Читать книгу "Убить фюрера - Олег Курылев"

В конце концов, собрав чемоданы и усадив в корзину выросшего и растолстевшего Густава, они распрощались с фрау Парсеваль. Провожая их, старушка даже всплакнула. Она привыкла к необычным постояльцам. Вацлав, например (товарищ почему-то называл его Вадимом), мог притащиться поздно ночью пьяным и уснуть, сидя на диване в гостиной, даже не сняв пальто. Господин Флейтер (этот вообще имел целую кучу странных непроизносимых имен) мог поутру равнодушно пройти мимо своего друга, позавтракать в одиночестве и уехать по своим делам. Только преданный Густав всегда терпеливо ждал пробуждения хозяина, лизал его руку и вилял хвостиком. Однажды, когда фрау Парсеваль помогла Нижегородскому перебраться в постель, принесла таблетку с водой и мокрое полотенце, он вытащил из кармана стопку крупных купюр и со стоном отдал ей. Сумма оказалась равной ее полугодовому жалованью.

— Зря вы с ним возитесь, фрау Парсеваль, — говорил ей Каратаев, когда экономка в очередной раз стаскивала с пьяного Нижегородского сапоги. — Продрыхнется и сам уползет. Не маленький.

* * *

В Мюнхене они сняли небольшой двухэтажный особняк на углу улиц Принца Людвига и Туркенштрассе. Дом был окружен маленьким, если не сказать микроскопическим, парком, в свою очередь обнесенным сплошной оградой, железная решетка которой покоилась на достаточно высоком каменном цоколе.

— Будет куда выпускать Густава побегать, — окинув взглядом неприбранный садик, заметил довольный Нижегородский.

— Ты выбираешь жилье для своего мопса или для нас? — недовольно буркнул Каратаев.

Впрочем, дом был действительно неплох. С задней стороны к нему примыкал небольшой гараж на пару машин, внизу находился вместительный подвал, а под крышей — тесноватая, но хорошо отделанная уютная мансарда. В квартале от этого тихого места шумела людная Бреннерштрассе, выйдя на которую и повернувшись на запад, можно было увидеть Обелиск на площади Каролиненплац.

На этот раз они наняли молодую экономку (разумеется, Нижегородский разыскал ее лично) и пожилого садовника. Особого ухода, да еще зимой, их сад не требовал, и Гебхард Штарх — так звали садовника — должен был более заниматься самим домом, нежели кустами и деревьями. В его обязанности входило топить камин (наконец-то у них в гостиной был камин), следить, чтобы не текла крыша, а в комнатах не было сквозняков. Также он должен был привозить с рынка продукты, пополнять запасы пива и вина в их подвале и выполнять всякие мелкие поручения.

Что же касается фройляйн Нэлли, то эта симпатичная двадцатидвухлетняя девушка в полном соответствии с заключенным с нею трудовым соглашением обязана была их вкусно питать, посылать Гебхарда в прачечную, протирать пыль и делать прочую уборку, следя за уютом. В авральные дни, например перед праздником, ей разрешалось приглашать на подмогу свою мать и старшую сестру, живших поблизости. Согласно договору найма за это полагалась дополнительная оплата.

— А она вообще-то умеет готовить? — с сомнением в голосе поинтересовался Каратаев после первого знакомства с Нэлли Эльштер.

— А то! — убежденно ответил Нижегородский. — Прелесть, не правда ли? — смотрел он на закрывшуюся за девушкой дверь. — И вообще, Саввыч, не такие уж мы с тобой гурманы. А? В конце концов, здесь полно ресторанов и домашних столовых. Вот, например, «Штефани» — чудесное кафе и совсем неподалеку. В крайнем случае наймем еще какую-нибудь старушку.

— Ну да, эдакую миссис Хадсон? — язвительно заметил Каратаев.

Конечно, нанять они могли десяток миссис Хадсон да еще дюжину мистеров Бэрриморов в придачу. Но Савва продолжал требовать неукоснительного соблюдения аскетизма. Во всяком случае, там, где они проживали. Хочешь оттянуться — поезжай туда, где это делают все, а здесь будь добр не оттопыривайся. Что до запущенного сада и слегка обшарпанных стен их жилища, то они вполне соответствовали этим его требованиям. Никто бы не предположил, что здесь обитают два миллионера, планирующие, не «прогореть» ли им на очередной махинации тысяч на пятьдесят, только чтобы не вызвать ненужной зависти и подозрений у знакомых биржевиков по поводу своего бесконечного везения.

Второй этаж их дома представлял собой две совершенно раздельные квартиры, объединенные общими холлом, столовой и гостиной, наполовину заставленной книжными шкафами. В распоряжении каждого оказались по две комнаты, небольшая спальня, ванная, туалет и широкий коридор с окном в конце, прозванный Нижегородским прогулочной палубой. На первом этаже размещались комнаты для прислуги и всякие подсобные помещения. Здесь же была и кухня, причем обеденные блюда подавались наверх в маленькую раздаточную комнату с помощью специального лифта с ручным приводом.

— Неплохо бы подыскать толкового секретаря, — предложил как-то Вадим, выйдя в гостиную в своем византийском халате и вытирая полотенцем мокрые волосы.

— Тебе мало одной Нэлли? — поднял брови Каратаев, просматривавший доставшуюся им вместе с домом небольшую библиотеку.

— Ну я же не в том смысле. Заметь, я сказал секретаря, а не секретаршу. — Вадим бросил полотенце на диван и стал причесываться. — Кстати, не знаешь, где можно купить приличный фен или что-то в этом роде?

— Спроси у своей протеже. Но, думаю, таких изысков здесь еще не водится. Хотя в парикмахерской я уже видел что-то подобное. — Каратаев захлопнул книгу. — Так что там про секретаря?

— Что, что… — Нижегородский сосредоточился на ликвидации маленького угря или прыщика, внезапно обнаруженного на его проспиртованном одеколоном лице. — Придется часто ездить в Берлин, а иногда и за границу, делать междугородние звонки, рассылать письма. Жить, одним словом, деловой жизнью преуспевающих представителей среднего класса.

— Среднего класса, говоришь? — усмехнулся Каратаев. — Это с десятью-то миллионами? Вы, господин Пикарт, плохо разбираетесь в классовом устройстве общества.

— Ну… мы консерваториев не заканчивали, диссертациев не писывали. — Вадим вынул из кармана халата маленький пузырек и прижег ранку. — А секретарь все-таки не помешал бы. Не гонять же садовника за билетами или конвертами. Толкового же парня и в командировку можно послать.

— А не боишься, что он постепенно кое о чем станет догадываться? А, Нижегородский? Особенно если не дурак. Секретарь ведь не экономка, он поневоле сунет нос в наши тайны. Ты лучше подумай, где найти хорошего адвоката.

К счастью, опасения Каратаева насчет миловидной экономки не подтвердились. Нэлли вполне прилично готовила, была чистоплотна и между зубцов выложенных ею на столе вилок ему ни разу не удалось обнаружить засохших остатков вчерашнего обеда.

Второй неожиданностью для него стало то, что и Нижегородский вдруг повел себя в отношении ее не так, как можно было предположить. Он как-то терялся и не походил сам на себя. Первое время при появлении экономки Вадим стушевывался, а его акцент становился еще заметнее. В такие минуты Каратаев, звякая ложкой по тарелке или просматривая газеты, искоса поглядывал на товарища, но ничего не говорил.

Нижегородскому все-таки удалось уговорить компаньона нанять секретаря. Где-то в университете он разыскал молодого человека — тот работал там лаборантом на кафедре органической химии — и однажды представил его Каратаеву.