Читать книгу "Королева орков. Книга 2. Дочь клана - Морган Хауэлл"

— Ну и кто же это тут у нас? — спросил солдат, — пташечка пытается улизнуть?

29

Страх наполнил сердце Дар злостью и тоской. Она знала, что случалось с женщинами-дезертирами.

— Ну ты и храбрая. Думала, удерешь от меня?

— Я не удирала, — отозвалась Дар, — он сказал: если я с ним встречусь, он даст мне туфли.

Солдат уставился на босые ноги Дар.

— Кто?

— Не знаю, как его звать. Я новенькая.

Не опуская меч, солдат шагнул ближе и пригляделся к ее лбу.

— Клеймо-то не новенькое.

— Меня орки привели. Я у них в плену сидела после сражения в Сосновой лощине. Погляди на мой подбородок. Вот как они метят женщин.

— Так ты у орков была?

— Да, и уж ты мне поверь, здесь лучше.

— Ну и где ж ты должна была с тем малым покувыркаться, чтобы туфли себе раздобыть?

— Он насчет покувыркаться ничего не говорил.

Солдат расхохотался.

— Значит, ты еще глупее, чем я подумал.

Дар ждала, что солдат попытается изнасиловать ее. Ее мысли отчаянно метались, она пыталась понять, как ей быть. Она заблудилась, она не знала, в какую сторону бежать. Попытка выхватить кинжал была бы самоубийством. Попытаться уколоть солдата кинжалом она смогла бы, только если бы он попробовал задрать подол ее платья.

«Если я позову на помощь, успеют ли орки добежать до меня вовремя?»

Не уверенная в этом, Дар ждала каких-то действий со стороны солдата. А он удивил ее тем, что убрал меч в ножны.

— Отведу тебя к вашей казарме. Если нас никто не увидит, я тебя не выдам.

— Ох, вот спасибо тебе, — пробормотала Дар.

— Только смотри, больше так не делай. Мужик скорее с тебя чего потребует, чем пару туфель выложит. А тут есть один мердант, так его хлебом не корми — дай бабу выпороть. Пошли. Иди впереди меня.

— Я не знаю, в какую сторону идти.

— Ради Карм! — буркнул солдат, схватил Дар за плечо и развернул лицом к воротам, — топай давай!

Дар зашагала вперед. Солдат спросил:

— А как тебя звать-то, пташка?

— Лела.

— Что ж, Лела, а я Пятипалый, — солдат ткнул в спину Дар культей правой руки, — пальцы только на левой руке остались. Потому и торчу здесь.

Дар остановилась перед прямоугольной каменной постройкой с высокими узкими прорезями вместо окон и тяжелой дверью, запертой снаружи на засов. Пятипалый огляделся по сторонам и только потом отодвинул тяжелый железный засов левой рукой. Потом он шепнул Дар:

— Входи, Лела. Скорее!

Дар скользнула в приоткрытую дверь, и дверь за ней закрылась. Она обернулась и услышала звук задвигаемого засова. Комнату освещали только огоньки тлеющих в очаге углей. Пахло дымом, мочой и вашавоки. Кто-то тихо плакал. Кто-то храпел, кто-то шевелился во сне, и шуршала солома, толстым слоем лежащая под ногами у Дар, — колючая и влажная. Солома была набросана прямо на каменный пол. Дар присела и стала ощупывать солому. Совсем рядом она наткнулась на лежащую женщину. Она отдернула руку — и тут же прикоснулась к другой женщине.

Дар легла. Ее затрясло в ознобе. Мир в одночасье изменился. Она лишилась всего, чего успела добиться. Не сразу отступили волны тоски и отчаяния, и Дар успокоилась настолько, что смогла начать оценивать свое нынешнее положение. Она привыкла к тому, что орки честны, поэтому больше всего ее изумляла мысль о том, что кто-то солгал ей — то ли Зор-ят, то ли Кат-ма. Дар было легче думать, что душой покривила мутури Ковока. Она никогда не нравилась Дар.

«Она солгала моей мутури, чтобы избежать шума, а потом использовала против меня то, что сумела разузнать».

Но если солгала Зор-ят, это было намного хуже. Дар не стала задерживаться на этих мыслях, поскольку ей нужно было понять, что делать в ближайшие часы. На рассвете придут солдаты.

«Орки не знают, что я здесь. Если меня разыщут Коль или Тиг, мне ни за что не уйти отсюда живой».

Дар вынула из-под платья кинжал и обвязала веревку, к которой он был подвешен, вокруг талии. Только так она могла приготовиться к утру — это был единственный, отчаянный шаг. Пережить столкновение с мердантами она не смогла бы, но собиралась подороже продать свою жизнь. Дар сожалела о том, что давно не упражнялась с оружием, но о другом она сожалела еще больше.

«Из-за моего промаха погибнут сыновья. Я подвела Мут-ят, мутури и всех уркзиммути».

Как ни расстроило ее расставание с Ковоком, она не могла смириться с мыслью о том, что он погибнет в бою. Но Дар ничего не могла поделать. Ей оставалось только ждать и надеяться на чудо.

Взошла луна. В щели в стенах, служившие окнами и отверстиями для выхода дыма, заструился бледный свет. Дар увидела, что на полу лежат спящие женщины. Их было столько, что хватало для службы в нескольких полках. У дальней стены в очаге мерцали угольки. Там женщины лежали теснее. Только у дыры в полу — отхожего места — было пусто. Плач прекратился. Безмолвная комната стала напоминать поле боя после побоища. Вспомнив о Тви и других погибших подругах, Дар подумала, что эти женщины все равно что мертвы.

«Как и я».

Дар так и не заснула. На рассвете кто-то забарабанил в двери. Поднялась толстуха.

— На кухню! — выкрикнула она и назвала несколько имен. Женщины начали со стонами подниматься, — по дрова! — прокричала толстуха и назвала еще несколько имен, — и остальные тоже подымайтесь. Живо.

— Но, Матта, делать ведь нам нечего, — возразила какая-то женщина.

— Поленницу надо перетаскать на другой конец лагеря.

— Так мы ее вчера перетаскивать закончили.

— Значит, назад перетащите, — буркнула Матта, — лентяек ждет порка.

Все женщины поднялись. Дар затерялась между ними. Она решила попытаться не попадаться на глаза. Двери распахнулись, в комнату вошли несколько солдат. Дар поспешно попятилась назад. Она заметила женщину, стоящую на коленях у отхожего места. Женщину рвало. Дар пристроилась позади нее и сделала вид, будто ее тоже мутит. Солдаты прошли совсем близко. Они отбирали женщин для каких-то работ. Дар продолжала изображать тошноту, покуда солдаты не ушли. Потом она запрокинула голову и поспешно отошла от отвратительно воняющей дыры.

Женщине, которую только что рвало, полегчало. Она распрямилась.

— Дар? — прошептала она, не веря собственным глазам.

Дар обернулась. Сердце у нее ушло в пятки.

— Здравствуй. Нена.

Нена, похоже, собралась что-то сказать, но ее снова начало рвать. Когда приступ тошноты отступил, она простонала:

— Уже две луны я вот так мучаюсь. Помоги мне Карм.