Читать книгу "Скважина №9 - Дмитрий Резаев"

Биш и Мирт сидели все на той же лужайке и наслаждались солнечными ваннами. Борг подвел к ним беглецов. Биш некоторое время с брезгливым недоумением рассматривал гавайские рубашки и зеленые бриджи своих Разведчиков. Он не мог отделаться от мысли, что они похожи на двух заштатных клоунов-куплетистов. Вот сейчас Стерн достанет из чемодана маленькую гармошку, а Морган начнет приплясывать, периодически делая «оп-па!»

– Вы куда собрались? – спросил он Моргана. Морган оглянулся в поисках поддержки на Стерна. Стерн скорбно смотрел в небо, как будто выискивал там себе местечко поудобней.

– Так… отдохнуть…

– Значит, отдохнуть. С новыми документами…

– Это чтобы жены не засекли…

– Жены… Хорошо. Отдохнуть так отдохнуть. Скажи мне, Морган, кто додумался нанять Малыша-Одиночку?

– Я, – ответил Стерн, избавляя приятеля от мук предательства.

– Ты?! – притворно удивился Биш. – Ты?! Вот уж никогда бы не подумал. Я тебя даже и не спрашивал, думал, Морган проявил несуразную инициативу.

– Мы хотели как лучше, – деревянным голосом отчеканил Стерн и тут же поправился. – Я хотел. Морган был против.

Биш повернулся к Моргану:

– Морган был против. То есть у вас возникли разногласия. В руководстве взошли семена сомнений. И почему же вы в эту непростую минуту не позвонили мне, как лицу очень заинтересованному?

– Сначала мы не предупредили Хуча о том, что Смит псионик очень высокой категории.

– Почему?

– Мы знали, что Смит не подозревает о том, что он пси. Поэтому полагали, что проблем не будет. Когда Смиту удалось уйти второй раз, мы испугались.

– Чего?

– Вас. Поэтому решили нанять Малыша, чтобы он действовал параллельно Хучу. И Малыш взял его.

– Кого взял? Смита?

Биш посмотрел на Мирта. Мирт откровенно дремал.

– Откуда тебе это известно, ведь Малыш погиб?

– Он позвонил Хучу, когда взял Смита.

– Малыш мог соврать? – спросил Биш у Борга.

– Вряд ли, в таких делах у нас врать не принято. Малыш мечтал о том, чтобы на Совете его официально признали Лучшим из Лучших.

– Это хорошие новости. Значит, Смита взять можно. Малыш взял его в одиночку. Что же там случилось?

Стерн пожал плечами.

– Захват произошел, когда они летели на аэромобиле. Возможно, произошла авария. Например, в лобовое стекло угодила птица. Малыш выпал и разбился. Смит пролетел до Шандольского леса. Там аэромобиль упал. Смита на месте падения не обнаружили. Значит, он где-то в Шандольском лесу.

– Это мы и так знаем. Мирт, проснись!

Мирт вскинул голову и заморгал.

– Все не так уж плохо. Если бы ты, Стерн, еще и докладывал вовремя… Ладно, вестников, принесших хорошую новость, не казнят. Снимите эти ужасные рубашки и приступайте к работе. Неужели кроме Смита у нас больше нет работы?

– Есть, – встрепенулся Морган, – Урмас Дагг.

– Категория?

– Восьмая.

– Отлично. Вот и займитесь им. Только без самодеятельности.

Стерн и Морган синхронно кивнули. И опять Бишу показалось, что вот сейчас они начнут исполнять похабные куплеты.

– Все. Свободны.

Стерн и Морган двумя красно-зелеными пятнами затрусили по лужайке на стоянку коптеров.

ГЛАВА 21

Локализация головной боли всегда двусторонняя. При этом интенсивнее может болеть одна сторона. Локализация головной боли нашла образное отражение в описаниях пациентов: «голова как будто зажата в тисках», «сдавлена обручем, каской, шлемом».

Армо видела, как голубоватый свет жадно накинулся на Смита. Он стал похож на призрака. В его глазах она видела одновременно ужас и отвращение. Армо встала рядом с ним и заставила себя заглянуть в секцию. Первое, что она увидела, – живые, полные боли глаза. Они молили уже не о помощи, а о смерти.

Перед ними, вне всяких сомнений, было человеческое существо. В немыслимой судороге одно колено было заведено за другое, пальцы на ногах перекручены и загнуты внутрь. Руки, тонкие, как веточки, бессильно висели вдоль тела, настолько иссушенного, что оно походило на скелет. Длинные желтые ногти загибались и извивались. Кожа у этого человека было нестерпимо белая, почти прозрачная, так что казалось, можно разглядеть внутренности. Создавалось такое впечатление, что этого человека пропустили сквозь отжим в стиральной машине. Бескровные губы шевелились, как водоросли в прибрежной воде. Шея была настолько тонкой, что голова не держалась, безвольно упав на плечо. Шей стягивал широкий кожаный ошейник, упиравшийся в подбородок. От ошейника к потолку тянулась цепь. Сам человек полусидел, окруженный следами экскрементов. Но запах давно выветрился. Более всего это существо походило на засушенного кузнечика. По всем признаком оно должно было быть мертвым. Но в глазах теплилась жизнь. Иногда зрачки расширялись. Белки все в сплошь красных прожилках конвульсивно подергивались. И он смотрел на них. Да, он смотрел на них. В его череп, туго обтянутый сухой, прозрачной кожей, был ввинчен небольшой цилиндрический прибор, который и излучал этот призрачный голубоватый свет. В руку человека на сгибе локтя была воткнута игла, из которой тянулась гибкая прозрачная трубочка, скрывавшаяся в железной стене. Трубочка была наполнена чем-то зеленым. Воздух был буквально пропитан болью.

На стене Смит обнаружил медную табличку. Надпись гласила: «Натан Рогг. Время эксплуатации девять лет и четыре месяца».

Девять лет?! Его держали в таком состоянии девять лет?! Смит почувствовал приступ тошноты. У него закружилась голова. Он вдруг отчетливо представил себя, прикованным в этой одиночке, с просверленной в черепе дыркой, в которую воткнули какой-то электрод. Конец электрода проникал прямо в мозг. Смит почти физически ощутил боль в голове. Раздался шум падения. Смит обернулся и увидел, что Армо, лишившись чувств, лежит на полу. Он наклонился и слегка ударил ее по щеке. Веки девушки дрогнули, и она открыла глаза.

– Это ад? Мы в аду? – прошептала она.

– Похоже на то, – ответил Смит.

Он оставил Армо и подошел к следующей двери, рывком открыл ее. Здесь находилась девочка лет десяти. Высохшее тельце также болталось на цепи. Электрод, испускающий голубое сияние, оказался слишком велик для черепа девочки. Череп треснул, и через щель можно было видеть мозг, все еще живой, функционирующий. В нем отчетливо пульсировало нечеловеческое страдание. Тельце девочки чуть содрогнулось. Смит догадался, что это был удар сердца. Та же игла с трубкой, наполненной зеленой субстанцией. И снова глаза. На лице, лишенном человеческих черт, по сути просто на черепе, сияли огромные карие глаза. Они смотрели на Смита с такой ненавистью, что он невольно отшатнулся. Губы девочки что-то шептали. Смит наклонился и явственно услышал одно слово: