Читать книгу "Нечисти - О'Санчес"

– Лель, ты как?

– Замечательно. Представляешь, у меня все пластмассовые ножики в сахарные превратились, в руках крошатся, хоть смейся, хоть плачь. Но все равно замечательно! Давно мне так в кайф не было! А лучше сказать – никогда не было!

– А почему – хоть плачь?

– Так с меня же высчитают…

– Проверь, должно быть все нормально. И дай мне… просто водички, газированной.

– Момент! Ай, Лешенька! Все в порядке с ножиками, спасибо, дай я тебя поцелую! Вскрыть? И сдачу не забудь… Ой, монеты сами скачут, смотри! Леша!

– Угу… Странно, все приплясывают, один я пешком стою. Лель, этот микрофон явно к тебе неравнодушен… Эротоман, похоже, твой микрофонец! Цыц, мембрана оральная! Вот так… Лель, станцуем?

– Вообще-то мне не… Давай! С удовольствием! Ну пойдем же!

– Зачем пойдем? Полетели! И-иэх, залетныя! – Зачем Лехе понадобился дурацкий этот кучерский вскрик? Да какая разница, когда весело, аж сердце замирает.

Звуки под потолком никак не могли истощиться в выдумках: одна мелодия переливалась в другую, другая в следующую, та еще дальше – и все танцевальные, нарядные… Леха подхватил Ольгу за талию, взмыл вместе с ней под потолок, та немедленно завизжала, и Лехе пришлось спуститься чуть пониже.

– Хорошо, что ты сегодня в джинсах, а не в юбке…

– Что, не расслышала?

– Я говорю, что мы сегодня и летать умеем! Не страшно?

– Теперь нет! Здорово! А как же мы будем танцевать?

– А под музыку. И все танцуют! Кто в себя поверит – тот взлетит! Ура!..

Ольга освоилась в новых условиях даже быстрее Лехи: главное было – не сомневаться, и тогда воздух, когда надо, стелется под твистующие ноги твердой площадкой, чтобы через мгновение поддать снизу вверх упругим трамплином – ты, крутясь юлой, взлетаешь над партнером по танцу – и вот уже опять вы глаза в глаза, но только кто-то из вас вверх ногами стоит…

Леха все же исхитрился и, не прерывая танца, сумел углядеть хохочущих и визжащих от восторга соседей, которые осваивали новую Лехину фишку: с высоты никто не брякнулся по-крупному, не ушибся, но мелких конфузов хватало на всех. Однако ни короткие юбки и девичьи достоинства и недостатки под ними, теперь открытые всем ветрам и взглядам, ни чужие случайные подошвы на прическе, ни неразбериха с законами физики – не мешали оттягиваться так, как никогда, никогда, никогда до этого! Если это сон – это волшебный сон! Если это явь – это сбывшаяся мечта, которую ни за что уже не забудешь! Даже если вся выручка в итоге спляшет в чужие карманы, даже если вилки, вслед за ножами, превратятся в соль, а тарелки в оберточную бумагу – это не важно сегодня! Есть только неведомая музыка, чудо-музыка, есть счастье в сердце, есть Леша, такой странный и чудесный парень… Как он это делает? Нет, Андрей лучше, конечно же, но и с Лешкой замечательно танцевать… в полете… И ведь трезвые все…

Силы бушевали в Лехе и никак не хотели заканчиваться, а все же он слегка притомился. Наверное, человеческий мозг просто не приспособлен к большим и длительным порциям счастья, хотя народ вокруг балдеет на всю катушку и никто не жалуется на его избыток.

– Ладно, Лель, давай, я же понимаю. Постарайся скоренько: отпусти товар потребителям – и еще потанцуем! Только, чур, к микрофону не подходи, я ревную. Ревную, говорю!

Что-то было не совсем так… Он же видел… Забыл этот момент, елы-палы… Он пил воду, а угловым зрением отметил, что… Что… Ночь. За окнами не должно быть темно, там же белая ночь. Который час, а?

Да, за окнами было не по-летнему темно, в начале июля такого непрогляда не бывает даже в ненастье!

Леха вгляделся попристальнее во тьму и словно бы заметил там… шевеление… колебание эфира… Приближается что-то. Тревожное, но ему лично не опасное, если по Аленке судить… Пошуть соскочила с Лехи, улетучилось и веселье. Их несколько, и от них пахнет болью. Леха хлопнул себя по карманам: колба на месте, а где дубинка?.. Лопух, сам же ее плоской сделал, надо вернуть…

– Аленка, ну-ка, во весь рост! Будь за спиной, секи внимательно.

Что бы там ни было, но Леха с некоторой гордостью осознавал, какое бесплатное во всех смыслах чудо он сумел подарить тем, кто оказался в эту ночь в клубе… Нельзя, нечестно будет, если все сделанное омрачить неудачной концовкой…

– Народы! Небольшой антракт: всем спать! Реальность перетекает в сон, такой же хороший! В Багдаде все спокойно!.. – И по слову Лехиному очистился воздух от летающих и танцующих пар и одиночек, погасли фонтаны и фейерверки разноцветных слов и смешков, все мягко осели на пол и уснули, не разбирая места и чина. Может быть, в результате хаотического приземления и не всем стало удобно, однако никто этого не заметил по сонному делу.

Последние слова его еще висели в воздухе, как двери открылись от грубого толчка и в зал ввалились трое: две из них – парень и девушка – целы и невредимы, на ногах, а между ними, волоком и словно в обнимку, третий, весь окровавленный…

– Родич! Помоги скорее! – Две пары горящих зеленым глаз безошибочно уперлись в Леху.

– Привет! А что такое, я н-не… Не врубился…

Леха махнул рукой, и неуместная музыка смолкла враз.

– Слушай, а почему мы тебя не знаем? Это ты здесь маяк засветил? Хо! А эту змейку я знаю… Так это Чет здесь, что ли? Позови его скорее, Горь умирает! Ну же!

– Чета нет. Это теперь моя Аленка.

– Твоя??? – Девушка отпрыгнула в сторону и вытянула руки. Леха никогда не видел, чтобы глаза так яростно полыхали. – И нас теперь заманил?

– Жека, уймись, дура! Змея сожрет! Видно же, что наш! Я, по-моему, что-то слышал о нем!..

Леха одурело затряс головой. Он ничего не понимал, но окровавленный человек, потерявший одну из опор, накренился и бесчувственным кулем повис на парне… Что-то розовато-белое… ребра, точно… очень хорошо просматривались сквозь разорванную грудь…

– Что надо делать?

– Лечить, дурак! Сдохнет же сейчас!.. Спасай же, идиот!

– Заткнись, Жека! Парень, срочно делай, что можешь, после поговорим, я его уже выпускаю, невмоготу мне…

Леха подошел вплотную… Паутинка сдерживающих заклинаний пульсировала вокруг туловища, но была уже совсем бледной, слабой.

Ну вот хрен его знает, что нужно делать… Ладно…

– Кровь, кость, ткань, на место встань! Все на место вернуть! Будь по-моему! Лечись же, сраная болячка! – Леха водил растопыренными пальцами вдоль растерзанного тела, выкрикивая, что на ум взбрело, пыхтел и напрягался, как давеча (сто лет с тех пор минуло, не меньше!) в электричке, ни на секунду не веря в хоть сколько-нибудь положительный результат. Пальцы свело, скрючило хлестким морозным ударом, Леха моментально и начисто утратил чувствительность рук по самые локти… Уй!.. – В мозг словно током долбануло, и Леха затряс головой, даже матюгнулся от «шершавой» остроты ощущений… Дважды матюгнулся.