Читать книгу "Разбойничья злая луна - Любовь Лукина"

— Ар-Маура… — повторил он, слепо глядя мимо сановника. — Ар-Маура… — Затем глаза ожили. — Что о нём слышно?

— Жалуется, что не может вернуть денег, уплаченных Шарлаху за пленных.

— Да? — переспросил Улькар, явно думая о чём-то другом. — А кстати, которому из Шарлахов? Тому, что приводили ко мне?

— Да, государь, вне всякого сомнения. Досточтимый Ар-Маура сообщил, что головным кораблём бунтовщиков был именно «Самум».

Улькар с недоброй усмешкой разглядывал сановника.

— Всё, что можно ему посоветовать, — язвительно заметил он, — это получить деньги с самого Шарлаха. Вот пусть этим и займётся… Досточтимому Хаилзе моим именем прикажи идти в тень Ар-Мауры, а судье… Судье — снарядить и возглавить корабль, который тоже примкнёт к каравану. Мне кажется, это будет вполне справедливо… И ни о каких новых Шарлахах я слышать больше не желаю. Мне нужен тот Шарлах, с которым я здесь говорил… В чём дело, досточтимый?

Досточтимый Тамзаа был бледен. Все его надежды рушились…

— Государь… — еле выговорил он и умолк. Наступившая тишина не сулила ничего хорошего.

— Ясно… — Улькар скривил рот, брезгливо и безнадёжно. — Опять ушёл… Теперь понимаю, почему вы так настойчиво пытались подсунуть мне другого Шарлаха… Что молчишь? — Он бешено взглянул на сановника. — Ушёл?

— Да, государь…

— Каким образом?

— Вчера флот Зибры прижал Шарлаха к пескам кивающих молотов…

Услышав про кивающие молоты, Улькар впился в сановника запавшими глазами, в которых тот, к удивлению и облегчению своему, не увидел ни гнева, ни испуга. Государь смотрел на досточтимого с подозрением — и только.

— Так… И что же?

— Он не остановился… — через силу вымолвил Тамзаа и осмелился снять кончиками пальцев капли пота с виска.

— Ушёл… ТУДА?! — Государь вскочил.

— Да, государь… Несколько бунтовщиков прыгнули за борт и сдались войскам. Их допросили. Оказалось, что на «Самуме» начался ропот, люди требовали повернуть, но Шарлах и слышать об этом не хотел… — Тамзаа замолчал, со страхом глядя на государя.

Забыв про обмершего в полупоклоне сановника, тот оглаживал в тревожном раздумье чёрные тени у остановившихся глаз.

— Ну что ж… — как-то неуверенно молвил он, опускаясь на стул — В конце концов, это ведь бунтовщик… Не можем мы, в самом деле, уследить за каждым…

Такое впечатление, что государь перед кем-то оправдывался. Взгляд его, блуждающий по мрачным лиловым шелкам, вновь остановился на досточтимом Тамзаа.

— А скажи-ка… Что ещё говорят спасшиеся? Неужели он вот так, без колебаний, бросил этот свой «Самум» на кивающие молоты?

Вопрос был задан неспроста, слишком осторожно, почти с опаской. Государя явно беспокоило что-то, сановнику не известное.

— Я не допрашивал их, государь. Но из присланного свитка явствует, что всё обстояло именно так.

— Странно… — Руки Улькара бессмысленно вспорхнули над столом, тронули свитки, отдёрнулись. — Тогда, при встрече, он не показался мне особо храбрым человеком… И вдруг такая самоубийственная отвага… Странно, правда?

— Возможно, это и было самоубийство, — отважился предположить Тамзаа.

Улькар с сожалением покосился на сановника, и у того сразу отлегло от сердца. Кажется, грозу опять пронесло стороной.

— А в общем-то всё складывается не так уж и плохо, — неожиданно бодро заметил Улькар и встал. — Приказ насчёт Хаилзы и Ар-Мауры остаётся в силе. Караванному — примкнуть к флоту Зибры и вместе с ним нести охрану всей окрестности кивающих молотов. Имей в виду: Шарлах мне нужен живой! А я попробую… — Улькар вновь осунулся и умолк.

— Государь… — рискнул обратиться к нему Тамзаа.

— Да?

— Но оттуда не возвращаются, государь!

— Бывает, что и возвращаются… — как бы про себя загадочно проронил Улькар.

* * *

«Самум» стоял на границе запретных песков. По горизонту бродили песчаные гривки, и означать это могло только одно — их поджидают по-прежнему. Время от времени верховой лениво оповещал с мачты о новой пыли. Поднимать паруса не имело смысла, это сразу выдало бы местоположение корабля. Умнее было дождаться ночи и тогда уже попробовать проскользнуть между караванами на мускульной тяге.

— Ну, сюда-то они не сунутся, — говорила Алият, тревожно поглядывая на непривычно молчаливого и мрачного Ар-Шарлахи. — Всё-таки молоты…

Тот лишь уныло вздыхал и подливал вина в чашку.

— Пыль по левому плечу!.. — снова проорали с мачты.

— Слушай! Сходи на палубу, скажи, чтобы слез!.. — не выдержав, сказал Ар-Шарлахи. — Надоело…

— А вот этого не надо, — нахмурившись, бросила Алият. — Нельзя без наблюдателя…

Она помолчала, потом поднялась и тоже достала из шкафчика чашку. Плеснула вина и, поколебавшись, разбавила водой. Откинула повязку, поднесла чашку к губам и помедлила, должно быть, ожидая, что Ар-Шарлахи проворчит: «Ты смотри тут не спейся, со мной это запросто…» или что-нибудь в том же роде. Но Ар-Шарлахи молчал, и Алият поставила чашку на пол, так ни глоточка и не отхлебнув.

— Тебя как подменили. — Она сказала это вполне серьёзно.

— У меня тоже такое чувство… — проворчал он и вдруг устремил на неё совершенно трезвые, словно провалившиеся глаза. — А помнишь, в ночь перед бунтом?.. Ты меня спросила что там, за горами, а я тебе начал рассказывать про свиток лже-Арегуга…

— Помню, — тихо и настороженно ответила Алият. — Мы говорили, что по ту сторону гор из моря вышли какие-то «разрисованные» и напали на людей… Это?

Ар-Шарлахи горестно покивал.

— Знаешь… — сказал он. — Чем больше я понимаю этот мир, тем меньше мне его хочется понимать.

— О чём ты?

— Так… Просто мы вчера были у «разрисованных».

Алият вздрогнула:

— Разве они… А мне показалось…

Ар-Шарлахи криво усмехнулся:

— Когда я беседовал с тамахи, туда вошёл… Даже не знаю, как тебе его описать. Жуткое зрелище, короче… Даже колдун со своими шрамами — и тот не такой страшный…

— Но… они ведь на нас… не нападают… — запинаясь, выговорила Алият. — А ты рассказывал: бросают огонь на несколько миль… жгут людей…

— А зачем нас жечь? — с неожиданной злостью спросил Ар-Шарлахи. — Мы и сами себя жжём неплохо!..

Он залпом осушил чашку и с ненавистью уставился на алебастровую статуэтку Улькара.

— Тварь! — с изумлением и угрозой выговорил он и вдруг что было сил швырнул чашку в надменно полуотвёрнутый лик государя. — Идол голорылый! Власти ему захотелось!..

Ар-Шарлахи задохнулся, встал и, сжимая кулаки, двинулся уже к изваянию, но был схвачен за плечи тоже вскочившей Алият.