так что надо сделать сначала, достать из подвала банки или срезать цветы? — Эдит всегда определяла для Анны-Марии приоритетные задачи. В надежде, что выиграют пионы, девушка направилась к задней двери.

— Цветы.

Мама распахнула дверь, в кухню ворвался свежий аромат влажной земли и цветов, и Анна-Мария дала полную волю воображению. Она почти закрыла за собой дверь, как снова послышался голос Эдит: