Читать книгу "Охота на Уршада - Виталий Сертаков"

«Глаз пустоты» действовал с убедительной скоростью. В течение нескольких мгновений он превратился во что-то весьма неприятное. Рахмани видел провожатого только со спины, но разбойники попятились. Даже спина перевертыша, ставшая похожей на ржавую стиральную доску, не внушала приязни. Кто-то из бандитов успел выпустить своего хамелеона. Кой-Кой не стал уклоняться, он поймал тварь на лету и раскусил зубами, не дожидаясь удара отравленным хвостовым шипом.

— Это была всего лишь шутка…

— Бей их, дом Саади!

Огнепоклоннику не пришлось повторять. Он взвился в воздух, миг спустя оказался на карнизе второго этажа, среди зарослей мха и сонных светляков. Две раздутые крысы кинулись за ним по вертикальной стене, они рванули инстинктивно, не задумываясь о последствиях. Первому преследователю Рахмани рассек мечом морду, второму ткнул лезвием прямо в пасть.

Внезапно откуда-то сверху ударил поток воздуха, раздались хлопки огромных крыльев. Разбойники кинулись врассыпную, зажимая раны. В переулке остался один Кой-Кой, еще не до конца вернувший себе свой обычный облик. Грохоча жестяными крыльями, на карниз возле Рахмани опустилась громадная птица в наморднике, или скорее — в наклювнике. Седока парс не разглядел, над седлом у того сияли два оранжевых фонаря. Рахмани даже не успел сказать «спасибо», таинственный воздушный жандарм гоготнул, дал птице шенкеля и взмыл в небо.

Путешественники подхватили свои мешки и бегом ринулись наутек. На залитой огнями площади воин оглядел ряды красочных вывесок.

— Кой-Кой, а почему бы нам просто не поискать приличный постоялый двор? Свободный от всякого колдовства. Если честно, я до сих пор воняю единорогом. Мне срочно надо помыться, не то меня съедят заживо. Причем не кикиморы, а обычные вши.

— Дом Саади, ты разве хочешь, чтобы тебя утопила ванна с графскими вензелями или ночью задушил диван? Когда мы вернемся к поморам, ты можешь мыться в бане хоть целую неделю.

— Клянусь Авестой, так и сделаю! А что такого ужасного в следующей страже?

— О, в ней нет ничего ужасного. Кажется, здешние сутки делятся то на семь, то на восемь, то на девять страж, в зависимости от того, какое из светил восходит. Померанцевую стражу снаряжают жители одного из миров, о котором я слышал очень мало. Но известно наверняка, что им нет равных в метании формулы Охотника. И формула у них… сильнее раз в десять, чем у колдуний раджпура, слышал о таких? Вдруг мы им не понравимся издалека? То, что нас пропустил в город Властелин пепла, еще не значит, что нам позволено охотиться на Трехбородых. Скатают нас с тобой, как паук мошку, и подвесят до зеленой стражи. С людьми будут разбираться люди, так уж заведено.

— Ты сказал — нас повесят?

— Возможно, они лишат нас тел, а головы оставят жить. В городе Сварга мягкие законы, друг мой…

24

Цитра и рэнга

Караван из страны Бамбука важно прошествовал через ворота между двумя петрариями. Красочные ленты на мордах гусениц рассыпались искрами. Впереди колонны, расчищая путь, поскакали пикейщики нацира.

— И как же ты подружишься с этим важным самураем? — Толик сглотнул комок в горле. Над головой, грузно хлопая крыльями, промчалась шестерка почтовых гоа-гоа-чи. Они сделали круг у дворца мытаря, затем ловко опустили ладью голубого цвета прямо на площадку башни.

— Я же сказала — меня наймут на службу. Им станет интересно и обидно — как это белая неповоротливая корова лучше них управляется с мечом.

Классическая формула Созерцания разделена на несколько ступеней. Я легко преодолела первые две, обращаясь лишь к внутренним ресурсам. На третьей ступени случилась заминка, я слишком давно не пользовалась этой стороной магии. Ведь Красные волчицы не относят к великим достоинствам то, что почитается в боевых островных школах. Мне пришлось расплетать формулу на ходу и заново собирать ее разрозненные нити в свежий узор…

Мне нельзя было проиграть.

— Домина, сегун уже здесь. Он незаметно вошел в шатер с другой стороны.

— Хорошо, Кеа. Анатолий, там в кожаном мешке лежит мортира с широким стволом…

— Я уже зарядил, как ты сказала, домина.

— Замечательно. Надеюсь, ты не напутал с порохом, иначе тебе оторвет голову. Сядь так, чтобы ты мог выстрелить, не пошевелив ни плечом, ни локтем. Иначе тебя убьют раньше.

— В кого мне стрелять, домина?

— Надеюсь, что стрелять не придется. Целься в тех, кто будет стоять за порогом. Нам понадобится свободный проход. Стреляй только после того, как я кого-нибудь убью. Если я никого не убью, не вздумай доставать оружие.

— Я понял, домина… — По его вспотевшему лицу было ясно, что он ничего не понял. — А что если… мне прикрыть твою спину?

— Это сделают они, — я кивнула на рабов Эль-Хаджи. Молчаливые узкоплечие парни восседали верхом на наших свернутых вещах, похожие на застывшие статуи. — Я обещала им свободу и деньги в обмен на риск. Они согласились… Теперь помолчи, не мешай мне.

Я опять сосредоточилась на формуле Созерцания.

Из второй гусеницы, заносчиво принюхиваясь к дерьму Шелкового пути, вылезли трое раскрашенных парней. Я сразу отметила, что все трое — не бойцы и не колдуны. Хорохорятся, выставляются перед девушками, но серьезной подготовки не прошли. Она им и не нужна, подготовка. Эти мальчики не для драки, а для того, чтобы повелевать. Один из них, несомненно, владел зачатками магии, но не развил в себе это искусство. Причем, при желании, он мог бы многого добиться, в его венах текла кровь магов Тумана с Окинавы. Я встречала их только раз, эти люди прибыли к моему наставнику в синих летних одеждах среди зимы. Двое суток они гостили в школе, упражнялись с младшими наставниками, а затем, на заре, уплыли так же незаметно, как появились, в сгустке тумана. От их тел валил пар, и следов не оставалось на снежном пушистом покрове гор.

«Это элементали с Окинавы, — сказал тогда наставник. — Мы щедро делимся с ними. Они получают все, что пожелают. Они трижды прятали в тумане школы Утренней росы и Хрустального ручья, и враги не смогли нас найти…»

— Домина, это его сыновья? Сыновья сегуна?

— Да, Итиро, Дзиро и Сабуро…

— Откуда ты их знаешь? — Ромашка даже вблизи не различил бы между собой их плоские лица. Все они были одеты в широкие белые одежды, у всех на макушке закручивались черные косы.

— Так в стране Бамбука всегда зовут сыновей. — Я размяла кисти рук, мысленно прогнала желчь и кровь, затем неторопливо занялась тем мечом, который лежал передо мной, спеленутый, точно любимый сын. — Так их зовут, Анатолий. Первый, Второй, Третий… Когда они повзрослеют, родители добавляют к имени благородный титул. Отец дает каждому тайное имя, оно защищает от колдовства. Еще позже, в год первой седины, мужчины-кугэ отправляются к монахам в горные монастыри, чтобы получить посмертное имя. Это долгий, изнурительный путь, но, не стоптав сандалии, невозможно предстать перед духами предков. Если тебе это любопытно, могу добавить, что господин по желанию меняет имена слуг, но не их жен. Женам всегда остаются имена, данные отцом.