Читать книгу "Три девицы под окном... - Анна Тамбовцева"

— Пригодится! — обрадовался Егор и тут же снова покраснел. — В смысле…

— В смысле я не уверен, выдержит ли она ваш вес, когда вы полетите с башни, — сурово закончил Птенчиков.

— О, это мы сейчас проверим. — Егор с облегчением уткнулся в свой наручный компьютер. — Так… А если изменить коэффициент направленности? Не то, не то… Вот посмотрите: я несколько модифицировал конструкцию экстрим-планера, и теперь воздействие силы тяжести будет распределяться прямо пропорционально коэффициенту…

— Не трещи, — остановил его Птенчиков, — я в твоих выкладках разбираюсь примерно как свинья в архитектуре. Скажи прямо, хватит вам простынки, или срочно бежать за пододеяльником?

— Хватит, — уверенно ответил Егор.

— Вот и чудесно. С решеткам справился?

— А как же! — Технический гений снова оживился и начал совать под нос Ивану свои «часы». — Мне удалось довести частоту звуковых колебаний, создаваемых моим «ручником», до абсурда и вызвать диссонансный резонанс направленного действия, в результате чего нарушились молекулярные связи прутьев решетки и…

— Молодец, — кивнул Птенчиков и подошел к узкому оконцу. Далеко внизу плескалось море, расшибая волны об острые валуны и тут же взрываясь солеными слезами. Иван поспешил перевести взгляд наверх.

— Так, что мы имеем? Неплохая стеночка для начинающего альпиниста. С отрицательным уклончиком.

— Подумаешь, до крыши всего-то полметра!

— Зато вниз падать и падать. Где прутья? — Егор подал учителю изогнутые железяки.

— Что ж, крючья получились совсем неплохие. Но чем ты собираешься их вбивать?

— Зачем вбивать? Ввинчу между камнями, и дело с концом. Вон тут какие щели, не то что наш пенобетон!

Птенчиков снова высунулся в окно и оглядел кладку.

— Ладно, выбора всё равно нет. Сейчас я тебя подстрахую, а за Варей придется спускаться самому, мне ключ от ее камеры никто не даст. Закрепись на крыше как следует.

Егор улыбнулся.

— Да не волнуйтесь, Иван Иванович, я уже не маленький!

«Всего лет на семь младше меня, — неожиданно подумал Иван. — Хотя это смотря как посчитать».

Егор обвязался концом веревки, сунул за пазуху материал для строительства «экстрим-планера» и втиснулся в узкий проем окна. Иван подал ему крюки и плотно уперся ногами, готовясь удержать смельчака на страховке, если тот сорвется со стены.

Обошлось.

Гвидонов достиг крыши и подергал веревку. Иван с облегчением отпустил свой конец. Что ж, теперь всё зависит от Егора. Надо бы предупредить Варю.

Подобрав остатки веревок, детектив щедро облил их калиновой настойкой, вышел из каморки и аккуратно затворил засов. Пожалуй, ключик лучше потерять, пусть богатыри завтра повозятся.

Он приблизился к соседней двери и тихонько постучал.

— Варя!

В ответ послышался радостный возглас.

— Иван Иванович? — прильнула к двери незадачливая ведьма. — Простите меня, не смогла удержаться в стороне! Я только что видела Соню, она мне всё объяснила…

— Соня на острове? Разве она не улетела? — удивился Птенчиков.

— Нет. Скатерку похитила Бабариха. Если она успеет передать ее Гвидонову, мы все пропадем.

— Подожди, какая может быть связь между Гвидоновым и Бабарихой?

— Они сообщники! — в отчаянии крикнула Варя.

Детектив почесал затылок. Стройная концепция, выпестованная в ходе следствия, грозила рассыпаться на куски. Ох уж эта Сонька! Наплела опять с три короба.

— Варя, слушай внимательно. Я помог Егору выбраться на крышу башни. Скоро он спустится за тобой и поможет бежать из заточения…

— Гвидонов — лжец и предатель! Я никогда не смогу ему доверять!

Птенчиков удрученно вздохнул:

— Варенька, я сейчас не стану тебе подробно рассказывать, что успел узнать и какие сделал выводы. Не время, да и не место. Дам лишь один совет: прислушивайся к голосу сердца.

— Ох, я вижу чью-то ногу! — испуганно перебила Варя.

— Это Егор, — встрепенулся детектив. — Удачи вам, ребята!

Задумчиво улыбаясь, он начал спускаться по лестнице. С намотанной на руку веревки стекали кровавые капли калиновой настойки. Стражники мигом расступились, давая «пытарю» дорогу.

С неба продолжала таращиться круглая луна. Пожалуй, ей одной было видно, как зависший над злобными волнами Егор Гвидонов рушит молекулярные связи железных прутьев в окне старой башни, где томится в ожидании смертного часа его любимая девушка.

— Сидит моя отрада… — напевал Гвидонов, трудясь над прутьями старой решетки. — Сыроежка, тебя за что в тюрягу упекли?

— Я не собираюсь тебе отвечать, — вскинула подбородок Варя.

— Значит, политическая, — удовлетворенно хмыкнул Егор. Девушка взорвалась:

— Прекрати ерничать! Как только у тебя хватает наглости в глаза мне смотреть?

— Ой, — вконец развеселился Егор, кинув взгляд на размазанную по ее лицу люминокосметику, — тут скорее требуется не наглость, а самообладание. Необразованные аборигены совершили оскорбительную ошибку, приняв тебя за ведьму. Этот маскарад больше напоминает папуаса на празднике породнения с попугаями!

Варя сорвала с ноги лапоть и запустила им в своего освободителя. Цели снаряд не достиг, помешала невынутая решетка.

— Извини, не успел справиться с прутьями. У моего «ручника» слишком маленькая мощность, — сокрушенно вздохнул Егор. — Ты второй лапоть пока прибереги, минут через пять можно будет швырять без помех.

— Зря трудишься, я всё равно с тобой никуда не пойду, — сообщила ему девушка.

— Моя прекрасная Варвара решила помереть на нарах, — задумчиво констатировал Гвидонов.

У Вари округлились глаза:

— Ты опять? Рифмами? После всего, что было? Да как ты можешь… — Она опустилась на холодный пол и заплакала.

— Ну… ты что, Сыроежка! Ну, перестань, — растерялся Егор, как все мужчины, не выносящий женских слез. Он резко надавил на обработанные прутья, те поддались и с металлическим звоном упали внутрь каменной клетушки. Егор протиснулся в узкое окно.

— Сыроежка….

— Не подходи ко мне, — всхлипнула Варя. — Лучше возвращайся в свою камеру и жди Бабариху, она уже сделала всё, что нужно.

— А что она сделала? — удивился Егор.

— Украла у Соньки скатерку.

— Во бабка дает! — восхитился парень. — Очень своевременно.

— Радуйся, радуйся. Улетишь домой, сгребешь в кучку свои миллионы и будешь упиваться достигнутым счастьем. Если полиция не помешает. А меня оставь, пожалуйста, в покое. Мне неприятно тебя видеть.