Читать книгу "Приют охотника - Дэйв Дункан"

На конюшне все было еще чудней. Гвардейцы стояли вокруг нас чуть не толпой, обсуждая, где же может прятаться эта чертова девка. Конюхи играли в кости. Никто из них не проявил ни малейшего интереса к тому, что мы выбрали двух самых выносливых жеребцов и оседлали их. Солдат даже открыл нам ворота, не прекращая обсуждать при этом с приятелем, каким образом эта чертовка могла улизнуть из дворца.

Та же чертовщина продолжалась и у речных ворот. Впрочем, их вообще никто не охранял. Какому идиоту придет в голову кататься на лодке зимой, верно?

Я полагал, что самым слабым местом в плане бегства будет заставить лошадей поверить в то, что нет ничего приятнее, чем поплавать немного зимней ночью. Возможно, Верл и здесь помогла нам, но Свежероза была прекрасной наездницей, так что могла добиться этого и сама. Мой жеребец последовал ее примеру без особого сопротивления. Бр-р! Помнится, я протрезвел разом.

Через несколько минут мы уже неслись в лунном свете по северному тракту. До Зардона оставалось четыре дня езды.

Теперь и мое присутствие пригодилось. Не в качестве воина, нет, – я не удосужился даже захватить меч. Когда против тебя все царство, от одного клинка мало проку. Не могу сказать, чтобы голова моя варила лучше, чем у моей спутницы, да и с лошадьми она управлялась почище моего, а вот чего ей не хватало – так это дорожного опыта. Свежероза представления не имела о бережливости, она не смогла бы договориться о ночлеге и о еде, не вызвав подозрений, – до сих пор ни разу не путешествовала без солидного вооруженного эскорта. Не думаю, чтобы она смогла проделать все это без моей помощи, не оставив за собой цепочку озадаченных свидетелей.

Так или иначе, мы добрались до Зардона, никем не остановленные. Путешествовать верхом зимой – не самое простое занятие, выматывающее как духовно, так и физически. Конечно, хорошо, что не ударили морозы, но ветра и дождя было предостаточно, а уж грязи-то… Столько, что больше и желать нельзя. Изматывающая езда, короткие дни и нескончаемый унылый сельский пейзаж кого угодно взбесят. Свежероза переносила это ничуть не хуже меня, а возможно, и лучше. Правда, ее воодушевляла любовь к Зигу.

Я все думал, что мы будем делать, когда найдем его, но не рискнул спрашивать. Я опасался, что на этот раз боги ставят трагедию.

Весь последний день мы ехали вдоль скалистого берега моря. Побережье к югу от Кайлама почти необитаемо. В некоторых бухтах сохранились еще маленькие рыбацкие деревушки, но крестьянские дома редки. Мы избежали посторонних глаз, скользя призраками в тумане, наползавшем на берег с моря.

Когда начало темнеть, мы остановились дать отдых лошадям, и нам пора было перекусить. Хлеб зачерствел настолько, что, боюсь, мы хрустели им громче, чем лошади – сухой травой. Я замерз, устал и почти отчаялся.

– Нам надо побыстрее найти кров, – мрачно заметил я. – Иначе мы скоро не будем видеть собственных рук, держащих поводья.

– Мы почти на месте.

Я удивился, откуда она знает это. Все, что я видел, – это траву, да и ту немного. Даже лошади, которые паслись всего в нескольких шагах от нас, еле виднелись сквозь туман.

Должно быть, она заметила мои сомнения.

– Последняя речка, которую мы пересекли, это Пильский ручей. Я поймала в нем не одну форель. Мы уже на земле моего брата.

– Тогда расскажите мне про замок.

– «Замок» – слишком громкое название. Так, блокгауз на возвышенности. Его строили как сторожевую башню для защиты от пиратов. Мой дед превратил его в охотничье поместье.

Я почувствовал себя немного лучше.

– А гарнизон в нем большой?

– Сейчас вообще никакого. Все воюют на севере. Я думаю, там только Зиг и один-два тюремщика.

Так мы могли еще надеяться на успех. Человека со сломанной лодыжкой держать взаперти не так уж трудно. Но посади его верхом, и он сможет передвигаться не хуже нас. Вот только будут ли там лошади? Жаль, что мы не купили запасного коня, пока была такая возможность, но теперь рассчитывать на это не приходилось.

– Ну что ж, доверимся богам, – пробормотал я с набитым ртом.

На ближних подступах к замку нам пришлось спешиться и вести лошадей в поводу. Тропа петляла между деревьями, пока не вынырнула на каменистое плоскогорье. Мы разговаривали только шепотом, хотя вряд ли кто мог услышать нас сквозь шум прибоя. Я ощущал его ногами почти так же, как слышал ушами, хотя мы поднялись довольно высоко. Если в такую ночь замок охраняется снаружи, значит, в нем столько людей, что нам не на что рассчитывать.

Замок Зардон замаячил перед нами темным прямоугольником на фоне чуть более темного неба. Кукольный замок – ящик не больше десяти шагов в поперечнике, не выше двух этажей. Тропа упиралась в арку ворот, и створка была открыта. Я перестал беспокоиться относительно гарнизона и задумался, что нам делать, если внутри никого не окажется.

Впрочем, я не знал также, что мы будем делать, если внутри кто-то окажется. Я даже не спрашивал, потому что не хотел слышать ответ. Кто я такой, чтобы мешать настоящей любви?

Я подозревал, что моя волевая спутница намеревается как можно быстрее сочетаться с Зигом законным браком, дабы поставить свою семью и своих августейших преследователей перед свершившимся фактом. Что потом? Возможно, Свежероза слишком плохо представляла себе дворцовые нравы, чтобы предвидеть неизбежные последствия такого шага. Зато я представлял, и даже слишком хорошо. Во дворце ходили слухи об участи тех, кто имел неосторожность не угодить царевичу. Сам царь запросто мог бы упрятать Свежерозу в темницу до скончания дней. О том, что он сделает с Зигом и со мной, я старался не думать.

Тем временем мы привязали коней к ограде, и Свежероза направилась к двери. Я схватил ее за руку.

– Сначала обойдем замок и посмотрим, горит ли в окнах свет.

– Попробуйте, и совершите нырок с рекордной высоты.

– Ох… Ладно, тогда опишите мне внутреннюю планировку.

– На этом этаже конюшня, кухня и помещение охраны. На втором – зала и две спальни. Пошли.

Мы нырнули в дверь и оказались в темноте. Свежероза взяла меня за руку неожиданно теплыми пальцами и повела за собой, находя дорогу на ощупь. Если где-то рядом и были лошади, это были самые тихие и лишенные запаха лошади из всех мне известных. Я ощущал запах моря и дыма. Мы дошли до лестницы и начали подниматься. К счастью, ступени были каменными и не скрипели. Мы передвигались в полной тишине, нарушаемой только рокотом прибоя и отчаянным стуком моего сердца, слышным, наверное, и в Утоме.

Потом мы свернули за угол, и впереди показался свет, выбивавшийся из-под двери. Мы пригнулись и заглянули в щель.

Я увидел ножки мебели и четыре башмака. Трещал огонь. По крышке стола стучали игральные кости. Я услышал раздраженный мужской голос.

– Отлично! – прошептала Свежероза. – Это Честнодоблесть!

Прежде чем я успел сказать что-то, она перепрыгнула через последние ступеньки и распахнула дверь.